Он насмешливо хмыкает, но уверенно кивает, мысленно говоря: «Что ж, вперёд».
Я снимаю с себя защитный камень, подаренный ректором, и аккуратно кладу его в карман. После чего быстрым движением руки вырисовываю лезвием на запястье две линии, перекрывающие друг друга. Этакий крест с завитками.
Секундная заминка, во время которой я стискиваю челюсти от вопиющей несправедливости и ощутимого жжения на коже. Однако, когда символ вспыхивает голубоватым свечением, а кровь замирает, перестав наливаться, словно прибывающая вода, я облегченно выдыхаю, позабыв о боли.
Кажется, у меня получается.
Остался последний штрих.
Я подхожу к женщине и протягиваю свои руки.
Она с сомнением смотрит на мои ладони, и тогда я говорю:
— Не бойтесь. Просто прикоснитесь ко мне и все закончится. Вы обретёте покой.
Большие, печальные глаза поднимаются на меня. И я киваю.
Она выдыхает. А затем подплывает ближе, словно скользит по облаку, чтобы замереть напротив.
Мгновение — и наши руки соприкасаются. Мерцание вокруг меня усиливается. А фигура женщины все больше теряется среди живых очертаний.
Мое тело прошибает холодной волной, резко окатившей с ног до головы. И я чувствую её изнутри, как если бы сама прожила эту жизнь…
Эти мгновения, что она во мне, кажется длятся целую вечность. Собственные эмоции теряются и остаются лишь чужие — смешанные и такие многогранные.
Я сгибаюсь пополам, чувствуя, как меня переполняет чужая энергия. Но затем — боль так же резко исчезает, как и неприкаянная душа.
«Спасибо» — проносится на задворках сознания, а затем я падаю на колени, резко выдохнув.
— Ты в порядке?
Вэйсс незамедлительно оказывается рядом, и я киваю.
По сравнению с тем, что я испытывала несколькими секундами назад, сейчас я действительно в порядке. Даже несмотря на то, что меня по-прежнему одолевает холод. И похоже парень тоже это замечает. Поскольку его руки неожиданно ложатся на мои и сжимают их.
Не успеваю я что-либо сказать, мы вдруг слышим:
— Что вы здесь делаете, позвольте узнать? И почему мне приходит оповещении о несанкционированном проведении обряда?
Черт. Кажется мы опять влипли.
Не успеваем что-либо произнести в своё оправдание, как очертания катакомб мгновенно стираются. Перед нами проявляются иные — знакомые стены и стол из дорогостоящей породы камня.
Мы в кабинете ректора.
Мужчина, сидевший в кресле, попеременно одаривает нас хмурым взглядом, а затем произносит:
— Я жду ваших объяснений, адепты.
Тяжело вздохнув, первой начинаю диалог. И спустя нескольких минут мужчина знает все «от «и «до». Ну…без особых подробностей наших препирательств.
Его пальцы медлительно постукивают по столу. Взгляд кажется задумчивым, но в то же время он словно светится.
— Значит я оказался прав, и вы действительно экзорцист, мисс Роуз.
Мы сталкиваемся взглядами, и я неоднозначно пожимаю плечами.
— Может это временное явление? — с надеждой предполагаю. Но на мое утверждение ректор лишь мотает головой, сказав:
— То, что вы сегодня сделали — доказывает совершенно обратное. Из чего следует, что мне предстоит добавить вам ещё несколько предметов, дабы углубить выстроенный курс.
Ещё несколько?
Да он издевается!
Говорят, что у людей с талантами есть особые привелегии. Но знаете — это тоже сущая ложь! Потому что все происходит совершенно наоборот!
Ну, бабуля, спасибо тебе за гены!
С минуту в кабинете ректора воцаряется молчание. А затем я решаюсь задать вопрос, который мучает меня ещё по завершению обряда:
— Когда я отправила душу за грань, то почувствовала все то, что чувствовала она. Это…нормально?
— Это вполне естественная практика в данном случае. Поскольку экзорцисты являются своеобразными проводниками за грань в потусторонний мир. Поэтому на краткий миг душа умершего сливается с вашей, и вы можете чувствовать, а иногда и видеть чужую жизнь.
Вот оно как…
Допустим. Но…
— Что на счёт холода? Это тоже побочная часть обряда?
— Тут все просто. Холод возникает, когда рядом находится смерть. Ведь души так или иначе становятся обитателями иной грани, в разы отличающейся от нашей. Поэтому все некроманты испытывают, скажем так, подобный…симптом, стоит лишь столкнуться с чем-нибудь подобным.
Перевожу вопросительный взгляд на Вэйсса. И он коротко пожимает плечами, едва кинув, мол: «Это естественно. Я уже привык. Поэтому толком и не замечаю».
Хм. Теперь понятно, почему у него в детстве почти всегда была ледяная кожа.
— Что ж. Думаю, на сегодня с вас вполне достаточно. Поэтому можете идти. Но мисс, Роуз…
Я оборачиваюсь.
— Будьте осторожны. И верните камень на его законное место.
Издав немое «о», я спешно достаю из кармана цепочку, зажав её в кулаке, и киваю.
Больше не говоря ни слова, мы выходим из кабинета ректора. И я тут же одеваю кулон обратно себе на шею.
Всю оставшуюся дорогу до нашей комнаты мы молчим, полностью погружённые каждый в свои мысли. Лишь, когда я подхожу к своей двери, то замираю, остановившись на пороге. После чего оборачиваюсь назад. Вэйсс делает тоже самое.
Мы буравим друг друга неоднозначными взглядами. Слишком многое случилось в последнее время. Однако этот день итак выдался напряженным, чтобы лишний раз усложнять и без того наше шаткое положение.
Поэтому я молча киваю. Но прежде чем успеваю скрыться за дверью, то слышу насмешливое:
— Если вдруг станет страшно и ты не сможешь уснуть — коврик у моей кровати всегда к твоим услугам…
Усмехнувшись уголками губ и покачав головой, я скрываюсь в комнате, не глядя, сказав лишь:
— Мечтай.
***Глава 11***
Маленькое исчадие ада для демонессы
Выходные!
Не верится, что я дожила до них, прежде чем окончательно потонула бы в бесконечном потоке лекций и заданий, любезно подкинутых профессорами. Они либо сговорились, решив отыграться на бедных адептах за своё жестокое детство. Так как раньше обучение было значительно…иным. Одно неверное написание буквы или же зачёркивание — приводило к нескольким штрафным отработкам. По крайне мере так мне рассказывали родители. Так вот. Либо…они думают, что у нас не только несколько пар рук, но ещё и артефакт, позволяющий замедлять ход времени. И это я молчу о своих дополнительных занятиях, которые ко всему прочему добавил мне господин ректор.
Услужил, так услужил…
Теперь я успеваю лишь пообедать — на завтрак банально не хватает времени, а на ужин элементарно сил — и раздеться, чтобы упасть на кровать и забыться в таком манящем сне.
Как все успеть и не сойти с ума?!
Ума не приложу!
Если бы кто-нибудь написал подобную книгу — у неё определённо были бы миллионные тиражи. Причём по всему миру! Потому что я ни черта не успеваю! Так ещё и ужасно устаю, из-за чего постоянно ощущаю себя зомби, у которого то и дело отваливаются конечности.
Но сегодня… Сегодня даже воздух пахнет иначе. Как-то по-особенному. Несмотря на то, что на улице можно лицезреть картину под названием «полный мрак».
Небо затянуто плотными тучами. Из-за чего атмосфера вокруг складывается значительно угнетающей. Лёгкий туман блуждает по округе. И лишь изредка можно увидеть, как крылья птиц, парящих по небу, разрезают своим взмахом воздух.
Октябрь наступил незаметно. Того и глядишь — наступит декабрь. А значит мой день рождения не за горами!
Может быть тогда все прекратят сплетничать о том, что ради меня был нарушен не только устав, но и сам завет Ольсфорда.
Как будто бы я об этом просила!
Тяжело вздохнув, я достаю из кармашка небольшой светящийся шарик, глядя на безжалостную стихию, в виде дождя, который поливает с самого утра. А затем подкидываю его в воздух. Мгновение — и он материализуется в небольшой, но достаточно прочный зонтик, сквозь который я вижу хмурое небо и едва заметные проблески солнца, пытающегося пробиться сквозь обступившие его тени.
