Жених из Чернодырья
Полина Верховцева
Глава 1
Вокруг небольшого Синеречья возвышался Черный лес. Тропы там были узки и запутанны, а деревья крепки и заносчивы и не чурались тянуться ветвями в самое небо.
И называли это место Чернодырьем, потому что пропадало там все, как в черной дыре. Переступишь границу леса и обратной дороги уже не сыщешь.
Только любовь может помочь выбраться из чащобы. Да только где же ее найти, любовь эту?
***
Марк очень уважал стряпню нашей кухарки и, когда юркие служанки накрывали на стол, нетерпеливо поблескивал голубыми глазами.
Глаза у него были красивыми. Нет, не так. В нем все было красивым. Статная фигура, идеальный рост, разворот плеч и русые волосы, мягкой волной падающие на гладкий лоб. Улыбка у него была красивая, и голос тоже.
Он весь – словно сошел с картинки, и у меня до сих пор заходилось сердце от одной мысли, что он – мой жених. Поверить не могла.
Столько лет влюблена в него была без памяти, столько ночей одиноких провела, поливая подушку слезами неразделенной любви. Умирала, если видела его в городе с кем-то из девушек. Страдала.
И когда месяц назад он пришел к моему отцу просить моей руки, даже не поверила сначала. Думала, ну все…совсем кукушечка улетела от отчаяния.
Оказалось, что кукушечка на месте – цела и невредима, а Марк давно и безнадежно был в меня влюблен, но никак не мог собраться духом, чтобы нормально посвататься.
Это было настолько невероятно, что я перво-наперво рухнула в обморок. Особенность у меня такая – чуть что и валилась на пол без чувств. В детстве даже думали, что это падучая, а оказалось просто реакция такая дурная на сильное волнение, будь оно хорошее или не очень.
Придя в себя, я тут же поспешила к отцу, испугавшись, что он откажет Марку, и прямо с порога проорала:
— Я согласна.
И плевать, что денег у него отродясь не бывало, но при этом щеголем он слыл знатным, да в карточном доме не единожды был замечен. Плевать, что другие девицы от него взгляда не отрывали, а он вальяжно подмигивал и улыбался – я была готова сразиться с каждой из них за свое счастье.
Отец моего воодушевление не разделял. Ему казалось, что Марк слишком поверхностный и ветреный, но слезы дочери возымели действие, и он разрешил. Только условие поставил – помолвка не раньше, чем через месяц. Чтобы присмотрелись друг к другу и убедились в искренности чувств.
О, что это был за месяц…
Прогулки под луной, горящие щеки, гремящее сердце и поцелуи, тайком сорванные украдкой.
Я сходила с ума и была опьянена своим счастьем. Настолько, что на помолвке снова хлопнулась в обморок.
В роли моего жениха Марк стал частым гостем в нашем доме. Каждый вечер мы то гуляли в саду, то сидели с книгами в библиотеки, или ужинали на террасе, выходящей окнами на Черный Лес. Он читал мне стихи, пел серенады и томно улыбался, сжимая мою потную от волнения и восторга ладошку.
И не было меня счастливее…
До того самого момента, как Марк, сидя на другом конце стола и усиленно орудуя ложкой, вдруг замер, приложив руку к груди. Потом закашлялся.
— Давай постучу, — игриво предложила я, еще не осознав серьезность момента.
А он кашлял все сильнее и сильнее. Натужно покраснел, потом посинел, потом начал хватать воздух ртом.
— Марк?
С надрывным хрипом завалился на бок. Пока падал – прихватил скатерть и утянул ее за собой, вместе со всеми приборами и тарелками.
В тот же миг комната наполнилась грохотом и звоном, а я, не помня себя от страха, бросилась к жениху:
— Марк! Марк!
Стучала ему по спине, но этого явно было мало. Он стал совсем синим и не мог нормально вдохнуть.
— Марк! — завизжала я, а потом бросилась к дверям и, распахнув их, завопила во весь голос, — скорее лекаря! Пожалуйста!
На мои вопли сбежался народ. Я и опомниться не успела, как чьи-то руки подхватили меня и оттащили в сторону.
— Сима! Симелла! Что стряслось?!
Я даже не поняла, кто ко мне обращался, только пролепетала непослушными губами:
— Он просто ел и подавился…Сильно подавился…
— Это ж как жрать-то надо было, — сокрушенно покачал головой папенька, тоже явившийся на шум.
У меня даже не было сил возмутиться и сказать, что-то в оправдание Марка. Утопая в пелене слез, я смотрела, как над моим любимым склонился целитель и остальные.
Пожалуйста! Спасите его!
Я не вынесу, если с ним что-то случится. Я его люблю!
Ну и, конечно, снова в обморок. Куда ж без этого.
***
Пришла я в себя ближе к полуночи. Подскочила на кровати и, увидев няньку, дремлющую в изножье кровати, тут же накинулась с расспросами:
— Как Марк? Все в порядке?
Она отвела глаза и вздохнула.
Тогда я подскочила к ней и начала трясти за плечи:
— Ну, не молчи же ты! Говори! С ним все в порядке?!
— Жив он, — скупо ответила она.
— Жив и…
— Насчет здоров – врать не буду. Отнесли его в гостевую комнату. Вроде дышит, но в себя не приходит. Целитель там колдует над ним, только все без толку.
В груди похолодело.
Я скатилась с кровати, торопливо накинула халат поверх ночной сорочки, в которую меня кто-то заботливо переодел, пока в беспамятстве болталась, и выскочила из комнаты.
В голове, в такт торопливым словам стучало: Марк. Марк. Марк. Марк!
Как же так! Почему в себя не приходит? Подумаешь подавился! Это же мелочи!
В гостевую я ворвалась как ураган, намереваясь всеми силами поставить любимого на ноги. Однако там меня ждал сюрприз в виде дочери целителя – Лейлы. Она сидела рядом с диваном, на котором лежал мой несчастный, бледный жених, и меняла ему холодную повязку на лбу.
— Ты что тут делаешь? — возмутилась я. — Где целитель?!
— Я тоже целитель, — напомнила она.
Я кое-как придавила ревность. Наш лекарь всегда был нарасхват. Он всем помогал, всех лечил и не мог сидеть возле одного больного ночи напролет.
А дочь по его стопам пошла. Конечно, опыта ей не хватало, но зато был дар, который помогал облегчать муки.
— Почему он в себя не приходит? — потребовала я, подходя ближе и усаживаясь рядом с Марком. Сплела его пальцы со своими и чуть не вскрикнула. Горячий был, как печка! — У него жар!
— Не кричи, — устало произнесла Лейла, убирая в сторону тазик с водой.
— Разве может быть жар от того, что просто подавился?!
— Тебе не сказали, но… он не просто подавился. Вот смотри.
Она взяла со столика карандаш и им аккуратно оттянула Марку нижнюю губу. В тот же миг из приоткрытого рта появилось что-то черное. Как будто росток какой-то. Оно обвилось вокруг карандаша и сжалось, будто попытаясь его задушить.
Я испуганно отпрянула:
— Что это?!
— Да тихо ты! — цыкнула она и с опаской оглянулась на дверь, — тихо!
Отросток тем временем понял, что карандаш душить бесполезно и втянулся обратно.
— Что это? — в ужасе прошептала я.
— Он проглотил хищный боб из Черного Леса.
Я охнула и зажала себе рот руками.
— Времени у него мало. Боб пока просто сидит, осваивается, а потом прорастать начнет. И корни его вместо земли будут в плоть вгрызаться.
Меня повело. Опасаясь, что сейчас снова провалюсь, я похлопала себя по щекам:
— Так… Так! Надо его вынуть. Немедленно!
С этими словами я бросилась к Марку, намереваясь голыми руками вырвать из него эту заразу, но Лейла перехватила меня.
— Глупая что ли?! Отравиться хочешь? И себя и его погубить? Если боб этот силой вытаскивать – он лопнет, испустив смертельный яд. Нельзя.
— И как же быть? — от отчаяния я почти задыхалась, а она понизила голос до зловещего шепота:
— Есть одно средство…
— Какое?! Не? Говори же! Не томи.
