Я снова царь. Книга XXXIII (СИ) - Дрейк Сириус

Отвечать «нет» было бессмысленно. Так что я снял «Хамелеон».

— Прелестно! Ты пришел поиграть! — и девочка щелкнула пальцами. — И мы с удовольствием поиграем!

Тут же увидел картинку, где студенты синхронно встают из-за столов и цепочками выходят из аудиторий. Через пару секунд по коридорам КИИМа шли ровные ряды студентов. Стены дрожали от их шагов, все они вышагивали в ногу как оловянные солдатики.

И стягивались к нашему коридору.

г. Москва,

Кремль

В командном пункте все работали не покладая рук — все же одно дело нагнать в город побольше военных и совсем другое ограничить все передвижения на его улицах. И самое сложное: сделать это в Широково, где стоит КИИМ.

Петр Первый следил за операцией «от» и «до», и о каждой, даже самой мало-мальской проблеме ему докладывали. Поэтому когда выяснилось, что какой-то неизвестный нарушил комендантский час, а потом еще и пустился бежать от военных, ему и об этом стало известно.

А уж «полет» этого странного типа ему показали буквально в прямом эфире.

— Мы пытались его сбить, но что-то постоянно ломало наше оружие, — оправдывался офицер, отвечающий за безопасность периметра КИИМа, но Петр только отмахнулся.

— У вас и не вышло бы ничего с ним сделать, — отозвался царь. — Это его питомец, он фактически неуязвим.

На экране в этот момент показывали, как Кузнецов вынес окно в главном корпусе КИИМа. Лица военных, окружавших рабочий стол царя, побледнели.

Это был полный провал. Периметр прорван, посторонний проник на территорию вверенного им чрезвычайно опасного учреждения. Один из офицеров, сменив белый цвет своего лица на красный, а потом обратно, молча вышел.

Никто не посмел проводить его глазами. Царь тоже — казалось, монарх совсем не расстроен, что вся операция пошла псу под хвост.

— Кузнецов внутри. Прелестно, — улыбнулся Петр Первый. — Значит, все идет как нельзя лучше.

Вдруг откуда-то раздался выстрел. Военные подскочили и заозирались. Петр же остался все так же спокоен.

— Приступим ко второй части операции, — и он нашел среди собравшихся генерала Кутузова. — Сергей Михайлович, ваш выход.

Подойдя к столу, Кутузов с недоумением посмотрел на царя.

— О чем вы, ваше величество?

Петр хохотнул.

— А ты думал, самый прославленный генерал Российской Империи понадобился мне в этой копеечной операции только ради того, чтобы закрыть КИИМ от местных жителей?

При фразе «копеечная операция» еще один офицер вышел за дверь. Его проводили с пониманием, но больше ни один не вышел.

— Нет, дорогой мой, Кутузов, — и Петр довольно откинулся в кресле. Снова откуда-то раздался выстрел, но царь и бровью не повел. — Вся эта техника, солдаты, оружие и прочее нужно для одного…

Царь поднялся и вгляделся в глаза генерала.

— … загнать главного преступника в этот гадюшник, продавшийся хаосу. А затем уничтожить две проблемы одним махом. Стереть этот институт с лица земли, а с ним и Кузнецова.

Офицеры переглянулись. Никто не смог произнести ни слова. Один Кутузов вышел вперед:

— Вы говорили, что карантин продлится неделю, и только тогда…

Петр улыбнулся.

— Конечно, сказал. Специально, чтобы «птичка» которая напевает на ухо Кузнецову, защебетала ему эту крайне ценную дезинформацию, и она быстро спровоцировала его на действия. А капкан, между тем…

И царь громко хлопнул в ладоши.

— … захлопнулся!

— Но что это за птичка? — спросил один из офицеров. В ответ раздался ропот, но царь не спешил отвечать.

Он молча смотрел только на Кутузова. Вдруг откуда-то снова раздался выстрел, но ни один не посмел сойти с места.

— И теперь вы хотите, чтобы я отдал приказ стрелять на поражение? — спросил генерал. — По институту, где училась моя дочь? Где учились ее друзья? По лучшему магическому институту в Империи?

Петр кивнул.

— В нашем деле, Сергей Михайлович, нельзя идти на полумеры. Хаос — страшное зло, которое должно быть уничтожено, а все, кто хоть раз поддался его влиянию, истреблены. Только такое суровое правило поможет нам победить. Ясно?

Кутузов свел брови.

— Поэтому я отдаю вам приказ, генерал, — сказал Петр. — Уничтожить в КИИМе все живое. Так вы еще раз докажете, что вы лучший из всех этих шакалов, что застыли за вашими спинами.

Никто не ответил. Голос Кутузова прозвучал в абсолютной тишине.

— Простите, ваше величество. Но я не смогу выполнить этот приказ, — отчеканил он, и еще один офицер направился к…

— СТОЯТЬ! — рявкнул Петр. — ЗАМРИ!

Офицер замер, а затем просто рухнул на месте. Кажется, это обморок.

Вздохнув, Петр удивленно приподнял бровь.

— Я не ослышался, Сергей? Вы сказали… нет?

— Вы правильно расслышали. Я отказываюсь.

— И понимаете все… последствия подобного отказа?

— Да, — кивнул Кутузов, а затем взял себя за погоны и оторвал их на глазах всех собравшихся. Бросив знаки отличия на стол перед царем, он улыбнулся: — Держите, Петр Алексеевич. Думаю, здесь найдется много тех, кому они будут впору. Честь имею.

И кивнув всем, он направился к выходу. Дверь громыхнула так сильно, что еще один офицер растянулся на полу. Остальные бледными молчаливыми тенями стояли за спиной царя.

Все как один ждали выстрела, но тот не последовал. Вместо этого они услышали еще один звук — это был смех.

Смеялся царь. Долго, жутко и ужасно весело.

— Не сопротивляйтесь, мистер Кузнецов, — говорила девочка, пока у нее за спиной один ряд за другим формировалась стена из учащихся КИИМа. — Раз вы пришли к нам добровольно, вы станете одним из нас.

— Спасибо, — улыбнулся я, пятясь. — Как-то не хочется…

Сзади тоже вышибли дверь, и там показались учащиеся с преподавателями. Вперед вышел Звездочет.

— Миша, как не стыдно, — сказал он, улыбаясь этой маньячной улыбкой. — Тебя не было на занятиях несколько… недель? Месяцев? Ты мой самый несносный ученик за все годы!

Я же пятился все дальше, одновременно сохраняя связь с Посейдоном.

— Ты там еще долго? — спросил я и снова услышал треск труб. Поднял глаза — звук шел из-за новеньких панелей, которыми был обшит коридор.

— Почти… Еще чуть-чуть, — послышался голос Посейдона. — Погоди минутку…

— У нас есть минутка, конечно, — сказал я, отойдя еще подальше, и тут из двух оставшихся коридоров тоже повалили учащиеся. — Но всего одна.

— Миша, — продолжил Звездочет, медленно приближаясь ко мне. — Отчего? Почему? Почему ты не хочешь стать нормальным студентом? Почему не хочешь учиться как все? Отчего продолжаешь прогуливать занятия, делать вид, что учеба тебе не интересна? Ответь? Что тобою движет? Неужели тебе просто страшно погибнуть под грудой учебников?..

И пока он болтал, вся орда безумных киимовцев двигалась ко мне. Их глаза чернели от хаоса. Трубы, тем временем, стонали все громче.

— Посейдон…

— Минутку… Вот-вот я…

— Почему, Миша? — спрашивал Звездочет, подбираясь все ближе. Его глаза буквально заполняла тьма. — Может, у тебя есть какое-то свое занятие? Так в чем же она, может откроешь⁈

Он рявкнул это так громко, что оставшиеся стекла задрожали.

— Может, это свобода? Может, перед тобой целый мир, или тебя окончательно пленили твои таланты, Миша⁈ Иллюзии. Ранг всего лишь относительно понятие! Только бездарность могла выдумать…

— Господи, какой он душный… — закатила глаза Лора. — И как Маруся его терпит?..

— Еще чуть-чуть… Еще чуть-чуть… Почти-почти!

— Может, быть всему виной любовь, Миша⁈ Ваши жены отвлекают тебя от учебы? Все иллюзия! Есть только два аспекта в нашем деле. Это хаос и дисциплина. Дисциплина порождает хаос, а хаос…

— Еще-еще… Вот-вот…

— Давай быстрее, — шипел я, понимая, что либо студенты сейчас порвут меня, либо Звездочет задушит своими нравоучениями.

— … Глупые причуды восприятия, Миша! Только безалаберный студент мог выдумать такое скучное и бессмысленное понятие, как любовь! Тебе пора это увидеть, Миша! Увидеть и понять! Ты не можешь бесконечно пропадать на этом своем Сахалине! Продолжать царствовать бессмысленно! Почему, Миша, почему ты улыбаешься, как…