Отель "У ведьмы", или ведьмы замуж не выходят! (СИ) - Власова Ксения

ГЛАВА 1

Час назад.

Я попыталась сорвать с шеи тонкую золотую цепочку так, словно она душила меня. Замочек жалобно скрипнул. Кажется, я со злости так дернула за него, что сломала.

«Подарок нам не мил, когда разлюбил тот, кто подарил», — мимолетно всплыло в памяти.

Когда твой отец — филолог, специализирующийся на английской литературе, в голове вольно-невольно остаются абсолютно ненужные строчки, которые многие с презрением назвали бы мусором. Я и сама не всегда могла разделить трепета отца перед потертыми томиками того же Шекспира. Кстати, именно благодаря любви моего родителя к упомянутому поэту меня и назвали Офелией.

Даже не спрашивайте, как это сочетается с фамилией!

Офелия Иванова. Я всегда чувствовала себя гротескным персонажем, а сегодня словно в очередной раз убедилась в этом.

С утра меня уволил начальник, сделав это так тактично, что в первые десять минут его речи я искренне считала, что мне собрались повысить зарплату. Теперь я точно знаю: если руководство поет вам дифирамбы, готовьтесь к беде: здесь что-то нечисто!

Написав заявление и собрав вещи, я вместе с кактусом подмышкой направилась в сторону парка. И уже на лавочке возле пруда получила сообщение от Алекса — своего парня, с которым мы встречались последние полгода.

«Прости, мы не подходим друг другу. Надеюсь, ты будешь счастлива в жизни без меня».

Моргнув пару раз, я внимательнее посмотрела на экран телефона, словно надеясь, что имею дело со зрительной иллюзией. Затем, вздохнув, набрала нужный номер и поднесла трубку к уху. Алекс (вообще-то, его звали Александром, но почему-то он предпочитал именно такой сокращенный вариант своего имени) — натура тонкая, чувствительная. Скрипачи все такие. Возможно, ему что-то там снова померещилось… Как-то раз он два дня дулся на меня из-за того, что во сне я ему изменила с дирижером его оркестра.

Сначала шли долгие гудки, но в конце концов мне все-таки ответили.

— Да? — раздалось на том конце провода.

— Алекс, что-то случилось?

Надеюсь, он не стоит сейчас на табуретке, сунув голову в петлю. У Алекса периодически бывали приступы депрессии, во время которых я всегда старалась быть рядом.

Я ожидала, что Алекс, как обычно, повздыхает, а затем попросит приехать. Алекс с его светлыми длинными волосами, забранными в хвост и лицом страдающего поэта вызывал у меня всегда смесь щемящей нежности и умиления. Мне кажется, я влюбилась в него в тот момент, когда он, абсолютно потерянный, спросил у меня дорогу к ближайшему музею.

В трубке раздалось невнятное мычание, затем — треск, и вдруг я услышала незнакомый женский голос вместо привычного мягкого баритона Алекса.

— Что непонятного-то? — визгливо спросили у меня. — Бросил он тебя, не звони ему больше, не унижайся, ради бога!

Я пораженно оторвала телефон от уха и поднесла экран к глазам. Нет, все правильно, я действительно позвонила Алексу.

— А вы, собственно, кто?

— Я его новая девушка!

Видимо, мое молчание посчитали одобрительным или поощряющим к разговору, потому что пассия хвастливо добавила:

— Мы с Алексом встречаемся уже месяц, и он наконец-то решил, что пора сказать тебе правду. Кстати, твои вещи (футболку и зубную щетку) я выбросила. Так что можешь не возвращаться за ними.

— Футболка была новой, — на автомате проговорила я. — Жаль.

В трубке послышалось виноватое сопение и тихий голос Алекса «Я же говорил, что не стоило выкидывать футболку».

— Ладно, — решительно оборвала приступы его самобичевания пассия. — В общем, вы расстались. Забудь этот номер.

— Скажи, что цепочку можно не возвращать, — кашлянув, шепотом проговорил Алекс. — Пусть останется на память.

— И тебе всего хорошего, — с вежливостью светской львицы ответила я.

В трубку полетели гудки. Видимо, пассия нажала на «отбой», посчитав, что разговор окончен. В принципе добавить тут и правда было нечего.

Вот так я и оказалась в полдень в городском парке на деревянной лавочке, рвущая собственную цепочку и с раздражением поглядывающая на уток в озере. В душе медленно разрасталась удушающая волна гнева и злости. Меня впервые бросили да еще вот так — по телефону! Про измену я и вовсе старалась не думать. Кто бы мне сказал, что томный и трепетный Алекс с лицом поэта способен на такое предательство!

Впрочем, для предательства его мелочность и низость даже слишком громкое слово.

Нет, ну каков негодяй! Если бы я сейчас оказалась рядом с ним…

— О, ну наконец-то вижу обладательницу темной души, полной гнева и обиды, — с удовлетворением проговорил кто-то над моей головой.

Я вскинула глаза. Передо мной стояла пожилая женщина в странном одеянии, больше похожем на костюм для Хэллуина, чем на платье: пена черных кружев на длинной шелковой юбке, такого же цвета рубашка с просторными рукавами перетянута кожаным корсетом. Седые, будто посеребренные волосы венчает остроконечная шляпа. На лице, лишенном косметики, ярко горят черные, как угли, глаза. Тонкие губы кривятся в довольной улыбке. На правой щеке виднеется родинка с торчащим из нее волоском. Пожалуй, это была единственная отталкивающая деталь во внешности незнакомки, но меня почему-то объяло иррациональное желание отодвинуться от нее подальше, а лучше — сбежать. И дело было не в странном платье. Мало ли по городу ходит актеров?

— Не бойся, проклинать не буду, — заверила незнакомка. — К слову, зови меня госпожой Эффи.

— Э-э-э…

Всякие «госпожи» ассоциировались у меня разве что с сексуальными играми определенного рода, поэтому называть так уличных прохожих мне совершенно не хотелось.

Я завертела головой, раздумывая, как бы побыстрее смыться, но на мое плечо опустилась костлявая, непривычно тяжелая рука незнакомки. Меня буквально впечатало в лавочку.

— Я тебе добра хочу, девочка, — доверительно проговорила незнакомка в шляпе. — Я помогу тебе, ты — мне. Честно, как считаешь?

— Э-э-э… — снова протянула я, все еще пытаясь сорваться с места.

Ноги как будто парализовало. Я так испугалась, что ненадолго забыла и об Алексе, и его новой пассии. Тут уже не обиды и злости, живой бы остаться.

Прозрачно-голубое небо вдруг заволокло темными тучами, невесть откуда набежавший ветер растрепал мои волосы, собранные в хвост.

— Рыжая, — одобрительно сказала незнакомка, — это хорошо. Ты подойдешь.

Я хотела возмутиться, что волосы у меня не рыжие, а каштановые, да и то крашеные (оттенок долго мы выбирали вместе с парикмахером в салоне), но не успела: незнакомка одним рывком сорвала с моей шеи цепочку — подарок Алекса, — которую я все еще сжимала пальцами.

— Эту дрянь выкини, не пригодится больше, — с отвращением посоветовала незнакомка. — Возьми-ка лучше эту штуку.

Я с опаской покосилась на старческую раскрытую ладонь, на которой покоилась подвеска из потемневшего серебра в виде шестиугольника.

— Что это? — осторожно уточнила я.

Интересно, если позвать на помощь, это не будет выглядеть глупо? В самом деле, разгар дня, парк, дети кричат на соседней площадке, влюбленная пара кормит уточек на озере… Почему же у меня буквально мороз по коже от пожилой незнакомки?

— Подарок, — нетерпеливо бросила та и покосилась на небо. В наползших на землю тенях ее лицо казалось пугающим и притягательным одновременно. — Времени мало, так что соглашайся. Твоя жизнь изменится, ты обретешь то, о чем и не мечтала.

Признаться, пределом моих мечтаний сейчас было накопление первоначального взноса для ипотеки, но едва ли незнакомка имела в виду именно это. Почему-то, когда с придыханием говорят о воплощении всех потайных желаний, никогда не подразумевают выплату ипотеки.

— Вы мне подарок, а я вам что?

Начальник на предыдущей работе всегда говорил, что главное в контрактах понять выгоду делового партнера. Так проще догадаться, в чем конкретно тебя хотят обмануть.

Незнакомка широко улыбнулась. Зубы у нее были неестественно белоснежные. Виниры?