— А как победить того урода? Ну, если вдруг придётся.
— Не знаю. При мне он всех убивал с одного удара, — сказала барсиха.
— … позитивом от тебя не заразишься, конечно.
— Простите…
Что-ж…
Блин, ну, на ближайшие три месяца мне у бабушки лучше не появляться. Плюс нужно напрягать Храмовников, чтобы были возле меня, пока с дрянью не разберёмся. Я, конечно, злой карапуз, и дам отпор если понадобится, ноооооо… лучше бы не понадобилось.
И всё же, огромные коты правы — нужно готовиться ко всему.
«Всегда нужно готовиться ко всему. Соглашусь с яогуаями», — вдруг сказал механический голос.
«Рой… а ты ТОЧНО не пытаешься навязать модель мышления? Я эти звоночки замечаю уже не в первый раз»
«Нет. Это моя модель анализа. Но у меня есть директива говорить результат своих размышлений, если посчитаю это полезным для носителя»
«Ну-у-у… смотри мне…», — покосился я на муравечйчиков в теле, — «Хотя подозрений ты с каждым годом вызываешь всё больше. Будто демон механический…»
«Я создан для вашего роста. Я не могу вам вредить»
«Так бы демон и сказал…»
Впрочем, они правы. Всегда нужно готовиться ко всему.
— Мишенька, подойди на секунду, — бабушка поймала меня на полпути сборов, прежде чем я покину её дом минимум на три месяца, — Есть… тема, которую я давно хотела обсудить. Я уже о ней заикалась, но так выходило, что ты то в коме, то Египте, то похитили. Но сейчас прям напрашивается.
— Чего там, бабуль?
При слове «бабуль» я заметил, как засияли её глазки, и прям услышал, как вскипает ледяное до этого сердечко.
Милый внук — то, отчего хотят пищать строгие бабушки!
Василиса выдохнула, секунд десять поразмышляла, и нахмурилась, приходя к решению.
— Помнишь, ты говорил, что внутри тебя есть частичка ведьмы? Когда ты был совсем-совсем маленьким, ты мой шкаф вскрывал, и частичка моей силы отложилась в твоём ядре.
— Помню! Больше не делал!
— Если ты обладаешь таким свойством, то что если… — она замялась.
Редко её увидишь такой неуверенной. Будто не столетняя перерождённая Ведьма Апоклиписа, а обычный человек, сомневающаяся прабабушка, которой очень неудобно о чём-то просить.
— Говори, бабуль. Чего такое?
Василиса поджимает губы и тяжело выдыхает.
— Что если мы, Миша, возродим через тебя Иггдрасиль, вместо развития моей силы?
— … пардон?
— Я давно хотела напитать тебя своей силой. Она могущественная, тебе явно понравится! Чистое разрушение, апокалипсис! И я вижу как горят твои глазки при этой мысли! Но… — она сжимает кулак, — Тогда в лагере, когда моё тело крошилось, а кора Иггдрасиля падала наземь, ты решил её съесть. Потому что ты бобрик. И ты упомянул, что у коры была особая энергия. Так ведь?
«Рой, было такое⁈»
«Было»
— Было, — киваю.
— Что если можно возродить Иггдрасиль? Что если ты овладеешь силой Мирового Древа и избавишь меня от проклятья, причиняющего вечную боль? — хмурится она, — Я понимаю, это выглядит, как просьба мне помочь. Это эгоистично! Так и есть. Поэтому, Миша… внучок, ты можешь отказаться. Этот Лже-Зверь заставил шевелиться, и я готова делиться Апокалипсисом прямо сейчас. Но… если ты согласен… если не против… мы можем попробовать другой путь.
Я хмурюсь, глядя на явно переживающую бабушку. Она отводит глаза, мнётся, а от былой, обычной строгости ничего не осталось.
Это обычный человек, которому нужна помощь.
Ей очень неудобно перекладывать СВОË исцеление на плечи внука. Она явно пыталась избавиться от проклятья деревянной плоти и до этого! И явно не выходило.
Но я… её новый шанс перестать страдать.
Ведь даже с такой плохой памятью, я прекрасно помню, как она вопила, отрывая от себя кожу, обнажая под ней вечно горящее дерево! И испытывает она это каждый божий день.
Да. Это я помню.
Моя бабушка страдает даже сейчас. Она просто научилась эту боль терпеть.
— Думаешь, что если верну Древо — проклятье исчезнет само?
— Если не исчезнет, ты всё равно будешь обладать его силой, — вздохнула она, — Сила Апоклипсиса и сила Иггдрасиля — равны. Ведьма прошлого не сожгла древо окончательно, а Древо не разорвало Ведьму. Мы вынуждены вечно страдать, пытаясь добить друг друга. Древо — не затухнет. Я — не престану разрываться. Так что… ты в любом случае просто выбираешь одну из двух сил.
Я нахмурился.
Выдохнул.
А что тут думать?
— Бабуль…
Я подошёл к очень поникшей женщине, старательно отводящей глаза.
И обнял.
— Даже если Иггдрасиль в десятки раз слабее — я всегда выберу его, потому что это шанс тебя спасти.
Бабушка замерла. Я почувствовал, как дрогнуло её тело, и как она задержала дыхание… чтобы не заплакать, да?
Но она не заплакала. Она лишь крепко обняла меня в ответ.
— Ты самый лучший внук, Миша. Спасибо, что ты есть, — прошептала она, прижимаясь щекой к макушке.
— Да ничиво, — довольно заулыбался я как котёнок на грелке.
Впервые. Такие нежности у меня с бабушкой впервые. Конечно, она меня всегда любила, но… вот так…
Такого ещё у нас не было.
«У меня лучшая семья, пусть и вся с приветом», — на моём лице цвела искренняя счастливая улыбка, — «Всё для неё сделаю»
— Даже удивительно, как такая ужасная хтонь растёт таким милым карапузом,- хмыкнула бабушка, целуя меня в макушку.
— Ну спасибо…
— Ладно, хватит нежностей. Я все запасы за десять лет на сегодня потратила, — она шмыгнула, выдохнула и потёрла глаза, — Тогда, Иггдрасиль. Хорошо. Пойду резать себя. Бёдрышки, наверное, лучше пойдут, да?
— Чо?..
Ах, точно… Иггдрасиль же только в её теле есть.
Мне буквально придётся съесть бабку.
* * *
Так мы плавно возвращаемся в сегодня.
Я захожу в школу и как обычно гляжу на расписание. Вообще, его можно и онлайн смотреть, но я из староверов.
«Объединённый класс», — хмыкаю, — «Как удобно».
Я намеренно не снимал капюшон, чтобы по волосам не отследили, так что смог подслушать шепотки, пока поднимался в кабинет.
— «Слышали? Август Алмазов, ребёнок тот с кольцами… пропал!»
— «Как пропал? Разве не уехал? Или заболел?»
— «Нет-нет. Говорят… из дома исчез и не появляется…»
— «Страшно-то как…»
Я хмурился и оглядывался.
Чего? Август пропал? Ой, да ладно⁈ Так вовремя? Сто процентов они с семьёй свалили, чтобы с отцом моим не встретиться! Он же как раз сегодня к ним идёт.
Но слухи о его пропаже начали перебивать даже слухи о моей кровожадности.
Странная история…
И вот после этого уже произошло то, что произошло — я зашёл в класс, потом учительница объявила о виновности Августа, и я уже толкнул речь.
Я стою перед классом. В сердце, мыслях, глазах — ни толики сомнения, страха. Какой страх? Пха… пха-ха! Мне? Бояться? Детей⁈
— Эм… Михаэль, это… — пыталась найти слова класснуха.
— Извините, что прервал. Возвращаюсь, — сказал я и, сложив руки за спиной, пошёл к парте.
Теодор хмурится, Катя явно не понимает, что творится и потому смотрит своими большими дебильными красивыми глазами.
М-м-м… чувствуете? Это молчание. Пот со взволнованных лиц. Гормоны. Страх. Ужас. Трепет.
Что-то… великое.
— Михаэль, к директору после урока. Обязательно! — сказала учительница.
Я развёл руками. Как скажете.
Пошёл урок. Как и следует ожидать — хмурый, нудный. Всем ну вообще не до этого! Ещё бы — да тут бешенный одноклассник, способный ногу сломать старшаку, обещал устроить всем ад на земле! О мыслях в свою сторону я вообще молчу! «Бешенный, сумасшедший, задира» — вот это вот всё.
Один я был довольный. Хе-хе.
Следующий урок был здесь же, и так же объединённый, так что после звонка я решил быстренько сбегать к директрисе, чтобы потом с пацанами побольше пообщаться.
И вот, я захожу в кабинет.
— Михаэль, это что вообще такое⁈ — взмахнула рукой женщина, — Никакого самосуда! Мы понимаем, что произошедшее тебя могло ранить. Но Михаэль, впредь позволь нам…
