Сбежать из Академии (СИ) - Хабарова Леока

— Его можно воскресить? — спросила я Кощея Кощеевича, озвучив, видимо, общий интерес: на Лиходейского уставились все и каждый. Даже Мегера. Особенно Мегера.

— Его можно разбудить поцелуем истинной любви, — ответил некромант. — Я таким не занимаюсь. Даже не просите.

— Проклятье… — выцедила Мегера. С ног до головы она покрылась острыми шипами. — Злорада Церберовна, влюбите в труп Нину — она его поцелует.

Я чуть не задохнулась от беспардонной наглости.

— Нет! — выпалила, отступая назад. — Я не согласна!

— Тебя кто спрашивал? Не согласна она! — вспылила начальница, и шипы её встали дыбом. — Ты что, не видишь, в какой мы заднице?

— Но… я не хочу! Я его не люблю! И не буду! Вы не имеете права!

— А ну прекрати истерику! — рявкнула Мегера. — Кого велю, того и полюбишь! Злорада Церберовна, приступайте. Время не ждёт.

ОБХСС — отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности в СССР.

АД — Артефакторика и документоведение. Один из четырёх главных факультетов ЗГУ (подробнее о нем см. в главе № 4).

Глава 24

Насильно мил не будешь

— Злорада! — я кинулась к ведьме. — Умоляю, ради нашей дружбы — не делай этого!

— Прости, Нина… — Добронравова опустила глаза. — У меня должностная инструкция. Я обязана выполнить приказ. Обещаю, ты ничего не почувствуешь. Не поймёшь даже.

— Не надо! — всхлипнула я и бросилась к выходу, но у двери меня перехватил Кощей Кощеевич.

— Нина, — сказал некромант, стиснув мои плечи. — Другого способа нет. Среди нас ты единственный человек в девяти поколениях.

— Коллектив нуждается в тебе! — подхватила Гиена Игоревна.

— Надо идти на жертвы, — поддакнул Енисей Симарглович, тряхнув седой шевелюрой.

— Не хочу я быть жертвой! — возопила я, но было поздно.

— Ты полюбишь Эксперта. И точка! — отрезала Мегера. — Взять её!

Коллеги обступили меня плотным кольцом, Злорада Церберовна скороговоркой забормотала слова заклинания. Меня скрутили, заломали и силой влили в рот какую-то горечь: экстренные снадобья всегда имелись у Добронравовой под рукой. В голове взорвались радужные фейерверки, меня ослепило и унесло из реальности.

Очнулась я на полу. Села. Потёрла ушибленный затылок. В корпусе наконец дали электричество, и глаза заболели от непривычно яркого света. Я моргнула и сморщилась.

— Ну? — вопросила Мегера Душегубовна. Она окончательно перевоплотилась в жуткого шипастого ящера, подозрительно похожего на Годзиллу. — Что чувствуешь?

«Злость и обиду, потому как вы все — засранцы!», — сердито подумала я, а вслух сказала:

— Ничего.

Начальница кивнула на бездыханного Эксперта.

— К нему что чувствуешь, дурында! Любишь?

Я взглянула на недвижное тело и прислушалась к ощущениям.

— Не знаю, — призналась честно. — Наверное…

— Тогда целуй!

Когда я склонилась над Экспертом, время замерло. Коллеги стояли истуканами и пялились, как я тянусь губами к губам.

— Давай скорее, мне через полчаса перед Абзац отчитываться, — поторопила Мегера, и я, зажмурившись, сделала, что требовали: чмокнула спящего мёртвым сном незнакомца в холодные уста.

Отстранилась, брезгливо отёрла губы тыльной стороной ладони и с недоумением воззрилась на коллег.

— Он не встал, — констатировала без лишних эмоций.

— Конечно, не встал! — буркнула Мегера. — Ты же хуже ледышки! Кто так целует? Мороженая стерлядь и та горячее!

— Может, надо попробовать с языком? — робко предложил Енисей Симарглович и, смутившись, покраснел.

— Точно! — оживилась Одоевская, и мне заметно поплохело.

— Дело не в этом, — вмешалась Злорада Церберовна.

— А в чём же? — Мегера Душегубовна прищурилась.

— Приворот не сработал.

— А почему? — взревела начальница. — Почему он, спрашивается, не сработал? Что за специалисты подобрались? Некромант, не умеющий воскрешать мёртвых и ведьма, с неработающими приворотами! Нахлебники! Дармоеды профнепригодные! За что вам только зарплату платят⁈

У Злорады ни один мускул на лице не дрогнул.

— Если сомневаетесь в моей квалификации, ищите другую ведьму, — спокойно изрекла она, пожав плечами. — Приворот не сработал, потому что объект уже влюблен.

Все снова повернулись ко мне, и захотелось провалиться сквозь землю. Щёки вспыхнули, ладони вспотели, а сердце заметалось в груди каучуковым попрыгунчиком.

Влюблена? Я? Но… Когда это случилось? И как я ухитрилась всё пропустить?

— Почему не сообщила, что влюблена? — Мегера-Годзилла буравила меня злобным взглядом. — Мы на тебя казённый приворот впустую потратили!

Я понурилась. Мегера выматерилась.

— Звони в АД. Пусть два гроба привезут. Или, в крайнем случае, один большой — сложим их валетом, — она сердито зыркнула на бездыханного Эксперта. — А то такими темпами никакого хрусталя не напасёшься. Сначала понаедут, а потом дохнут на каждом шагу!

На негнущихся ногах я поковыляла прочь из каптёрки. Глаза щипало от непролитых слёз. Когда проходила мимо Злорады, она подмигнула. Знала, видать, что приворот не сработает. Но мне уже было всё равно. Странное чувство — смесь горькой обиды и бессильной ярости — выжгло душу до самого дна. Мне стало тесно с коллегами. В каптёрке, в корпусе, в ВУЗе, на планете. Захотелось убежать, спрятаться, закрыться. Но даже мой дом — собственность ЗГУ. Как и я сама.

И с этим ничего не поделать…

Заказав хрустальный гроб повышенной комфортности, я заспешила в Каку. На входе Тигорь Юрьевич пристал с долгим и нудным разговором о графике дежурств и новой таблицей отчётности с обязательным указанием степени счастливости поселенцев.

— Какая у вас степень счастливости? — допытывался он, подёргивая полосатым хвостом. — От двух до пяти или выше? А какой размер противогаза?

— А это ещё зачем? — устало поинтересовалась я.

— Откуда мне знать? — вспылил комендант. — Таблицы Центральный корпус присылает. Им уж виднее, как степень счастливости зависит от размеров противогаза, так что не спорь.

Я безропотно внесла необходимые данные, и взбежала по лестнице. Но не на свою голубятню, где под крышей тоскливо завывал Петрович, а чуть ниже.

Антон открыл не сразу. А когда открыл, причина задержки стала очевидна: он стоял нагишом, в одном лишь полотенце вокруг бёдер. Взъерошенный, мокрый и без очков. С капельками воды на безволосой груди. Ни дать ни взять, Давид на минималках [1].

— Привет, — просто сказал он. — Заходи.

Этого оказалось достаточно. Я упала в его объятия и разрыдалась. А он, утешая, гладил меня по волосам и целовал. А я целовала в ответ. И уж совсем не как мороженая стерлядь…

Когда Антон подхватил меня на руки и отнёс на кровать, я позабыла о Мегере, мёртвом Эксперте и двоедушных коллегах, готовых пустить меня в расход по первому сигналу руководства. Забыла обо всём на свете. К полуночи степень моей счастливости выросла до критических показателей, а утром я проснулась от ласк, и всё случилось снова.

И было хорошо…

— Думал, ты никогда не решишься, — сказал Антон, поглаживая мою руку.

— Почему?

— Твоё сердце принадлежит ЗГУ, ты сама говорила.

Говорила, верно. Я любила ЗГУ. Всем сердцем. Отдавала себя без остатка. А в ответ получала сухой корпоративный минимум. Странные нездоровые отношения, где один любит, а другой — позволяет себя любить. Абьюз без края и конца. Зависимость. Стокгольмский синдром. Так было всегда, но осознала я это только теперь, когда лежала в крепких объятиях свежеиспеченного любовника.

— Уже нет, — прошептала тихо, но Антон услышал и крепче прижал меня к себе.

— Я рад, — сказал, ткнувшись носом в мою макушку. — Ты понравилась мне сразу, в самый первый день. Увидел тебя и понял, что пропал.

— Тогда почему ты…

— Не хотел торопить. Насильно мил не будешь. К тому же, ты в капкане. Но скоро всё закончится.

— Закончится? — я поднялась на локте и посмотрела на него. — Что закончится?