На свою голову - Непременова Настасья

Проклиная всё на свете Альбус вернулся в свой кабинет. Хочешь не хочешь, а появиться на завтраке было необходимо. Ночью ему по чистой случайности довелось услышать пару пересказанных портретами шуточек. Кажется, служащие ОКЗООС, ставшие случайными свидетелями его позора, вовсю упражнялись за его спиной в остроумии и давать им ещё больше поводов поглумиться не хотелось.

Хмуро поглядывая в зеркало, Альбус принялся приводить себя в пристойный вид. Волосы за пару часов успели изрядно отрасти и уже не производили столь удручающего впечатления как раньше, но и до привычной длины было ещё ох, как далеко. Пришлось накладывать иллюзию. К сожалению, подобные чары были нестабильны, сбоили и нуждались в постоянной коррекции, но Альбус утешил себя тем, что обед можно будет пропустить, а к ужину растительность на его голове восстановится в достаточной мере, чтобы не вызывать вопросов и не послужить причиной для сплетен и шуток. Оставалось только перетерпеть завтрак, но опять же, если сидеть тихо и не привлекать внимания, то можно было со стопроцентной уверенностью утверждать, что хотя бы ученики точно ничего не заметят.

Вот так и получилось, что теперь, с трудом скрывая скверное настроение и морщась от воспоминаний минувшей ночи, Альбус заглатывал овсянку, с трудом сдерживая приступы тошноты. Холодная склизкая каша проскальзывала в горло и комками плюхалась прямо в желудок. Чувство было такое, будто он глотал лягушек. Вот если бы полить эту гадость сиропом…

Словно прочитав его мысли, сидевшая рядом Минерва, встрепенулась:

— Ах, Альбус, ну что же вы молчите?! Я бы передала, — подхватив со стола клубничный сироп, она попыталась налить его в директорскую кашу.

— НЕТ! — Дамблдор выхватил у неё из-под руки тарелку, и сироп растёкся по льняной скатерти, превращаясь в некрасивую красную лужу. Альбуса затошнило сильнее. Сироп сладкий, липкий… Липкий! ЛИПКИЙ! Липкий как проклятые полоски, в которых он вчера запутался, словно муха в паутине!

Должно быть крик получился уж очень громким и отчаянным. Ученики, как по команде, оторвались от своего завтрака и уставились на преподавательский стол. МакГонагалл испуганно шарахнулась в сторону и толкнула Синистру, которой почему-то именно в этот злосчастный момент потребовалось потянуться за кофейником. Проклятая посудина опрокинулась, разбив вазу с фруктами и залив несколько футов белоснежной скатерти тёмной коричневой жидкостью. У Дамблдора в глазах заплясали мошки. Темнота! Тьма и липкая ловушка, сковавшая движения! Беспомощность…

— Альбус?.. — МакГонагалл выглядела шокированной.

— А… да. Не нужно сладкого. Ограничения. Всё-таки возраст… — выдавил Дамблдор, с трудом подавив приступ неизвестно откуда накатившей паники. Зря он выбрал овсянку. Нужно было есть яичницу. Но яичница с яркими жёлтыми желтками, так напоминавшими цветом лимонные дольки… Липкие сахарные дольки…

По телу директора пробежала дрожь отвращения и он покрепче сжал челюсти, опасаясь, что его всё же стошнит. Обещая себе, что не будет думать о липком, Дамблдор отвернулся от МакГонагалл и с трудом подавил стон. Сидящий слева растерянный Флитвик машинально намазывал на тост душистый густой мёд.

Этого Альбус уже не сумел вынести. Подскочив с места, он бросился прочь из Большого зала.

Странное поведение директора от внимания студентов не ускользнуло, и вскоре его сопоставили со слухами о ночном нападении. Кто-то из особо наблюдательных старшекурсников заметил, что волосы и борода у директора не совсем настоящие и хотя бы отчасти являются не очень стойкой иллюзией. Это породило множество догадок и предположений и, разумеется, после этого всеобщий психоз пошёл на новый виток.

Очередной страшной байкой, в которую уверовали почти все ученики, Хогвартс был обязан, как ни странно, Дадли Дурслю. Посмотрев с друзьями «Ночь живых мертвецов», он просто не мог не поделиться с братом впечатлениями и очень подробно расписал всё в своём блокноте. Ну а Гарри посчитал, что будет настоящим преступлением не воспользоваться такой классной идеей и упустить удобный шанс накалить страсти… В результате почти вся школа оказалась убеждена, что Хогвартсом теперь управляет то ли зомби, то ли лич. Немногие сомневающиеся, в основном из числа магглорожденных активно доказывали, что директор после нападения мутирует…

Да-да, сплетни о том, что директор умудрился запутаться в предназначенных для ловли насекомых липучках, по школе всё же расползлись и это вызвало очень неоднозначную реакцию. С одной стороны многие дрожали от страха, поскольку считали, что запутался он там вместе с акромантулом, а значит, существовала равная вероятность: и того, что он был убит и превратился в зомби, и того, что начал мутировать от укуса. С другой стороны, это породило массу шуток, анекдотов и насмешек. И пусть они были не особо явными и пересказывались только в кругу друзей и шёпотом, авторитет Дамблдора всё же пошатнулся.

Как и кто распустил подобные слухи, не знал никто, даже Гарри, но он неизменно радовался всякий раз, когда репутации директора наносился ещё один, хотя бы самый маленький удар. Было, правда у Гарри подозрение, что про директорские неприятности растрепал всем Пивз, но никаких доказательств тому не нашлось, а если бы и нашлись, то Гарри был не в претензии. Выпущенный, наконец, на свободу, полтергейст носился по всему замку, устраивая провокации и подливая масла в огонь всеобщей истерии, но маленьких слизеринцев и Филча с его кошкой обходил по широкой дуге, свято чтя договор.

Гарри своё обещание тоже сдержал. Договориться с плаксивым привидением, чтобы зря не болтала, удалось без труда. В обмен на молчание об истории с Пивзом Гарри пообещал, что доставать полтергейст её больше не будет и, в качестве бонуса, наклеил рядом с одним из факелов кусок голографической плёнки с абстрактным рисунком. В колеблющемся свете цвета на плёнке менялись постоянно и наблюдать за ними можно было долго. Не избалованному разнообразием развлечений привидению подарок пришёлся по вкусу и на условия девчонка согласилась с радостью. Хотя было у Гарри подозрение, что она и без подарка не стала бы трепаться, опасаясь, что Пивз в отместку приложит все силы, чтобы сделать её жизнь совершенно невыносимой. Но куска фольги было не жалко, а союзники и должники ему и в будущем очень даже могли пригодиться.

Конец всеобщей истерии настал совершенно неожиданно и безо всякой помпы. Посреди учебной недели прямо у дверей Большого зала начальник Отдела по контролю за особо опасными существами Джереми Санс остановил шествующего на обед директора на редкость сухой и формальной фразой:

— Ставлю вас в известность, что, благодаря отваге лорда Малфоя и декана Роули, прятавшийся в школе акромантул обезврежен. Отчёт о использовании непростительного заклинания — Авада Кедавра, в аврорат отправлен…

И ни тебе радостных улыбок, ни громогласных поздравлений, ни ликования в голосе.

Толпящиеся вокруг ученики зашушукались. Дамблдор, которому решительно ничего об уничтожении акромантула известно не было, тут же взял себя в руки, не желая показывать, насколько ошарашен этим заявлением. Ну ладно Малфой, но Роули… Роули, являвшийся его подчинённым и утаивший такую важную информацию!

— Это прекрасная новость! — директор с трудом натянул на лицо благодушную улыбку, чувствуя, как от собеседника прямо-таки волнами расходится злорадство и предвкушение. — Как же приятно сознавать, что рядовые волшебники ничем не уступают профессионалам своего дела и всегда способны оказать…

— Да-да, мы тоже этому безмерно рады, — перебил Санс, сверля собеседника ненавидящим взглядом. — Так же довожу до вашего сведения, что принято решение наших сотрудников не отзывать и зачистку школы не заканчивать.

Студенты снова радостно загалдели, Дамблдор поперхнулся воздухом. Он-то искренне надеялся, что с ликвидацией акромантула всё уляжется и чужаки наконец-то покинут Хогвартс. А выходило, что нет. Зато теперь стал ясен выбор места разговора. В это время у дверей Большого зала всегда толпилось множество народа… Ах, как же мелочно и низко было объявить эту новость не в тиши директорского кабинета, а именно здесь. Ведь мог же, мог, этот мерзавец договориться о встрече тет-а-тет. Так нет же, специально сделал всё, чтобы окружающим стало предельно ясно — директор не в курсе текущих дел и утратил полный контроль над вверенной ему школой!