Я еще царь. Книга XXX
Глава 1
Отвлечемся, выдохнем, подготовимся
Деревня Пудож.
Антон был не особо доволен тем, что им приходится тащиться по каким-то богом забытым городкам и едва живым деревням. Но другого выбора не было. Как объяснил Онегин, который и отвечал на стратегию в команде, Петр Первый довольно умен и вполне мог направить группы перехвата той организации.
Уж слишком долго они не выходили в новостное поле, чтобы о них забыли. А такие мощные силы, как Толстой и Онегин, забыть невозможно. А еще есть этот странный Федор…
Антон, так до конца и не понял, кто это такой, и почему Толстой и Онегин разговаривают с ним практически на равных, хотя Евгений Радионович постоянно успокаивал мужика.
Да и выглядел он специфически. Больше походил на палочника с маниакальной улыбкой. И хорошо, что на дворе практически зима. Закутать его в куртку, шарф, да варежки, и все — просто высокий гражданин Российской Империи.
Еще бы молчал, цены бы не было…
Иногда Антон замечал, что к мнению Федора прислушиваются. Особенно, когда они пересекали уральские леса. Там он реагировал на диких животных, или монстров со случайных метеоритов быстрее, чем два сильных мага, не говоря уже о самом Антоне.
Когда они шли через реку, Федор сорвался с места, и даже Толстой не успел отреагировать. Через пару минут тот показался с оторванными руками какого-то существа, явно неземного происхождения. И подобные перформансы были постоянно.
Сейчас же они находились в деревне Пудож, где связь имелась разве что в почтовом отделении.
Эта богом забытая деревушка жила, словно в прошлом веке. Тут не слышали о машинах, а были только лошади и сани. До ближайшей автобусной станции двадцать километров через лес. В городе имелся один магазин и клуб, которым управлял местный староста и самый богатый человек по меркам деревни.
И сейчас четыре незнакомца сидели в этом самом клубе. Показывали пресс-конференцию Петра. Народу набилось практически вся деревня. На новых мужиков косились очень с подозрением. Они даже выделялись одеждой. Ну у кого тут будет болоневая куртка? Тут все в шубах из шерсти. Но так как они тут уже второй день, местные кое-как присмирели. По крайней мере, так казалось.
Сейчас Лев Николаевич, Евгений Радионович, Федор и Антон сидели в дальнем углу на лавочке. У каждого по пакету «Снежка». Откусив уголок, они дружно смаковали этот молочный напиток.
— При мне такого не было, — заявил Федор. — Вкусная зараза.
— А ты как хотел? Хотя я думал, тебя там в Китае хоть чем-то кормили, — хмыкнул Толстой. — Тебя бы ко мне на лето. Моя Софья Андреевна тебя откормила бы! Она это умеет! Вон посмотри, какие щеки у Антохи появились! Аж из шапки торчат!
— Ниче нет у меня щек! — надулся Антон.
— Я бы, конечно, сейчас ухи или борща навернул бы… — вздохнул Федор.
— А я бы оладьев со сметаной, или вареников… — вздохнул Онегин. — Тоже со сметаной.
— Да чего вы все про еду, да про еду⁈ — пробубнил Лев Николаевич, сдвинув брови. — Как будто других разговоров нет!
Он помолчал, отпил из пакета и тихо добавил:
— Я бы не отказался от пирогов с картошкой и грибами…
— Я бы бургер съел… — решил вклиниться во вкусный разговор Антон.
— Тьфу, какая гадость, — сплюнул Онегин. — Твой ученик совсем не понимает, русского духа…
— Я не знаю, что это, но звучит паршиво, — кивнул Федор.
Толстой же положил тяжелую руку на плечо Антона и наклонился.
— Антоша, ты если не разумеешь за вкусную кухню, так лучше помалкивай. А то тебя за дикаря примут.
— Так я же…
— Тсс! — приложил палец ко рту Федор. — Не стоит… Не стоит… Ты не герой…
Антон еще больше не понял, что произошло, но быстро сориентировался и перевел тему.
— Вижу, Петр хочет укрепить границы. И уже наладил дружеские отношения между странами. Причем, так быстро…
— Ага, — кивнул Федор.
— Что-то странное… — хмыкнул Онегин. — Он просто не может быть в нескольких местах одновременно… У него или порталы, или…
— Марионетки, как триста лет назад? — спросил Толстой.
— Возможно…
— Эх, вы посмотрите на Сережу и Петю. Бедолаги. На них лица нет! — с грустью в голосе вздохнул Толстой. — И родину то жалко…
— А это Саша там на заднем плане? — прищурился Федор.
— Ага, он самый. Только что он там забыл с Петром?
В этот момент Романов его окликнул и что-то прошептал. После чего Пушкин ушел.
— Еще удивительнее, — развел руками Онегин. — Но ситуация мне не нравится. Я предлагаю вечером собраться и обсудить дальнейший план. Затем связаться с Кузнецовым, с Есениным и остальными. Может, и Пушкину получится позвонить? Надо понять ситуацию. А то нам и некуда будет приезжать.
— Отец зовет на Сахалин, к Мише Кузнецову, — произнес Антон.
— Кузнецов… — прошипел Федор. — И почему он опять в каждой бочке затычка! У них что, это в крови?
— Походу, — кивнул Толстой.
Пресс-конференция подошла к концу и заиграл гимн страны. Молодой деревенский парень с белыми волосами вскочил и неожиданно для четверки гостей, подняв кулак, заорал на весь зал.
— За Империю! За силушку русскую! Наша страна! Непобедима!
— Ярик, ты сядь, успокойся, — пробубнил один из стариков.
— Молчать! Как ты смеешь затыкать меня, старик, пока я хвалю нашу любимую страну⁈ Или ты не патриот?
— Да патриот я, — отмахнулся дед. — Просто мешаешь смотреть…
— А ты, я погляжу, все не уймешься! — он подошел к нему, и Антон увидел, что на нем почему-то обтягивающие штаны, вроде рейтуз или кальсон.
— Ярик, так я ж ничего плохого не хотел, чего ты…
Но парень прописал ему пощечину.
— Посмотрим, что мой отец скажет, когда узнает, что ты не восхваляешь нару матушку землю русскую!
Антон опешил от наглости парня. А ведь он примерно его возраста. Но они так сильно отличается, словно небо и земля.
— Э, челкастый, отвали от старика! — крикнул Антон. — Или ты только слабых можешь бить?
Толстой вздохнул, но ничего не сказал. Онегин тоже — он только изучал окружающих. Федор же ухмыльнулся и присосался к пакету со «снежком».
— Это кто у нас тут такой говорливый? — ухмыльнулся Ярик и подошел в упор. — Вы тут никто, и вас сюда никто не звал. Вы чужаки, а у чужаков нет права говорить!
Вблизи он выглядел еще неприятнее. Судя по тому, что ему тут все спускали с рук, этот Ярик возомнил себя пупом земли. Сально-желтую рубашку обтягивал небольшой животик, делая из него смешного карикатурного персонажа.
— Просто отвали от старика, — произнес Антон. — Ты же не прав, признай!
Но тот только рассмеялся и наклонился ближе.
— Я? Не прав? Мой отец! — он развел руки в стороны и повернулся к толпе. — Мой отец — глава деревни, и даже он мне ни разу не говорил, что я не прав! А значит, я всегда прав! Понял, ты! Чужак!
— Ой, какой ты шумный… — поковырял в ухе Антон.
Остальные его товарищи с легким интересом наблюдали за продолжением конфликта. И все уже понимали, чем все закончится.
Но и Толстой, и Онегин также знали, что если бы Антон не окликнул этого говоруна, то это сделали бы они.
— Не смей затыкать мне рот! Чужак! — и размахнувшись, он влепил пощечину Антону. По крайней мере, попробовал.
Тот же без труда перехватил слабенькую руку и аккуратно крутанул, чтобы Ярик пискнул и упал на колени.
— Ты поднял на меня руку! — выпучил глаза парень, как будто это произошло с ним впервые. — Ты! На меня! ДА ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, НА КОГО ТЫ ПОДНЯЛ РУКУ! ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, КТО МОЙ ОТЕЦ!
Антон улыбнулся и в его же манере заорал ему в лицо:
— А ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, КТО МОЙ ОТЕЦ?
Толпа слегка захихикала.
Антон встал и с ухмылкой посмотрел на Ярика. Тот же начал отползать. Попробовал подняться и поскользнулся.
— Я сейчас позову отца…
— Давай, — и Антон пихнул его ногой в грудь.
Тут все, кто был в зале, затаили дыхание. Если до этого представление доставляло им забаву, то теперь уже было не до шуток. Никто никогда так не обращался с сыном главы деревни.
