* * *
Исцеление шло полным ходом. Гвин была рада тому, как к ней возвращается контроль над собственным телом. Кожа перестала казаться мертвенно-бледной, на щеках появился румянец. Лишь одно раздражало девушку.
Клыки. Они оставались слишком большими и выглядывали из-под верхней губы, когда адептка улыбалась слишком широко. Авериус Гарана сказал, что с этим придется мириться, так как уменьшить их обратно не получится. Кроме того, возможно, у нее сохранится определенная тяга к колдовству на крови, от которой будет сложно избавиться. А Крис заявил, что клыки даже придают Гвинейн некий пикантный шарм, за что тотчас получил от ее отца особо колючий взгляд, говорящий лучше любых слов.
Уставшая от долгого лежания девушка потихоньку начала вставать и бродить по мельнице. Тогда Крис сделал две вещи, и обе несказанно обрадовали Гвин.
Первое. Он вернул ей топорик, который забрал из поместья Ратенхайтов. Адепт очистил его от крови упырей и с любовью отполировал до блеска, пока Гвин спала. Девушка с восторгом поцеловала покрытое рунами лезвие. Она призналась ВарДейку, что руны наносила ее тетушка, старшая сестра отца, и это оружие значит для нее особенно много. Затем адептка с печалью вспомнила их с Крисмером лошадей. Ее несчастное животное сгинуло у Ратенхайтов. Кобылу Криса же постигла участь намного страшнее. ВарДейк рассказал Авериусу Гарана о том, как пожертвовал верным скакуном, пока вез Гвин в Идарис, а взамен купил другую лошадь у фермера. Животина оказалась весьма умной и не боялась прокаженной женщины.
И отсюда вытекало второе.
– Хочу познакомить тебя кое с кем, – сказал адепт однажды утром, когда они с Гвин остались вдвоем.
Он помог девушке спуститься на первый этаж.
Там на одной из стен на крюке висел открытый мешок с овсом. Подле него стояла стройная гнедая кобылка. Завидев Криса, она толкнула мордой пустое ведро, давая понять, что пора бы кому-нибудь принести ей воды. А затем перевела меланхоличный взгляд на девушку с алыми волосами.
– Не было времени представить вас друг другу, дамы, – Крис подмигнул, поднимая ведро. – Пуговица, это Гвин. Благодаря ей тебе посчастливилось оказаться здесь. Гвинни, это Пуговица. Собственно, могу сказать ровно то же самое. Если бы не она, нас с тобой здесь сейчас не было бы.
Девушка подошла к лошади. Обвила тонкими руками бархатную шею. Уткнулась лицом в густую гриву и тихо произнесла:
– Спасибо, Пуговка.
Кобылка фыркнула, тряхнула ушами. Она неторопливо потянулась к Гвин и губами легонько пожевала прядь ее волос за ухом. Адептка засмеялась, отмахиваясь от назойливой ласки.
Она повернулась к Крису со счастливой улыбкой на устах. Ее зеленые глаза блестели. Их выражение говорило лучше всяких слов благодарности.
И ВарДейк невольно улыбнулся в ответ.
* * *
– Ты слышала хотя бы одну легенду о том, как мужчину и женщину запирают вместе? Да не в неприступной башне, а на банальной мельнице?
– Больше походит на пошлый анекдот.
– Вот и я так думаю. Хочешь еще абрикос?
– Нет. Кажется, я сейчас лопну. И кекс тоже не буду, доедай. Папу совсем не волнует, что в Академию мы вернемся толстыми.
– Я знаю один неплохой вид спорта. И тут для него как раз хватит места.
– Крис!
– Что? Хочешь, научу тебя владеть шотелем? Я это планировал предложить. А ты что подумала?
– Научишь?
– Конечно. А знаешь, кто обучал меня? Сам мастер над зачарованным оружием Бергард Корвес!
– Что, правда? Дядя Бергард? Он мамин двоюродный брат.
– Боги, Гарана! Твои связи в Академии меня пугают.
– Что, не станешь меня учить?
– Почему же? Только начнем завтра с утра.
– Договорились… Крис?
– М?
– Думаешь, он опять прилетит?
– Конечно. Куда он денется.
* * *
В конце третьей недели по ночам на мельницу повадился прилетать соловей и горланить на чердаке до самого рассвета. Он залетал в открытое оконце под крышей, устраивался во тьме среди потолочных балок и пел, пел без конца, глупая птица. Соловей будил Гвин и Криса своими настойчивыми трелями. И оставался, пожалуй, единственным их развлечением.
На полу третьего этажа они настелили мешков и тюфяков, перетащили туда все подушки и одеяла и теперь каждую ночь ждали своего пернатого певца. Тот прилетал исправно.
Юноша и девушка сидели спина к спине в темноте и слушали. Каждый погружался в свои мысли, но никто из них и представить себе не мог, насколько эти мысли схожи.
Обычно Гвин засыпала первой, положив голову Крису на колени.
ВарДейк часами смотрел на ее умиротворенное лицо в полумраке. Он всем сердцем радовался тому, что выглядела она с каждым днем все лучше и лучше. Следы заточения стирались. И Крис все чаще ловил себя на том, что не прочь задержаться на этой мельнице подольше.
Но однажды с рассветом явился Авериус Гарана. Маг обнаружил юношу и девушку бок о бок спящими на чердаке. Нахмурился, но укорять не стал. Вместо этого он разбудил их и будничным тоном сообщил:
– Вы двое должны вернуться в Аэвир и прибрать за собой. В Идарисе поползли слухи о произошедшей там неразберихе и большом пожаре. Нужно срочно поехать и разобраться с упырями, если они там остались, иначе пошлют кого-нибудь из академии, и будет только хуже. Может всплыть и твоя мутация, вишенка, и все твои проколы, ВарДейк.
Гвинейн побледнела. Посмотрела на сонного Криса, будто ища у него поддержки.
– Мы все сделаем, мастер, – кивнул блондин и ободряюще сжал руку подруги.
Глава 6
Мастер охоты
В последний вечер на подъезде к Аэвиру горизонт, будто бы в насмешку, окрасился в кроваво-красный цвет. Впрочем, адепты не торопились въезжать в город. На пути лежала небольшая деревенька с постоялым двором «Цыпочка». Вопреки фривольному названию, на вывеске красовалась дурно намалеванная курица, а прибитая на двери меловая дощечка обещала целых пять видов блюд из птицы, а также эль с местной пивоварни. Там и решили отужинать и заночевать перед финальным рывком.
Лошадей сдали на постой местному конюху, заплатив по семь серебряных за каждое животное. Пуговка, на которой ехал Крисмер, послушно приняла свою участь. Однако своего черного, как демон, коня Гвинейн пришлось заводить внутрь самой и снимать с него упряжь и седло.
Ночной Кошмар – так звали жеребца Авериуса Гарана. Кошмар обладал совершенно невыносимым норовом, не подпускал к себе чужих, мог запросто укусить, но бесконечно обожал Гвин, которая в свое время заслужила его расположение терпением и кусочками сахара.
Адептка предупредила озадаченного конюха, что конь капризный и лучше не подходить к нему сзади. А затем взяла вещи и направилась вместе с Крисом внутрь «Цыпочки».
Убранство местной корчмы ничем не отличалось от прочих таких же, коих вдоль тракта встречалось предостаточно. Грубоватый сельский шарм. Один просторный зал, слабо освещенный свечами и небольшим очагом. Шесть широких столов, все в липких брызгах от пива. Деревянные лавки возле каждого. Потрепанные стены с желтой штукатуркой. Скрипучий пол с неровно лежащими половицами. Высокая стойка, за которой пожилой корчмарь неспешно разливал напитки по громадным кружкам для других посетителей. За его спиной, помимо бочек с пивом и элем, располагалась приоткрытая дверь в кухню, где гремела посудой повариха в теле. В дальнем конце зала находилась узкая лестница на жилой этаж. Кто-то пытался изобразить на стенах некое подобие фрески – под потолком по всем четырем стенам тянулись виноградные лозы и гроздья. Из иных украшений обнаружилась лишь диковатого вида герань на широких подоконниках.
Три стола оказались заняты посетителями.
За одним собралась шумная компания местных мужиков. Они играли в кости, смеялись и пили. Судя по их довольным лицам, веселье только началось. Новые кружки, которые наполнял корчмарь, были как раз для них.
