становилось фоном для его нескончаемого монолога. Я слушала вполуха, лишь улавливая
смысл отрывков его речи.
— Да, в этом году урожай капусты вроде хороший... Но вот насекомых, вредителей, стало
больше, — задумчиво протянул он. — А нежить? Говорят, в лесу тут видели.
Наверное, врут... Хотя... Кто ж их знает, этих мертвяков?
От этих слов я вздрогнула, по спине пробежала дрожь, но я быстро постаралась успокоить
себя. Ерунда все это. В лесу я ничего такого не видела, кроме собственной паники да
одного несчастного волка. Но мысль о том, что в этом мире помимо драконов водится
еще и такая пакость, не вдохновляла.
Я поджала губы, стараясь не вздохнуть слишком громко. Лесок шумел вокруг нас, дождик
стих, но деревья все еще роняли на нас капли воды с мокрых листьев. Я чувствовала, как
сырая одежда липнет к телу, а холод медленно проникает внутрь, заставляя меня
ежиться. Сама телега ехала так медленно, что я почти готова была усомниться, движемся
ли мы вообще.
— А ты магов видел? У нас вон у соседского мальчишки дар открылся, так его забрали
учиться, да! — продолжил дед, не ожидая от меня никакого ответа. — Был-то пацан
пацаном, вот как ты. Такой же худющий и молчаливый. Там еще история такая. Его мамка
от кого-то нагуляла, да так и не успела сказать от кого, в родах померла. Так что бабка
растила. А тут раз — объявился дядька какой-то богатый, то ли друг отца, то ли
родственник, и увез мальчишку. Говорил, мол, учиться отправит... Как думаешь, соврал? А
с другой стороны, на кой хрен ему чужого пацана воспитывать? Ну не убивать же он его
увез? Обещал подучить и отправить дальше к магикам обучаться всем ихним
премудростям. Вон, уже лет пять его никто не видал. Да учится, наверное ж, потому и не
кажет носа в родную деревню.
Деревенские мальчишки его дразнили в детстве сильно за то, что безотцовщиной рос.
Немудрено, что не желает возвращаться. А как по мне, так хоть и бастард, а все же свой
человек. Надеюсь, с ним все в порядке...
Мои мысли были заняты тем, как выбраться из этой ситуации, как добраться до города и
продумать, что делать дальше. Но слова деда о магической академии вызвали у меня
слабый отклик — как минимум это означало, что безродных туда принимают. Правда, не
стоило сбрасывать со счетов, что никому не нужного бастарда выкупил какой-то богатый
извращенец и никакой академией там и не пахло, просто удобная отмазка, чтобы
избежать лишних вопросов... Не успела я погрузиться в раздумья на этот счет, как старик
вдруг резко сменил тему.
— А драконов ты видел? Говорят, один такой у вас там где-то объявился. Небось похуже
вашего градоправителя будет, да? — выдал дед внезапно, впившись в меня с живым
интересом, надеясь получить свежую сплетню, которую он, раскрасив подробностями, будет со смаком пересказывать в своей деревне. — Правду говорят, что звери они и есть?
Да и как иначе, «высшая раса» же, тьфу! Такие же сволочи, которые считают себя выше
всех!
Я невольно вздрогнула. Внутри все замерло, как будто кто-то дернул за ниточку, остановив время на мгновение. Сердце стукнуло слишком громко, и я почти
почувствовала, как кровь уходит из лица. Но я быстро взяла себя в руки, прикрыв глаза, и
постаралась сохранить спокойствие.
— Не, не видел, — ответила я как можно небрежнее, стараясь не выдавать напряжения в
голосе. — Вы чего? Где я — и где драконы? Я и градоправителя нашего видел мельком, когда с мамкой торговали капустой, а он мимо в карете промчал.
Дед хмыкнул и, словно ничего не произошло, тут же сменил тему. Я почувствовала, как
пульс потихоньку возвращается к норме, а дыхание снова стало ровным.
— А в городе что делать думаешь? Какую работу искать собираешься? Есть у тебя деньги
на первое время? Или воровать удумал, в карманы достопочтенным гражданам лазить?
— Он пристально посмотрел на меня, и я почувствовала, что отговорки больше не
помогут.
Я медленно достала из своей сумки споротую золотую вышивку.
— Вот. Это с мамкиного платья... Она когда-то служила у богатой леди, а платье досталось
ей в качестве оплаты труда. Но куда ей его носить? Ткань она пустила мне на рубахи, нарядные такие... Но по правде, мне в них тоже было некуда выходить. Да и вырос из них
быстро. А вышивка вот береглась. Хочу продать теперь, выручить, может, чего.
Дед посмотрел на вышивку, но как-то подозрительно прищурился.
— Э, мальчик, — сказал он, цокнув языком. — Не верю я, что это мамкина вещь.
Небось стянул где? Воровать-то нехорошо, а? — Его голос стал строгим, и я внутренне
напряглась.
— Нет, это правда, — соврала я, но, похоже, не очень убедительно. — Я, честно, не думаю
ничего дурного. Хочу податься в какую-нибудь таверну уборщиком или подавальщиком.
Да хоть посуду мыть, все какая копейка за честный труд!
После моих слов старик смягчился.
— Ну да, грузчиком ты не потянешь, мешки таскать куда тебе. Посыльным разве что. Но
там и своих охочих хватает наверняка. А посуду мыть не каждый мальчишка подастся... —
проворчал он, смерив меня еще одним внимательным взглядом подслеповатых глаз. —
Ладно, я тебе верю. Вот только, знаешь, ты сейчас пойдешь с этой вышивкой, а тебя
обманут. Первый же ростовщик глаза тебе запылит, и отдашь за гроши. Не по годам умен, но сразу ж видно, что понятия не имеешь о настоящей стоимости.
Он поморщился и замолчал на несколько секунд, а потом неожиданно добавил:
— Ладно, отведу тебя к знакомому. Прослежу, чтобы не обманули.
Я удивилась, его неожиданное предложение насторожило.
— А... вам что с того будет? — нахмурилась я, глядя на старика с подозрением. —Хотите
свою долю?
Дед обиделся, его лицо вдруг покраснело, как будто я ударила его словами по живому.
— Ты что ж такое говоришь, а?! Не все в этом мире меряется деньгами! Есть еще что-то
такое, как... человеческое отношение! — возмутился он, взмахнув рукой. —Думаешь, все
кругом только за себя?
Он продолжал ворчать еще несколько минут, пока не успокоился, и я уже было подумала, что он забудет про все это, как вдруг услышала:
— Знаешь... Ничего мне не надо. Просто очень уж ты мне соседского парнишку
напоминаешь. Только он постарше должен быть... Тебе-то сколько, годков пятнадцать
стукнуло небось? А ему бы уже было восемнадцать. — Дед посмотрел на меня с тоской в
глазах. И я осознала, что, несмотря на его недавние россказни об обучении парня в
академии, глубоко в душе старик в это не верит. — Эх, зря отдали его чужаку. Может, не
стоило...
Я не нашлась что на это сказать и, поддавшись эмоциям, просто накрыла его
морщинистую руку с зажатыми в ней вожжами своей ладонью. Старик криво улыбнулся и, украдкой утерев рукавом проступившие слезы, подмигнул мне.
— Ничего, малой, у тебя-то точно все будет хорошо, вот увидишь. Не боись, найдем тебе
работенку по плечу! Старик Тарин проследит, чтобы твоя новая жизнь в городе началась
без беды. Главное, будь честен и не скрывай ничего, усек? Меня не проведешь, я ложь
чувствую за версту...
И мне не осталось ничего иного, как натянуто улыбнуться. Ох, знал бы ты, дедуля...
15.
Внутри лавки ростовщика было темно и пахло затхлостью. Хозяин, низенький толстяк с
лысиной и водянистыми глазами, сидел за прилавком, лениво перебирая в руках монеты.
Когда он увидел нас, в его взгляде мелькнул интерес, но едва заметный, как легкий
ветерок, пробегающий по пруду.
— Что у вас? — проворчал он, лениво приподнимая голову.
Дед зашаркал ногами, подтолкнул меня вперед. Я нервно достала золотую вышивку и
положила ее на стол. Ладони вспотели, и я сжала кулаки, чтобы не выдать свое волнение.
