– Это правда, – подтвердил Достабль. – Мы всех убедили, что эта картина – самый выдающийся клик за всю историю Голывуда.
– Но мы занимаемся кликами всего пару месяцев! – возразила Джинджер.
– Какая разница? Два месяца – тоже история.
Виктор заметил, как изменилось лицо Джинджер. А в самом деле, сколько лет насчитывает подлинная история Голывуда? Возможно, где-нибудь на дне морском покоятся обсиженные омарами каменные таблички с древним календарем. Но возможно и другое: эта история не поддается никаким измерениям. Какой прибор способен измерить возраст идеи?
– Также мы ожидаем прибытия первых лиц города, – сказал Достабль. – Нас должны приветствовать патриций, главы знатнейших родов, руководители цехов и гильдий, некоторые верховные жрецы. Волшебников, конечно, этих старых придурков, здесь не будет. В общем, ночь будет такая, что вы навсегда ее запомните.
– Неужели нас представят всем этим людям? – спросил Виктор.
– Э-э, нет! – усмехнулся Достабль. – Это их вам представят. Для них это огромная честь.
Виктор вновь выглянул в окно.
– Мне только кажется, – пробормотал он, – или на город действительно опускается туман?
Ветром Сдумс хватил тростью по ногам заведующего кафедрой.
– Что там творится? – крикнул он. – Почему такой галдеж?
– Только что патриций спустился с подножки своего экипажа.
– Подумаешь, какая важность! – пожал плечами Сдумс. – Я в своей жизни несколько тысяч раз выходил из экипажей. Не вижу здесь повода для ликования.
– Да, что-то здесь не так, – согласился завкафедрой. – Они точно так же вопили, когда увидали старейшину Гильдии Убийц и верховного жреца Слепого Ио. А теперь зачем-то расстелили красный ковер…
– Где, прямо на улице?! В Анк-Морпорке?!
– Да.
– Не хотел бы я быть на их месте, когда они получат счет из прачечной, – сказал Сдумс.
Профессор современного руносложения ткнул локтем в ребра заведующего кафедрой. Или не в ребра. По крайней мере, в ту точку, где раньше находились ребра, которые за пятьдесят лет обильных трапез покрылись несколькими слоями жира.
– Тихо! – прошипел он. – Вот они!
– Кто?
– Какие-то важные персоны. Судя по тому, как держатся.
Физиономия заведующего кафедрой внезапно исказилась. Псевдоподдельная борода в ужасе задергалась.
– Слушайте, а что если они додумались позвать сюда самого аркканцлера?!
И волшебники, точно черепахи, втянули головы в мантии.
Однако подъехавший роскошный экипаж ни в какое сравнение не шел с теми средствами передвижения, что стояли в университетской конюшне. Толпа навалилась на живое ограждение из троллей и городской стражи. Все жаждали увидеть, как откроются двери экипажа. Самый воздух потрескивал от возбужденного ожидания.
Господин Безам, которого так распирало самодовольство, что он, казалось, вот-вот воспарит над улицей, быстрыми скачками переместился к дверце и распахнул ее.
Толпа дружно затаила дыхание. Лишь один ее элемент не поддался общему порыву. Он без устали колотил соседей своей тростью и яростно вопрошал:
– Что происходит? Что такое там происходит? Почему никто не может объяснить мне, что в конце… концов… там… происходит? Я требую, чтобы… мне… были… даны… объяснения…
Но дверь отказалась распахиваться. Джинджер вцепилась в ручку так, словно от этого зависела ее жизнь.
– Но там же какой-то кошмар! – прошептала она. – Я туда не пойду.
– Все эти люди видели клики с твоим участием, – взмолился Солл. – Они полюбили тебя, это теперь твоя публика.
– Нет!
Солл схватился за голову.
– Слушай, может, ты ее убедишь? – обратился он к Виктору.
– Я и себя-то не могу убедить, – ответил Виктор.
– Считай, что ты провела вместе с ними много-много дней, – вмешался Достабль.
– Ничего подобного, – сказала Джинджер. – Эти дни я провела с вами, с рукояторами, троллями и так далее. А это не одно и то же. Кстати, это вообще была не я, а Делорес де Грехх.
Виктор задумчиво закусил губу:
– Тогда, может, ты пошлешь вместо себя Делорес де Грехх?
– Как это?
– Ну, как… Представь, что снимаешься в клике…
Достабли – дядя с племянником – обменялись быстрыми взглядами. В следующий же миг Солл соорудил около лица рамку из пальцев на манер глазка ящика для картинок, а Достабль, после тычка в бок, тут же приставил руку к голове племянника и начал вращать невидимую ручку, укрепленную где-то в его ухе.
– Крути! – крикнул он.
Дверца кареты все-таки распахнулась. Толпа дружно вздохнула, словно некая огромная гора пробудилась к жизни. Виктор спустился, поднял руку, помог Джинджер сойти со ступенек.
Толпа захлебнулась в приветственном кличе.
Профессор современного руносложения, борясь с возбуждением, укусил собственные пальцы; завкафедрой издал странный горловой звук.
– Помнишь, ты говорил, что молодой человек не может и мечтать о лучшей профессии, чем стать волшебником? – спросил он.
– У настоящего волшебника в жизни должна быть одна-единственная страсть, – пробормотал декан. – Ты знаешь об этом.
– Да, об этом я знаю.
– Я, вообще-то, имел в виду магию.
Заведующий кафедрой всмотрелся в идущие навстречу толпе фигуры:
– Слушай… А ведь это действительно наш Виктор. Клянусь, это он.
– Какая мерзость, – поморщился декан. – Парень мог стать волшебником, а вместо этого предпочел юбки.
– Да, глупец, жалкий глупец, – пробормотал профессор руносложения, испытывая, правда, некоторые перебои с дыханием.
Последовал общий горестный вздох.
– Согласитесь, она, что ни говори, – сказал завкафедрой, – м-мм… лакомый кусочек.
– Я – пожилой человек, – проговорил сзади скрипучий голос, – поэтому если кто-то загораживает мне то, что мне очень хочется разглядеть, этот кто-то может заработать удар по… м-м… незащищенной части тела.
Волшебники мигом расступились, пропуская вперед кресло-убийцу. Приняв ускорение, оно сумело остановиться, только заехав на край ковра, а по пути украсило синяками немереное количество лодыжек.
Челюсть Сдумса начала медленно отвисать.
