Барон Дубов 4 (СИ) - Капелькин Михаил

— Я не договорил, — прошипел человек, заглядывая в щель. — Как смеешь ты так дерзить мне? Мне! Герцогу Дарницкому! Да мой род тебя и твой шлюший гарем в порошок сотрёт за такую дерзость! Ты хоть знаешь, что сделала твоя шавка? Заляпала слюной мои новые ботинки.

— Те самые, что ты сунул в дверь? Они же так поцарапаются!

— Что? Эй! Эй, какого хрена ты делаешь, байстрюк чёртов?

Герцог Дарницкий изо всех сил дёргал ногой, пытаясь вытащить её из захвата. Но я держал дверь и крепко давил на ручку, не давая вытащить ботинок. Его уже порядком сжало.

— Значит, слушай сюда, аристократ недоделанный. Никто не смеет оскорблять женщин в моём присутствии. Когда это происходит, у меня перед глазами красная пелена опускается. Как сейчас… Будет лучше для твоего здоровья и твоих ботинок, если ты попросишь прощения у моих спутниц.

— Лучше сделать, что он говорит, — подытожил Северов, стоя с руками в карманах. Он слегка улыбался.

— Что? Перед кем я должен извиниться? Перед зелёной мелочью или толстухой?

Я оглянулся на Веронику. У неё глаза были на мокром месте. Нет, она не толстая, фигура у неё в самый раз — я лично проверял. Агнес тоже стояла и злилась, а герцог продолжал испытывать моё терпение:

— Или перед горной ослицей? Да она душ раз в год видит, и то не посещает.

Лакросса дёрнулась, но Вероника её удержала, прижав к своей большой груди.

Аристократ вдруг завизжал, потому что терпение моё кончилось и я надавил на ручку. Ногу изогнуло там, где она не должна гнуться, и раздался отчётливый хруст. Даже громкий, я бы сказал.

— Извиняйся, — сказал я. — Перед бароном Дубовым, Лакроссой Морок, Вероникой Молчановой и Агнес Шмидт.

— Хорошо-хорошо! — вопил человек. Он упал и держался за ногу, но она всё ещё была зажата дверью нашего купе. — Я… я прошу прощения у ваших спутниц, у всех, барон! Я был не прав!

Поздно одумался — нога-то уже сломана. Я открыл дверь. Бесцветные глаза взглянули на меня снизу. Герцог держался за больную ногу и громко сопел.

Вдруг появился волчонок, подбежал к лежащему мужчине, задрал лапу и помочился на его штанину, тут же юркнув обратно в наше купе. Что ж, показал герцогу его место. Наверно, будет альфой в своей стае, когда вырастет. Точно! Назову его Альфачом!

— Альфач, фу! — пожурил я его.

— Альфач? — вскинула изящные брови оркесса. — Какое странное имя для… Что оно значит?

— Сильнейший, — пожал я плечами.

Тем временем Дарницкий поднялся, держась за поручень у окон, и поправил выбившиеся пряди волос.

— Ты ещё пожалеешь, Дубов! — прошипел он.

Ну вот никак они не научатся! Проиграл, дак прими поражение достойно. Нет, надо поугрожать напоследок.

После ухода герцога прибежала проводница с красивым, но озабоченным лицом.

— Что случилось?

— Господин Дарницкий оскорбил моих спутниц и меня лично, — ответил ей. — Затем от внезапного осознания своего поступка споткнулся и сломал ногу.

— Т-так и было? — Брови проводницы чуть не заползли под форменное кепи.

— Да, безусловно, так и было! — вразнобой подтвердили девушки с Северовым.

— Что ж, л-ладно, — пролепетала обескураженная проводница, а потом резко приуныла. — Блин, это ж надо опять к этому Дарницкому идти… Ой! — Она прикрыла рот ладошкой, осознав, что не должна была этого говорить. — Простите, я…

— А пусть она у нас останется, господин? — взмолилась Вероника. — Герцог наверняка захочет отыграться на простолюдинке. А тебе перечить не посмеет!

Остальные тоже взглянули на меня умоляющими глазами. А я как будто тут один в купе еду хозяином… Так что просто посторонился и кивком пригласил девушку внутрь.

— Спасибо! — горячо поблагодарила она. А мы угостили её чаем с сушками.

Её звали Ольга, а Дарницкий со своей компанией ей уже успели порядком крови попить. Аристократ оказался крайне щепетильным и требовал от проводницы, чтобы она обращалась к нему «Ваше Сиятельство», хотя он простой герцог. А так же трясся за каждую копейку сдачи и постоянно норовил облапать Ольгу. Поэтому она и не хотела опять идти к нему в купе. Понимаю её: такая сволочь обязательно захочет хоть на ком-нибудь отыграться.

За окном стемнело. Поезд выехал с серпантина, и теперь снаружи проплывали бескрайние поля и холмы с пятнами небольших рощиц. Степи Кубанской губернии.

Ольга принесла пару бутылок шампанского и несколько настольных игр. Вечер стал ещё веселее. Даже Северов, который последние пару дней был сама серьезность, захмелел и расслабился. А вскоре приглушили свет, и мы расположились спать. Девушки уместились на огромной кровати, благо ширина её позволила.

Я сперва сам попытался на ней улечься, но ноги свешивались. Широкая, но слишком короткая кровать. Да ещё и слишком мягкая. Будто лежишь на вате и всё время в неё проваливаешься. Дурацкое ощущение. Это неженки-аристократы любят всё мягкое, даже горошину через дюжину перин чувствуют. А я к такому не привык. Так что выбрал уютный и комфортабельный пол. Я не жаловался — для спины полезно иногда спать на твёрдом.

К тому же Ольга дала запасной комплект постельного белья, пару матрасов и покрывал, так что я даже в относительном комфорте устроился. А Ольга и Павел легли на диванчиках. Субтильный юнец и миниатюрная проводница легко на них уместились.

Герцог Дарницкий так больше и не показался. Заснул я крепко и почти мгновенно, едва голова коснулась подушки, а рядом примостился Альфач. Звучит, конечно, странно, но имя волчонку всё равно подходит.

До столицы ещё два дня пути. Два спокойных и уютных дня в роскошном купе поезда, в отличной компании. И никаких тебе дуэлей, нападений, похищений. Целых два дня! Ведь правда же, да?

Глава 7

Воронежская губерния. Степь

4 часа утра

Над светлеющим горизонтом поднимались тёмные клубы дыма. Поезд шёл ровно по расписанию. Пегий конь, мутант в пятом поколении, нетерпеливо прядал ушами и переступал с ноги на ногу. Всадник, высокий угрюмый мужчина в широкополой шляпе и чёрном плаще, с острым носом и маленькими, почти чёрными глазами, ласково похлопал своего скакуна по шее.

— Тише, Дик, тише. Ещё рано.

Человека звали Вано Гришин. Он гордился двумя вещами: своим римским профилем и бандой, которую сколотил. С самого рождения он не понимал, зачем он должен прогибаться под аристократов или ещё кого-нибудь, зачем ему работать, чтобы заработать деньги, если их можно просто отобрать.

С точки зрения финансового успеха его маленькое предприятие куда прибыльнее обычного труда простолюдина. Больше можно заработать только на границе, убивая Саранчу. Но там ведь и погибнуть можно! А это в планы мужчины не входило.

Сейчас у него был другой план. Его банда из двух дюжин головорезов обычно промышляла тем, что грабила группы простолюдинов на дороге, которые правили повозками или вели машины, гружёные товаром.

До определённого момента Вано это устраивало. Как устраивало и его банду, которая, едва заработав деньжат, спускала те в ближайшем кабаке. А Гришин мыслил шире. Он хотел сорвать хороший куш. Этот поезд — отличный шанс.

Вано давно присматривался к нему. Целый месяц наблюдал между рядовыми грабежами, пока его люди спивались в лагере или где-нибудь неподалёку. Этот поезд шёл в Петербург. Ходил он раз в неделю, всегда в одно и то же время проезжал здесь. Его намётанный глаз в ползущей внизу, в долине, бронированной гусенице сразу определил состав с кучей вагонов для аристократов. А у этой братии водятся солидные денежки.

Мужчина хищно улыбнулся, наблюдая за поездом.

Да, дворяне могут доставить кучу проблем своими Инсектами, и охрана поезда, например сидящие в пулемётных точках на крышах вагонов бойцы, вряд ли разглядят их нападение.

Во-первых, они нападут на поезд рано утром, когда самый крепкий сон.

Во-вторых, ни один замшелый аристократ не решится применить Инсект с пистолетом у виска. Особенно когда в пистолете артефактные пули.