Магия, кофе и мортидо наставника Медея. Дилогия (СИ) - Ютин Макар

«Да я бы сам смеялся над разодетым в стиле Болливуда колхозником, появись он на занятиях в таком виде! Мерзкое отродье, откуда такой убогий вкус в одежде?»

Нормальным среди Блестящей Порты нарядов выглядел только уродливый серый хитон, подгон от Академии, в котором он и так проходил весь остаток каникул. Надевать серую тряпку для выхода в город не хотелось, слишком кричит о статусе наставника. Обязательную эмблему еще поди-разгляди, особенно в людных местах, а этот дизайн каждый знает.

Пришлось напяливать нежно-голубой, с небольшим золотым тиснением по левой стороне, а потом долго отдирать от него безвкусную бижутерию, всякие тросики, фенечки и крашеные деревянные стразики, благо дырок после этого обвеса не оставалось. М-да.

Окажись в этом мире модный приговор — отродье бы село пожизненно без права на УДО. Зато теперь Медей знал, куда ему следует нанести визит в первую очередь. К черту знаменитые кофейни, величественную архитектуру, новые развлечения — магазин одежды убер аллес. Он не будет наряжаться на лекции дружелюбным глиномесом. В его личной страничке в соцсетях навеки останется пацанский статус. Ауф. Воистину, ауф.

У Колхиды отпросился за завтраком. Наставница периодически бросала на него странные взгляды, а водонагреватель с прошлого приема пищи обнаглел и позволил себе попытки вести диалог. В основном, о его прошлых зачистках холмов, поляны драгоценностей и прочих опасных локациях. Пришлось мычать, угумкать и качать мышцы лица в ухмылках. Почему бородатую дылду это устраивало, Медей решительно не понимал. Хотя некоторые сведения для себя схоронил.

Наконец, завтрак у лохматой Тиффани подошел к концу и он отправился в свое второе путешествие на запад. Главное, чтобы обезьяна и свинья не поперлись вместе с ним.

Сам город, в предместьях которого находилась Академия Эвелпид, расположился примерно в получасе неторопливой ходьбы по небольшой мощеной дороге мимо бесконечных зерновых полей. Ностальгичная пастораль с вайбами духа приключений — шагать по мостовой из желто-коричневого камня до города оказалось одно удовольствие.

«Виды как с картинок „Волшебника Изумрудного Города“. Только вся шиза основных персонажей собрана в одном отродье и моей более благородной версии. Я, одновременно, и бессердечный, и трусливый, и безмозглый. Ах да, еще внутри есть черты маленькой плаксивой девочки и загадочной сущности псинус сутулус, которые защищают меня от чрезмерной гордыни попаданца вместо сакраментальных Жабы и Хомяка».

Город показался внезапно, с небольшого возвышения, откуда дорога катилась в низину, к вычурным каменным воротам.

С крестьянской повозки чуть впереди раздались восторженные цоканья, немногочисленные путники тоже проявляли эмоции: более состоятельные довольно улыбались, бедные разевали рты, пучили глаза, качали головой или щелкали языками, если вид был им привычен. Равнодушных среди путешественников Медей не обнаружил. Положа руку на сердце, он мог их понять. Декорации в этой воплощенной новелле оказались превыше похвал.

Городская стена возвышалась на пять-шесть метров, квадратные башни искрились в солнечных лучах магическими кругами и рунами, сияли так, что глаза, выше каменных зубцов на стенах, могли разглядеть разве что зыбкие силуэты. Однако самым необычным для Медея показалась цветовая гамма: весь пояс укреплений состоял сплошь из магически инертных сливочно-белых плит, коричневых щитков особой древесины, которыми завесили бойницы и другие уязвимые части, а также неким голубым мрамором: из него сложили последний метр стены, зубцы, а также верхнюю половину барбакана главных ворот.

Получился интересный, бело-голубой оттенок гжели — необычный даже по меркам его прошлого мира.

Укрепления в принципе выглядели монументально, совершенно не декоративными. Подчеркивали статус третьего по значению города королевства. Лемнос имел около пятидесяти тысяч жителей, не считая приезжих на всевозможные фестивали, магические консилиумы и поступающих в Академию. Не слишком крупный даже по местным меркам, пятый по численности и третий по значимости — он являлся домом для многих магов и искусных ремесленников, поэтому занимал в государстве особую нишу. Такое себе слабое подобие Кремниевой Долины для местных.

Сам город Медея

Окей, хрен с ним, впечатлил. Не мистическим колоритом в духе увидеть Париж и умереть от арабского ножа — продуманными, совсем не средневековыми улочками, уютом, отсутствием спешки, характерным для городов его мира и времени, а также архитектурой и чистотой. Да, никакой грязи, луж, перекладывания бордюров и плитки с места на место, выливания помоев из окна, штурмов Капитолия, Ельцин-центров и прочих радостей (не)развитого общества.

«М-да, тепло, приятно, хотя раем не назовешь. Как говорится, если есть на свете рай — это Краснодарский край. Хотя я бы поставил на Ставропольский — не так жарко и людно. С другой стороны, до ада Лемносу еще дальше. Если есть на свете ад, — это Гэри, Индиана. Больницы такие, что аж сдохнуть можно. Что я, собственно, и сделал. Зато всякие веселые вещества на каждом углу и хороший шанс увидеть сюжет про бандитские войны от первого лица. В России таких развлечений днём с огнём не найти. Хотя на замес в духе девяностых я б посмотрел».

Медей шагал по городу медленно и размеренно. Кивнул охранникам у ворот, постоял-посмотрел на шпили местной гильдии вестовых, прошел мимо астиномии городской стражи, где появлялись задания для воинов, магов или смешанных групп.

Астиномия представляла из себя нечто среднее между полицейским участком, стандартной игровой гильдией авантюристов и закрытым клубом для своих. Каждая астиномия в городе уникальна, но Медей не хотел вдаваться в подробности или заглядывать внутрь. Может, в следующий раз, когда будет уверен, что его не выгонят оттуда под хохот завсегдатаев. Он еще немного понаблюдал за прохожими и пошел дальше.

Граждане вокруг (из самых глазастых) уважительно раскланивались, а Медей благосклонно кивал в ответ — решил не менять модель поведения отродья. Тот умел держать себя с незнакомцами, но боялся любого выхода так сильно, что потряхивало даже нового хозяина тела, хотя с каждым шагом все меньше и меньше. Мышечная память переписывала и удаляла устаревшие реакции.

Всего наметил себе целых пять мест для посещения. Помимо самой мякотки, разумеется. Про ТАКОЕ даже думать лишний раз не хотелось — чтоб не сглазить потенциально самое интересное развлечение, помимо стеклища основной сюжетной линии.

— Так, что у нас там на очереди? Помимо покупки шмотья. Ага.

"1. Заценить местную еду и развитую сеть кофеен.

2. Найти зал с архаичным блекджеком и игровыми автоматами.

3. Поглазеть на магические лавки с одноразовыми свитками для призыва, мелкими артефактами и другой мелочевкой.

4. Возможно, прицениться к кристаллу для посоха.

5. Последнее, но не по значению — заглянуть к знакомому (по новелле) торговцу на полулегальной основе".

Эдакий антиквар с магическим уклоном. У него иногда мелькали в ассортименте разные редкости за недорого, чем напропалую пользовалась главгероиня со своим разнополым гаремом, ой, то есть друзяшками. Страдающими по ней друзяшками.

Рёики тенкай: френдзона. Чертова женская магия. В прошлом мире она срабатывала на Медее девять раз из десяти. Десятый на тех, кто кривился в отвращении и ускорял шаг еще до начала диалога. А, зато есть повод для смеха. Тем более, находились любительницы и на него.

Возвращаясь к деду-старьевщику. В новелле героиня время от времени навещала старичка ради очередного рояля в кустах по дешевке. Еще и на жратву для всех присных разводила несчастного пенса. В общем, будущий оплот человечества мира новеллы в школьные годы беззаветно скамила старпёров и забирала ценности за бесценок, когда это еще не стало мейнстримом.

А теперь Медей собирался честно впитать в себя частичку ее мастерства, раз уж здесь не имелось привычных ему сотрудников Сбе*рб*нка и капитанов полиции. Это не казалось сложным делом. Близорукий старичок в принципе не особо разбирался в тонкостях продаваемых товаров. Лишь автоматически завышал закупочную цену раза в полтора-два, да и успокаивался на этом. Благо, знали о лавке немногие, а его посетители сами мало понимали в магических редкостях, отродье здесь не являлся исключением.