СССР против НЛО (СИ) - Б. Анджей

Полгода уже мучаюсь с этим балбесом, а ему до сих пор трудно запомнить, что, откуда и зачем. И, главное, ведь здесь всё проще некуда. Холодильники, стиральные машины, пылесосы, мебель, люстры — всё у всех одинаковое. Если телевизор, то «Берёзка» или «Горизонт», радиоприёмник: «Вега», фотоаппараты: «Смена» или ФЭД, названный в честь… Эх. А ведь и я мог бы сейчас охранять Маузер Железного Феликса или То Самое Бревно Ильича. Ну или хотя бы Брови Многолетнего Спокойствия. А не заниматься ерундой на пару с этим приду… С придумавшим нам вот эти проблемы моим ненаглядным напарничком.

Но был ещё парень Серёга, что торчал сейчас в моей-не-моей комнате наедине с тем, чего додумался напихать туда гений темпоральных операций Фёдор… жаль, эпитетов для него, Фёдора, напридумывать некогда.

Там, в комнате, на удивление не оказалось ни портала в псевдореальность для детей 10-12 лет, ни интерактивной флеш-стены. Что ж, уже легче. Зато там была игровая приставка, подключённая, конечно же, к монитору. Серёга, не будь дураком, сумел разобраться, как там и что, и теперь вовсю скрипел джойстиком, управляя волосатым типом, что рубился голыми руками с настырной, вооружённой двумя широкими мечами девахой.

Я дал ему пятнадцать честных минут, потом направил на него, не замечающего ничего вокруг себя, оба указательных пальца. Серёга и не осознал, как экран на тумбочке превратился в аквариум с гуппи и меченосцами, а джойстик во вспотевшей ладони — в ракетку для бадминтона.

— Ничего, братан, — похлопал я его, медленно шагающего коридором, по плечу, — поиграешь ещё когда-нибудь. С сыном своим поиграешь.

***

Подопечное семейство мы с Федей не беспокоили несколько часов. Ну, как не беспокоили. Фёдор формировал у них в головах правильные воспоминания о визите в гости к соседям, где они якобы просто пили грузинский чай, угощались бисквитным тортом с белыми кремовыми цветами поверх сладкой водянистой сдобы — и никаких технических чудес, конечно же, не наблюдали. Это Федино занятие было кропотливым и утомительным, чем-то сродни писанию от руки длинных текстов на бумажных листах. И мой напарник сосредоточенно сидел, уставившись в одну точку и высунув в усердии язык, а иногда прерывался, и тогда выбегал из фургона в сад, бродил между яблонями, разминал плечи и бормотал о том, как же он устал.

Сами Серёгины мама с папой в это время дружно собирали в огороде малину, а потом поливали вёдрами и из шланга грядки — и ни о чём, естественно, не подозревали.

Что же касается Серёги, то он немножко помог родителям, а потом, когда те его отпустили, отправился в дом и залёг на диване с журналом «Юный техник». В голове его я всё уже переписал как надо, с детьми это делается проще. Да, спокойная обстановка в доме и во дворе усыпила мою бдительность. Так что, когда к Серёге пришли гости, отреагировал я с некоторым запозданием.

То были Серёгины товарищи, два парня, его ровесники, что жили выше по улице. В дом они не заходили, Серёга встретил их у калитки.

— Ну так что, даёшь хоккей? — услышал я заданный рыжим коротышкой вопрос, и вся сонливость слетела с меня в один короткий миг.

Я быстро оценил пришедших, рассмотрев их через микрокамеры — несколько штук как раз вылетели из дома вслед за Серёгой. Вроде бы ребята как ребята, один рыжий, другой тёмноволосый, оба в майках, шортах и рваных кедах, оба с облазящими от обилия солнца носами. То ли пришедшие к товарищу по делу обыкновенные советские дети. То ли замаскировавшиеся под них инопланетные злоумышленники. Как оно на самом деле, через камеры было не определить, и я, натянув на себя 11-летнюю внешность, поспешил из фургона в соседний двор.

— Серёга! — закричал я, оббегая дом и спеша по бетонной дорожке к калитке. — Ничего им не давай!

Собака, что вяло погавкивала в сторону пришедших, на мой крик отреагировала более активно, залаяла и забегала, гремя цепью. Видимо, почуяла во мне чужака. Да, с животными у меня в этом дворе отношения как-то не складывались.

— А ну тихо, Рейган! — прикрикнул на собаку Серёга. — Иди в будку!

Псина ещё пару раз тявкнула и неохотно потрусила в свой деревянный домик. Серёгину собаку звали именем (вернее, фамилией) тогдашнего лидера заокеанской страны — учитывая международную политику того времени, это было понятно. Да, страна со звёздами и полосками на своём знамени ещё долго устраивала всякое, сначала по всему шарику, потом больше у себя внутри. Позже, когда президентом стал Джон Смирнофф, нормальная жизнь там более или менее наладилась.

Подойдя вплотную к ребятам у калитки, я отдышался и уставился на пришельцев в упор, срочно пытаясь выяснить, кто они: пришельцы от слов «пришли по-соседски попросить кое-что у товарища» или же от понятия «скрытая инопланетная угроза». Сканеры не показывали ничего страшного, но это мало что значило, с инопланетянами вообще непонятно, то они лепят такое, что хоть стой, хоть падай, а то замаскируются так, что полчаса будешь общаться, а от человека не отличишь.

— А это ещё кто такой? — удивился рыжий паренёк.

Блин, точно: они же меня не знают.

— Сам ты «кто такой», — сказал я и пальнул в них из своего заряженного полезными устройствами пальца.

Пришедшие тут же узнали меня, деловито кивнули:

— Привет, Никита.

Это, конечно, ничего не значило: инопланетяне, если это были они, так и должны себя вести.

Как бы там ни было, разговор их с Серёгой продолжился как ни в чём не бывало.

— Так что, даёшь? — спросил Серёгу на этот раз темноволосый пацан, а рыжий многозначительно выгнул бровь:

— Ты обещал.

Серёга вздохнул. Сейчас в нём боролись две силы. О моих словах ничего этим парням не давать все здесь забыли (или делали вид, что забыли — но Серёга так уж точно забыл, тут мой палец не мог сплоховать), но установку эти слова для него сделали. С другой стороны, если он и правда пообещал дать этим оболтусам на время свою игру, отказываться теперь было не по-пацански. А давал ли он такое обещание или это просто инопланетянский морок в его голове, у меня почему-то посмотреть не получалось, и это наводило на определённые выводы.

Но отдавать хоккей в любом случае было нельзя. Игра должна быть в этом доме — тем более я всё ещё не отыскал проклятое КВА. И я стоял рядом с Серёгой и внушал ему, что этих ребят надо как-то дипломатично, но твёрдо послать подальше. Ишь, хоккей им! На свежем воздухе пусть играют, лето на дворе. Это если они советские дети. А если под личиной детей скрываются зелёные расхитители социалистической собственности, с ними разговор у нас будет вообще другой.

Так я рассуждал, глядя на вихрастые разноцветные головы и слушая, как пришедшие канючат в духе:

— Ты же обещал… Мы договаривались… Ты слово давал…

Серёга был правильный советский парень — если слово дал, он намерен был его держать. И теперь этим пользовались всякие. Да, если бы меня сейчас рядом с ним не было, настольная красивая игра уже точно улетела бы в неизвестные пространства, возможно даже сразу космические.

И тут в голове у меня завопила внутренняя срочная связь. Вопила она голосом напарника Феди. «Тревога! — кричал Федя. — На нас напали!»

Я подскочил на месте. Тревога? Напали?! Коллега-Фёдор, конечно, тот ещё балбес, но устраивать такие шутки ему едва ли пришло бы в голову.

Шепнув Серёге: «Я сейчас приду, хоккей не отдавай», я развернулся и понёсся вокруг дома к калитке между дворами.

Пробегая мимо крыльца, я собирался запрограммировать Серёгиного папу, что курил в саду на лавке, переместиться поближе к дому и, в случае чего, запретить сыну выносить ценную вещь настольный хоккей со двора. Но тут откуда ни возьмись под ноги мне сиганул, заставив меня споткнуться, лохматый и упитанный кот Батон — не Батон, а целое Батонище. Готов поспорить, что сделал он это специально. Глаза его подло блеснули, и он с поджатыми ушами и гордо развевающимся рыжим хвостом ускакал в огородные джунгли.