На свою голову - Непременова Настасья

Неутешительный вывод напрашивался сам собой: кто-то рыл под Альбуса со стороны, мутил воду в конфедерации через друзей и знакомых. Вот только он никак не мог вычислить, кто? Никто, кроме древних родов не имел достаточных связей и влияния, а вся старая аристократия со своей подноготной была известна Альбусу вдоль и поперёк. Если бы те же Малфои, Трэверсы, Бёрки или Гринграссы могли нагадить ему с этой стороны, то воспользовались бы своим шансом гораздо раньше. Но не то, что отравить ему жизнь через МКМ, а хотя бы просто сделать гадость, было не в их силах.

И потом, Мордред его знает, как в этот раз всё сложилось бы, если бы, весьма некстати, не всплыла давешняя история с громившим Хогвартс троллем. Казавшаяся Альбусу тогда очень удачной идея, оправдать своё отсутствие в школе делами МКМ, неожиданно вышла боком. Чистоплюев из конфедерации ужасно возмутило, что их председатель подверг опасности вверенных его заботам детей и свалил свою халатность в том числе и на них, прикрывшись нуждами организации. Кто подсуетился и предложил одновременно с выдворением председателя выпустить и официальный бюллетень, Альбус не знал, но о его лжи неожиданно стало известно всему миру.

На то, что в ближайшее время удастся восстановить свой статус или хотя бы просто утаить своё изгнание, рассчитывать не приходилось. Огласка была неизбежна. Единственным вариантом было как-то смягчить подачу информации в английской прессе, а для этого требовалось отсрочить распространение новости хотя бы на день-другой.

Едва придя к такому выводу, Альбус, не медля ни секунды, бросился писать письма тем из членов МКМ, кто был лоялен к нему лично и имел достаточно веса в организации, чтобы выиграть для него время. Покончив с написанием в максимально короткие сроки, Альбус вручил Фоуксу пять писем, с требованием сегодня же доставить их адресатам любой ценой. Плевать, что адресаты эти рассеяны по всему миру: от Северной Америки до ЮАР, на то феникс и волшебное существо, чтобы совершать невозможное.

Как только от вспышки, в которой исчез феникс, перестало слепить глаза, Альбус принялся за новое послание. В этот раз в услугах Джека Хальфи он нуждался как никогда остро. Жаль, что за уже оказанную услугу, того пришлось освободить от большей части обязательств. Но кто же знал, что статья сулящая столько выгод, в конце концов, обернётся сплошными разочарованиями. Ну ничего, чем прижать Хальфи он и сейчас найдёт, главное вытащить того на встречу.

Привязав письмо к лапке самой быстрой школьной совы, Альбус принялся составлять план собственного спасения, мысленно матерясь, что ему не пришло в голову сначала послать Фоукса к Хальфи, и не ждать теперь ответа, который всё никак не приходил. Отправить с требованием встречи патронус, Альбус не решился. Всё же патронус у него приметный мало ли кому на глаза попадётся, а о том, что его с племянником главного редактора свои особые дела связывают, лишним людям знать незачем.

Ответ на письмо сова принесла, когда уже давно минула полночь. Хальфи полностью проигнорировал требование встретиться незамедлительно и, ссылаясь на какое-то невероятно важное дело, перенёс встречу на вечер следующего дня. Несмотря на поднявшееся в душе дрянное предчувствие, Альбусу пришлось согласиться. Оставалось только надеяться, что до завтрашнего вечера информация о его изгнании не будет обнародована и ничего экстраординарного не случится.

На следующее утро за завтраком Большой зал был наполнен сонным жужжанием, точно таким же как и тысячи других таких же ленивых и неспешных утренних трапез. Ученики кивали друг другу, без особого интереса поглядывали на учительский стол, пытаясь заранее определить настроение тех, к кому им сейчас предстояло идти на урок, с большим или меньшим энтузиазмом размазывали по тарелкам кашу или накалывали на вилки сосиски. Шорох крыльев принёсших почту сов, был такой обыденностью, что на него практически никто не обращал внимание. Адресаты отрывались от своих дел только тогда, когда птицы усаживались практически перед их носом, отвязывали послание и, скормив крылатому почтальону какую-нибудь снедь, принимались шуршать бумагой, узнавая новости из дома или высматривая самые свежие сплетни в газете.

Да, в сегодняшнем утре не было ничего примечательного до того момента, пока от когтевранского стола вдруг не раздалось звонкое девчоночье «Ой!», и, буквально в ту же секунду, уже со стороны пуффендуйцев послышалось громкое и эмоциональное: «Ам-п-ф-ф-ф!». Переведя взгляд с когтевранки на пуффендуйца и заметив, что оба держат в руках свежий выпуск «Пророка», ученики зашуршали газетами активнее…

— Дамблдора выперли из МКМ! — Тео поднял от газеты ошарашенный взгляд. — Вот так вот, махом! Без предупреждений и реверансов, без обещаний оставить его хотя бы рядовым членом организации. Офигеть!

— Мама не любит, когда ей портят репутацию, — Блейз расплылся в самодовольной улыбке. — А когда ей портят репутацию среди знакомых, не любит вдвойне. Помнится, директор в разговоре с Гарри, позволил себе усомниться, что наш дом достаточно безопасен и гостеприимен.

— Так он вроде бы ничего такого не сказал… — Грег удивлённо взглянул на Поттера. — Или говорил?

— Э-э-э, ну так, ничего конкретного. Ну ты же знаешь Дамблдора вечно всё у него как-то мутно и расплывчато. Но, думаю, суть я уловил верно.

— Говорил или намекал, какая разница? — Блейз равнодушно зевнул. — Пусть в следующий раз тщательнее выбирает слова.

Всё ещё ошарашенные новостью мальчишки нервно хихикнули, наблюдая, как по Большому залу бывшему ещё пять минут назад сонным и безмятежным, прокатывается волна поражённых вздохов и все взгляды один за другим обращаются к преподавательскому столу. А точнее к директору. Тот, тоже успев получить и развернуть свой экземпляр, сидел с вытянувшимся лицом, и газетные листы в его пальцах заметно дрожали…

Статья об изгнании Дамблдора не просто с поста президента, а вообще из МКМ заняла в «Ежедневном пророке» всю первую страницу. Ей же был посвящён центральный разворот. Заканчивался этот огромный опус многообещающим заверением, что в следующих выпусках читателей ждёт ещё масса эксклюзивных интервью и неожиданных фактов. Отдельного заголовка удостоился выпущенный МКМ бюллетень, в котором подробно разъяснялось, что во время осеннего нападения на школу чародейства и волшебства Хогвартс тролля, мистер Дамблдор штаб-квартиру конфедерации не посещал, никаких дел и вопросов связанных с ней не решал, и никаких отчётов, заявлений, документов или чего-либо подобного не составлял.

Новость все восприняли по-разному. Недавно пополнившие педсостав учителя, совершенно не скрывали желания обсудить прочитанное, и с жадным нетерпением ждали следующего выпуска. Те, кто работал в Хогвартсе не первый год, впали в глубокую задумчивость. Некоторые и рады были бы обвинить «Пророк» в клевете, но во-первых, бюллетень был официальным заявлением МКМ и совершенно точно попал в главные издания стран всего мира, а во-вторых, все хорошо помнили, какие причины назвал Дамблдор, объясняя своё отсутствие в школе во время инцидента с троллем. Что ни говори, а директорская ложь в данном случае выглядела как минимум неоправданно и некрасиво.

Среди учеников полного единодушия тоже не наблюдалось. До Хогвартса отголоски общественного мнения долетали только с письмами из дома, и именно эти послания, по большей части, и формировали отношение к происходящему. Все до единого слизеринцы и ещё, примерно, четверть представителей Пуффендуя и Когтеврана злорадствовали. Из остальных кому-то было наплевать, кому-то просто любопытно, но в целом огорчёнными «несправедливостью» выглядели только гриффиндорцы, да и то далеко не все.

Единственными, кто ещё верил, что директор Дамблдор лучший директор лучшей школы в мире, были магглорожденные первогодки. Многим из них всё ещё казалось, что творившиеся в Хогвартсе с начала учебного года безобразия — норма для волшебной школы. Те, кто успел отучиться дольше одного курса, понимали, что ни фига нормального в этом нет. Впрочем, сожалеть о прежней, более или менее спокойной жизни, причин у них тоже не находилось. Межфакультетская вражда, несчастные случаи и сомнительные происшествия были рутиной и успевали всем набить оскомину уже к середине второго курса. А всё остальное время — беспросветная скука, разбавляемая лишь редкими походами в Хогсмид и квиддичем: аж целых шесть матчей за год обучения. На фоне нынешнего разнообразия развлечений, это было настолько ничтожно мало, что даже в расчёт принимать не хотелось. Ну а самое главное: досуг студентов изменился не директорскими стараниями, а усилиями самих учащихся и щедростью Попечительского совета. Так что и в этом случае хвалить Дамблдора по общему мнению, было не за что. Если же оставить в стороне перипетии директорской карьеры, то почти все сходились во мнении, что в школе наступили золотые деньки. Драки и конфликты сошли на нет, выбор развлечений мог удовлетворить кого угодно, программы по многим предметам стали пусть и сложнее, зато интереснее. Особенно большинству учащихся полюбился мистер Милвертон — новый преподаватель полётов.