Офень флая федьма (СИ) - Амеличева Елена

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть разъяренную Дилю, что наступала на учительницу, сжав кулаки и рыча проклятия.

Вот только драк мужниных полюбовниц мне тут и не хватало! Покосилась на виновника торжества. Козел смотрел на это безобразие и выглядел не менее удивленным, чем я. У него даже пасть осталась открытой, а оттуда торчал пучок недожеванной травы.

— Это я, я от Тимьяна беременна! — Диля набросилась на Рину. — Ты лжешь!

— Это ты врешь, стервь! — вскричала та, мигом растеряв амплуа хорошей девочки. — Тим только меня любит!

— Чушь, ты это придумала! Он меня любит!

— Нет, меня!

Этот козел любит только себя. Я-то знала. Но с ними своим мнением делиться не стала. Для чего? Не поверят — это раз. Двое дерутся, третий не мешай — это два.

Вот интересно, а наличие рядом законной жены их не смущает? Изогнула бровь, дивясь наглости девиц, потерявших всякий стыд. Я в паре метров стою, живая, а они при мне отношения выясняют, мужика делят, который, на минуточку, все еще моим супругом считается.

Куда катится мир?..

— Ца-ца-ца! — белка сбегала в домик и, прихватив оттуда орех, уселась на ветку со вкусняшкой в обнимку, смотреть бои любовниц. Конечно, когда еще такое увидишь?

Услышав визг, к калитке подошел полюбопытствовать Афанасий.

— Марьянушка, помощь не нужна? Что там такое происходит-то у тебя в саду? — спросил он, когда подошла ближе.

— Девки дерутся, моего мужа делят, — охотно пояснила ему. — Обе от него залетели и вот встретились у меня, его законной жены, когда пришли рассказать, что на сносях. Хотели, видимо, радостью поделиться.

— Вот бесстыжие-то! — сосед покачал головой. — А кто ж такие-то, знаю их?

— Одна — мадам Диля, девочек наших кройке и шитью учит. — Я помолчала, а потом, решив, что не обязана никого жалеть, добавила, — а вторая — ваша дочь. Уж простите, Афанасий.

Он побледнел. Я приоткрыла калитку, мужчина вошел в сад и понесся к дерущимся, неловко вскидывая локти. Расцепив этих драных кошек, что-то спросил у дочки. Получив ответ, отвесил ей пощечину и, схватив за растрепанные волосы, потащил прочь.

— Марьянушка, ты уж прости старика, не доглядел, — повинился, когда они поравнялись со мной. — Шлюху вырастил, выходит, змеюку. Опозорила отца на старости лет. Ты уж прости, если сможешь.

Мигом постаревший, отвел глаза, стыдясь. Вытащил ревущую Рину за ворота и подтолкнул к дому, по пути что-то ей выговаривая.

— А вы сами утопаете, — спросила я, оглянувшись на Дилю с поцарапанным лицом, — или вам пинками помочь?

— Хамка! — бросила та и тоже зашагала к калитке.

— Куда уж мне до вас, — усмехнулась, глядя вслед, — прекрасно воспитанных барышень!

— И я не швея, а модельер! — прокричала нахалка.

— Дурочка ты.

Накинув крючок, подошла к Тимьяну.

— Доволен? — тихо спросила. — Еще двум женщинам жизнь испоганил, скотина. Им теперь позора не оберешься. Вовек ведь от такой репутации не отмоются. Замуж никто не возьмет. И детям принесенными в подоле расти. Эх ты, козел и есть!

Тот промолчал, не глядя на меня.

Ну да, что тут скажешь?

Я пошла к дому. В ушах звенело, будто где-то в голове распищался комар. Как-то слишком уж много за последние дни свалилось. Как бы ни храбрилась, все же не железная. И у меня тоже сердце есть, что кровью обливается.

— Марьяна, что стряслось? — ко мне бросился Кондратий, когда вошла в дом. — Шум какой на улице! Что стряслось?

— У моего мужа скоро будет ребенок, — ответила я, уперевшись рукой в стену. — Даже два.

— Ты понесла? — вековушка умильно улыбнулся, а мне стало еще больнее.

— Не я, — уточнила, морщась от тошноты, что подкатила к горлу. — Диля и Рина. И обе от Тимьяна.

— Да как же ж так же ж?.. — потрясенно выдохнул защитник дома и всплеснул руками.

— У будущего отца спрашивай, как он все успел. А я…

Не договорила, потому что мир кувыркнулся, решив сделать кувырок через пупок. Все потемнело.

Мои силы кончились.

Глава 22

ОНА здесь!

Глаза открылись сами, когда наполучавший пинков мозг пришел в себя после ошеломляющих новостей сегодняшнего непростого дня. Вместе с ним очнулась и я. И обнаружила над собой лицо Эзры. Красивое, мужественное, взволнованное. Демон хмурился, всматриваясь, и это было приятно. Но почему, с чего бы это вдруг?

А я еще, оказывается, и в кровати! Дело принимает горизонтальный поворот, как сказала бы моя бабуля, сопроводив емкое высказывание соответствующим взглядом.

— Ты как? — тихо спросил рогатый.

— Кто меня сюда принес? — невпопад сказала, недоумевая. — Что произошло?

— Я принес. Ты в обморок упала.

— С ума сошел? — тут же проснувшийся лекарь набросился на него. — Швы же ведь. Тебе же нельзя тяжести поднимать!

— Ты разве тяжелая? — отмахнулся, снял с моего лба тряпочку, смочил в тазике, что стоял рядом на столике, и положил обратно.

Приятный холод, м-м-м. Прикрыла глаза и притихла, наслаждаясь.

— Лекаря, может, все ж вызвать? — донеслось до слуха. — Я хотел, но этот твой, Кондратий, запретил.

— Правильно, — одобрила действия домовушки слабым голосом.

Приятно в кои-то веки побыть болезной барышней, вокруг которой все скачут и беспокоятся. А то все больше наоборот бывает. Только как бы во вкус не войти. К хорошему быстро привыкаешь.

— Уверена? — Эра явно был недоволен.

— Я сама лекарь, — сообщила общеизвестное, приоткрыв глазик. — Кого ты звать-то собрался? Криворуких докторов из местной больницы? Так они за вызов на дом возьмут половину стоимости моей таверны. А потом слухи поползут, что Марьяна занедужила и сама себя вылечить не смогла. Позор на весь Ведьмоград! Нет уж, не надобно такого счастья!

— Дело говоришь, Марьянушка! — одобрил Кондратий, войдя в комнату — медленно, осторожно приблизился и поставил на столик у кровати поднос с чашкой.

— Отвар игогошника, — констатировала, поведя носом. — Спасибо, друг.

— Погодь пару минуток, позаварится, — вековушка забрался на постель. — Напугала нас, проказа рыжая! — тут же принялся бранить. — Ишь, чего удумала, в обмороки брякаться, как порядочная метелка! Не была никогда слабой, нечо и начинать, я так скажу. Давай-ка, силенки в кулачок, под попку пендачок и посвистела тучи разводить ногами!

— Вот кто у нас умеет волшебный пиночек дать, — хихикнула и взяла чашку со столика.

Вдохнула поглубже и начала в себя маленькими глоточками вливать отварчик.

— Ох, ядренистый! — выдохнула хрипло, когда во рту растекся премерзкий горький привкус. — Не пожалел травки, да, Кондратий?

— А то! — самодовольно усмехнулся. — Для любимой ведьмочки же ж. Чего экономить?

— Селена меня прибьет, — вздохнула. — На нее в последние дни всю таверну взвалила, совестно.

— Не причитай, я ей помощников заслал уж.

— Это каких же? — снова принялась пить игогошник.

— Деток наших. Катя сама вызвалась, а мелкие за ней потянулись.

— Бедная русалка! Она же от нас обратно в море сиганет.

— Чего ей там делать? Тут у нее этот, обшлаг каждый вечер. Поклонники мошками вокруг роятся, копытами стучат. Цветов вон вчерась столько надарили, что не пройти было в таверне.

— Так отлично же, — отметила, продолжая маленькими глоточками заталкивать в себя снадобье.

— Я ей говорю, давай в цветочную лавку обратно сдадим за треть цены, навар отличный выйдет. Она только смеется, муха-хохотуха! Счастливая, будто кило изюму за так дали. Значит, хорошо ей у нас. А там чего, в морях-то этих? Муж сердитый да батька суровый? Да и мокренько немного там, в морях ентих.

— Ладно, хватит разлеживаться, — решила, почувствовав, как по жилам потекла энергия от отварчика.

Не зря ж он из игогошника. Как говорила моя бабушка — разок тяпнешь и понесешься конем пахать! Главное, не злоупотреблять им. Пользоваться только в исключительных случаях. Когда, например, узнаешь, что у твоего мужа скоро еще двое деток народятся.