Барон Дубов 7 (СИ) - Капелькин Михаил

— Я дальше не пойду, — заявила бледная Лиза, встав как вкопанная и прижав руки к груди. — Я боюсь пчёл!

Таких и я боялся! Альфачика и девушек оставил на границе пчелиных территорий, а сам пошёл дальше. Только Инсект на всё тело использовал. Монету я и сам смогу найти.

Те покатые сооружения, что я увидел, выйдя из тростникового лесочка, оказались большими пчелиными ульями. Состояли они из продолговатых сот неправильной формы, похожих на подтаявшие сосульки, которые, словно жуткие костяшки домино, располагались друг подле друга и образовывали нечто вроде диковинных руин. Некоторые возвышались надо мной на целый метр. А жуткие потому, что ульи встревожились, и из них начали вылетать пчёлы. Сами собой с губ сорвались слова старой песенки:

— Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не барон… Ай!

Одна из пчёл села мне на плечо и попыталась ужалить. И у неё получилось! Жало вошло неглубоко, но было всё равно больно! Что у них за яд такой⁈ И жала. Из трабелуниума, что ли?

А что? Вполне возможно. Здесь же давным-давно была Саранча, вот пчёлы и мутировали. Пожалуй, не стоит здесь задерживаться.

— Ах, как приятно тучке по… Ай! Небу лететь! Да где эта долбаная монета!

Я ускорился, оббегая улей за ульем, и остановился, когда заметил зелёную монету, утопающую в больших сотах. Пальцами отковырнул её и сунул в уцелевший карман. Собрался было уже возвращаться, но…

— Ай! Я же тучка!

Меня ужалили в задницу!

Ну нет, за такое надругательство мне теперь нужна моральная компенсация!

Я отломал солидный кусок сот, и с них сразу потёк янтарный мёд. От таких пчёл он должен быть супер полезный. Повернулся, чтобы уйти, как услышал жуткое жужжание, похожее на вой. Глянул через плечо и увидел рой пчёл, а впереди него огромную пчелиную матку! Крылья в размахе два метра, сама ростом с княжну, но… более фигуристая. Да, пчелиная матка по фигуре напоминала полосатую женщину с очень узкой талией. Только вместо ног огромное жало! И где они только прятались? Неужели в сотах⁈

— Какие-то неправильные пчёлы… — прошептал я, а затем завопил, бросаясь наутёк. — Бежим!

Девушки, увидев, что именно меня преследует, замерли от испуга. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем они пришли в себя и побежали с дикими визгами. Альфачик от страха аж завыл. И я бы тоже завыл, если бы не боялся, что пчела в рот залетит!

— К лесу! К тростнику! — кричал я, прикрывая рот.

Там сила роя значительно упадёт. А если повезёт, то мы и вовсе свалим.

Всей толпой повернули налево и побежали к ближайшей кромке леса. Жужжание сзади не стихало, воздух со свистом врывался в лёгкие. Девушки бежали впереди меня, а впереди них со всех ног уносился Лютоволк. Да, эти пчёлы даже такую зверюгу привели в ужас.

Чёрт-чёрт-чёрт!

Наконец добрались до тростника и с хрустом вломились в него. Бежали не разбирая дороги. Меня ещё пару раз укололи в спину и в ногу, отчего я начал прихрамывать. Но тростник отрезал от нас этих чудовищ. Вот только ненадолго… Я слышал гудение над поверхностью тростника, и оно мне не нравилось. Злое и натужное.

Думаю, они немного разозлились, что я у них мёд отобрал. Который был зажат у меня в подмышке.

Совершенно внезапно тростник расступился, и мы всей гурьбой высыпали на небольшую площадку. Здесь поле с тростником, цветами и грёбанными пчёлами закончилось. Совсем. Впереди пропасть. Ну и небольшая платформа, к которой как раз пристали несколько листков-самолётов. Десяток человек сошли на деревянную поверхность, а возглавлял их блондин Броков. Тот самый. Лиза рассказала, что он целый княжич.

Он знатно удивился, увидев нас, но затем расплылся в довольной улыбке.

— Вот так встреча! — широко раскинул он руки. — Ну, смотрю, в этот раз ты сразу принёс мне добычу!

Глава 5

Санкт-Петербург

Императорский дворец, Западный Зал совещаний

Некоторое время назад

Зал совещаний в западном крыле был выбран для большого совета, потому что по размерам превосходил все остальные. Практически он занимал половину западного крыла. С четвертого этажа по шестой включительно. Высокие потолки переходили в купол с красочными фресками. На них первые императоры Российской Империи вели армии против полчищ Саранчи. На эти фрески можно было смотреть бесконечно, каждый раз находя новые детали. Их написал известный художник Ефим Ильич Репин, потратив на грандиозное полотно треть своей жизни.

Но Императора Александра мастерство давно почившего художника сейчас не волновало. В зале совещаний собралось огромное количество чиновников и знати: министры, советники, князья.

Докладывал князь Тарасов. Он сидел по правую руку от кресла государя, раскрыв толстую папку, обтянутую замшей цвета запёкшейся крови. На его пальце тускло блестело кольцо с чёрным камнем.

— … Японская Империя в будущей войне планирует сохранять нейтралитет. Мои аналитики прогнозируют, что Император Тадаёси может изменить это решение только в том случае, если наше поражение станет неизбежным.

— Ясно, — отвечал Император, потирая бороду, — значит, пока что он планирует сосредоточиться на китайских княжествах. Нужно помочь нашим союзникам в этом регионе, но так, чтобы японцы ничего не заподозрили. Деньгами, агентами, разведкой — всем, чем можем. А часть дальневосточных дивизий переправить на запад.

— Да, государь.

— Продолжайте, Евгений Михайлович.

Тарасов сделал записи и перекинул несколько страниц в папке, после чего продолжил доклад.

— … не оставляет сомнений, что Османская Империя готовится к войне. Войска стягиваются к нашим границам. Их провокация, благодаря усилиям герцога Билибина, не удалась, поэтому выход у них только один: объявить войну самим. Как только это случится, в войну вступят Британия и Америка. Их объединённый флот уже проходит Босфор.

— Прямо по нашим минам? — удивился государь.

— Они заставили осман использовать свой торговый флот, чтобы уничтожить мины.

— Полагаю, у Османской империи больше нет торгового флота.

— Именно, Ваше Императорское Величество. Затем они очистили пролив от обломков.

— Ясно. Как обычно, запад своих союзников не жалеет. На Балтике минные ограждения установлены?

— Так точно, Главнокомандующий! — поднялся адмирал Северного флота — высокий, дородный мужчина с длинными усами пшеничного цвета и в белом мундире.

— Наши новые ледоколы уже сопровождают первые торговые суда, Ваше Величество, — вслед за адмиралом со своего стула приподнялся министр транспорта — слегка располневший мужчина пятидесяти лет.

Император молча кивнул. В целом он был доволен действиями своих подданных. Насколько вообще можно быть довольным, стоя на краю пропасти.

Тарасов тем временем продолжал доклад:

— Также хочу обратить ваше внимание, что стало известно о третьем прорыве полчищ Саранчи. На этот раз пала Варшава. Как в случае с Гданьском и Краковом, врага удерживают в стенах города, бои идут на улицах, счёт жертв среди гражданского населения уже перешёл на сотни тысяч.

Император устало потёр глаза и пробормотал:

— Жертвуем сотнями, ради спасения миллионов. Ну и бессердечная ты сука, математика.

Услышали его только Тарасов и ещё один советник, сидевший по левую руку.

— Я хочу выслушать мнения Совета Светлейших князей и уважаемых советников, — громко провозгласил государь. — Ваши мысли и предложения.

Александр Восьмой сознательно открыл это ящик Пандоры. Уже через пять минут поднялся такой гвалт, что все выкрики смешались для него в белый шум. Идеальные условия, чтобы пораскинуть мозгами. Порой его мозг выхватывал отдельные полезные тезисы из общего гула голосов, который порождали светлейшие князья, министры и советники. Кто-то уже в уголке тихонько бил морду своему оппоненту, пока государь не видит. И он правда не видел. Император напряжённо думал.

Через четверть часа, когда количество вызовов на дуэли достигло десятка, а накалённый добела воздух начал обжигать лёгкие, Император встал со своего места и громко произнёс: