Инквизицию вызывали? Подработка для ведьмы (СИ) - Милеш Лидия

— Ха-ха, забирают, — с деланным смешком произнесла прохожая. Ее губы расплылись в неприятной улыбке. — Ты ж смотри, смотри, забирают. Ну надо же, а я и не думала даже. Видать, точно колдун.

Лив посмотрела на брата. Патрульный, что был на земле, схватил его за запястье и одним ловким движением натянул веревку, связывая одну руку с другой. Альд в этот момент походил на огромного размера куклу, которую волокли куда-то против воли. В его взгляде Лив прочла натуральное непонимание, страх и крохотный огонек надежды.

Одним движением патрульный перекинул другой конец веревки через переднюю луку седла, тотчас же схватился за нее сам, взобрался на лошадь и направился прочь с площади. Двинулись они медленным шагом под пристальные взгляды горожан, чтобы теперь каждый мог рассмотреть испуганного “колдуна”, бегущего за бравым патрулем.

— Куда его уводят? — спросила Лив у ненавистной прохожей.

Она бы и хотела сорвать свою злость на женщине, но это точно не спасет брата. А что спасет? Об этом Лив не знала ровным счетом ничего. Как не имела ни малейшего понятия, что ей теперь делать и к кому бежать. Других колдунов, ведьм и магов она не знала — тут бабушка позаботилась. Про инквизицию только слышала. Друзей в городе у них никогда не было. Может, мясник чем поможет, но он далеко, а делать надо что-то прямо сейчас. И без промедлений.

— Ну точно из глухомани, — вскинула руки женщина. — Сейчас к дознавателям повезут. Потом в управление. Потом, если ничего не докажут, домой отправят.

— А если докажут?

— Так ясное дело, что докажут, он же прям на площади колдовал, да еще и в рыночный день. Покупки всем только испортил. Тут против него целая очередь выстроится.

— Так что дальше будет?

— Да все как с обычными преступниками, — ответила прохожая и в ее голосе читалось явное разочарование. По ее мнению, смешивать колдунов с привычными ворами и убийцами было натуральным плевком в сторону мирных жителей. — Судить будут. Но с такими долго не говорят, раз-два и на каторгу.

Лив осела.

— Что с тобой, деточка?

Женщина подошла настолько близко, что Лив стало душно от лавандового запаха ее духов. Она как в тумане видела длинные пальцы прохожей, тянущиеся к вороту ее платья, и пестрый веер, который женщина тут же достала из своей необъятной сумки. С каждым его взмахом воздуха становилось больше, но яркая ткань вызывала сильнейшее головокружение. Лив отчаянно старалась дышать и изо всех сил цеплялась за ускользающее сознание.

— Идите, — неуверенно произнесла она.

— Так куда идти? Вон, позеленела вся, глядишь, сердце сейчас остановится.

— Идите, бабушка, идите.

Женщина на секунду опешила. С громким хлопком закрыла веер и гордо развернулась, ударив Лив своим пышным платьем.

— Бабушка я, — ворчала она, грозно удаляясь, — какая нахалка неблагодарная, я ей помощь предлагаю, а она меня так оскорблять вздумала. Приехали сюда со своих деревень… Нееет, я барону все расскажу, пусть знает, через какие испытания мне проходить в поисках его поджарки… Пусть знает…

Женщина еще что-то бубнила себе под нос, но она уже была слишком далеко, чтобы Лив расслышала хоть слово. Да и не волновала ее какая-то прохожая. Ее заботило теперь только одно – как вытащить брата и что для этого нужно сделать? В туманном трансе она поднялась и посмотрела на площадь.

Люди возвращались к фонтану. Лавочники открывали ставни, перекрикиваясь друг с другом. Мальчики-носильщики выкатили огромные тележки с фруктами, овощами и свежей рыбой. Поднимался шум, он нарастал все больше и больше пока окончательно не превратился в рыночный гам и не накрыл собой всю площадь. Народ вернулся к своим делам и могло показаться, что арест их нисколько не волновал, только разговоры теперь сводились к колдунам, погибшему урожаю и королевскому недосмотру.

Если бы у Лив были друзья, которые знали о ее магии, она бы непременно бросилась к ним. Если бы был хоть один покровитель, который способен поручиться за нее и брата, она бы стрелой побежала к нему. Но никого подходящего не находилось. Она еще раз окинула взглядом площадь и с прискорбием поняла, что нужно идти к дознавателям. Возможно, с повинной.

Неожиданно ее взгляд остановился на горе мяса. Один из мальчиков катил ее на скрипучей тележке к заднему входу магазина.

— Валерот, — как молитву произнесла Лив. — Валерот, — и, сбивая ноги, рванула в сторону выезда из города.

***

Валерот пребывал в самом отвратительном состоянии духа. В том самом, в котором чистокровные волки на его месте начинают бегать за шныряющими по лесу охотниками, уравнивая свои шансы на выживание. Говоря проще, Валерот был в натуральной депрессии и любой бы на его месте уже давно сходил и загрыз какого-нибудь первого встречного остолопа. Вот только фамильяр не мог этого сделать.

К своему великому стыду и огорчению, он от природы не мог по одному своему желанию проявить агрессию к человеку, хоть и очень этого хотел. Поэтому приходилось спасаться от хандры самыми обыкновенными кошками. Они мурлыкали, терлись о его бока, немного успокаивали и уж точно не надоедали со своими проблемами.

Эта ночь не стала исключением. Но когда входная дверь дома с грохотом распахнулась, он понял, что попытке успокоить начавшие пошаливать нервишки окончательно пришел конец. А вместе с этим, конец пришел и прекрасной дреме, в которой он видел, как бежит по пестрому лесу в окружении дикой стаи. Оставалась еще крохотная надежда на слишком крупные покупки, не позволившие ребятам нормально открыть дверь. Но когда в комнату ворвалась Лив, а кошка, увидев ее, с воплем выбежала в открытое окно, вся надежда растаяла как дым.

— Ты по каким кустам лазила? — важно спросил Валерот, встав на все четыре лапы.

Рост у него был чуть меньше роста обычного волка, а одно ухо свисало, сильно пострадав в драке с местными глупыми псами, но даже так он выглядел грозно и весьма внушительно. К тому же он всеми силами показывал, что терпеть не может телячьи нежности, не склонен обниматься и ненавидит, когда его начинают вычесывать. Все жители дома уважали его выбор. Ровно до этого момента. Сейчас же что-то пошло не так…

Ведьма бросилась на колени и схватила Валерота за шею с такой силой, будто во время полета со скалы ей попался единственный на всю округу куст.

— Ты что, фу, фу, я сказал, задушишь же!

— Его увели!

От вскрика у Валерота заложило здоровое ухо.

— Кого увели? Говори, глупая ведьма.

— Альда. Его увели…

Волк попятился, сбрасывая со своей шеи неуместные руки.

— Так-так-так… Вот это поворот, — он почесался. — Как бы тебе объяснить, раз бабка не объяснила. Тьфу ты, подставила меня старая ведьма. Он взрослый, здоровый, полноценный зверь и в один прекрасный момент он должен был встретить свою прекрасную волчицу с которой ускачет в закат, — Валерот немного смутился, а его черный глаз заблестел в лунном свете. — Ты уточни, ты там про пестики и тычинки уже знаешь? Сколько тебе там стукнуло? Или еще не говорил никто? Хотя кто там тебе говорить мог… — он тяжело вздохнул, во всех красках представляя грядущий неприятный разговор. — Может, утром поговорим?

— Что? — опешила Лив. — Я? Говорил? Что? — нужные слова вертелись на кончике языка, но никак не желали выходить.

— Да, согласен, это сложно понять сразу. У вас у людей столько запретных тем.

— Его инквизиция забрала! — вспылила Лив. — Альд решил за меня заступиться, начал колдовать и тут все произошло. Налетели патрульные, связали и отправили в тюрьму.

Волк сделал шаг в одну сторону. Потом в другую. Вернулся на место и сел.

— Во дурак, во дурак.

— Как только его увезли, я сразу сюда поехала. Или в тюрьму надо было?

— Нет, — отрезал волк, — туда точно не надо. Мне вас двоих потом как вытаскивать? Меня же на живодерню сошлют. Рассказывай, как все было.

И Лив рассказала. Она старалась описать все в мельчайших подробностях, даже упомянула женщину, которая стояла рядом во время ареста, на что Валерот только оскалился.