Джо 2 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

А мне пора творить магию. Мы же не можем себе позволить, чтобы уложения Гильдии Магов, одни из самых строго соблюдаемых, нарушались нагло и напрямую. Ну вот, ты прибыл на какой-то экзамен, и что? К тебе подходит гоблин или гоблинша, которые напрямую тебе предлагают что? Пройти экспресс-курс с помощью одноразового манадрима?

Пф. Что знают двое — знает и свинья. Меня найдут и освежуют, а может, и еще хуже, потребуют отдать заработанное. Нет уж. Мы тут волшебники, а не кот насрал!

Поэтому я и занялся волшебством. Натуральной магией. Самонаводящийся летающий контракт, написанный Личным Письмом, далеко незаурядным заклинанием, которое я модифицировал, использовав немножко уличной магии (то есть той, о которой деканы знать вообще не должны). Теперь продукт моего труда, крепко дружащий с магией Школы, был способен действовать, как только на его полях будет написано имя волшебника, который должен получить очень интересное предложение.

Процесс прост! Имеется гоблин или гоблинша, у которых полные карманы этих контрактов. Видя подходящего пациента, они сверяются со списками, затем записывают его имя в контракт и отпускают бумажку на свободу. Та проворно устремляется к цели — карману робы волшебника. Маг обнаруживает, удивляется, читает, думает, плачет, заворачивает в контракт три золотых… и разворачивает ту же бумажку, но уже без денег и без контракта, но зато с инструкцией о том, как найти закладку, в которой лежит одноразовый манадрим. После получения кристалла бумажка сгорает в синем пламени (для этого пришлось постараться).

Сложно? Да, безусловно, зато надежно! И сложность, знаете ли, штука относительная. Ну, в моей ситуации.

— Господа! — тихо говорю я отдыхающим гремлинам, с тоской и ненавистью наблюдающих за гремлинами работающими, — Подхалтурить не желаете?

Кажется, они хотели возвести меня в ранг святых, но внезапно оказались слишком заняты! Джо — просто апофигей света, доброты и помощи ближним!

После работы, предчувствуя, что скоро придется дневать и ночевать в Школе, я занялся домашними делами. А их, как и всегда, был вагон. Нужно было наконец-то установить забор вокруг моего сада, чтобы разные быки, ослы, знайды и эльфийки вежливо стучались в калиточку, а не бились рогами в мою невидимую дверь. Кстати, а как они её вообще находят? Надо с этим что-то делать…

Заборы ставить я не умел, но, будучи в первой жизни славянином и русским, обладал широкими теоретическими познаниями в этом деле. Всё, что было нужно — это много длинных ровных бревен, которые следовало лишить сучков, заострить с одной стороны и вкопать тупой стороной в землю поближе друг к другу. Решаемо? Да легко!

Дойти до баронского замка с парой запечатанных кувшинчиков вина, встретить вместо камердинера самого барона Гогурта Бруствуда, который с удовольствием заберет взятку себе, открыв мне координаты селения, возле которого выращивают мачтовый лес. Наложить на себя нужные заклинания, став человеком-кузнечиком, да отправиться за некондиционным деревом.

В деревеньке, располагавшейся всего в километрах шестидесяти от Липавок, меня и накормили ужином, и с удовольствием продали право на вырубание молодых деревьев, выросших не так и не туда. Причем дешево, ибо я собирался не просто сам взять нужное, но еще и озаботиться такой вещью как корчевание, а оно, знаете ли, на дороге не валяется. Поужинав в местной корчме, я взял под шефство огромную кучу висящих в воздухе древесных стволов, да и припустил с ними назад, прибыв домой еще до полуночи.

Как ни странно, трудовой угар меня не отпускал, так что в ночи раздался топор дровосека и задумчивый мат волшебника, башня осветилась загадочными колдовскими огнями, а на окна этажа, где спала сном праведников парочка гоблинов, я наложил чары заглушения. Забор, он же частокол, начал свое явление миру!

Правда, в творческом угаре я кое-чего не учел…

— Человек, ты с ума сошёл⁈ — злобно гаркнули за моей спиной, едва не вызывая инфаркт.

Повернувшись, я узрел (в голубом свете, струящимся из развешенных тут и там шариков) очень злую юную женщину эльфийской породы. Возможно, скрещенной с ризеншнауцером в этом неверном свете, так как она натурально скалила зубы и, кажется, слегка тряслась. Ну и, в который раз уже общаясь с этой представительницей длинноухих женщин, я тут же допустил стратегическую ошибку, сказав:

— Ой!

Женщины, я вам скажу, создания удивительные и местами даже чудесные, но отнюдь не для всех. Невыспавшиеся, задолбанные деревянным долбанием, которое некий маг устроил в ночи, они злы, коварны и не склонны к прощению. Зато вот к ору, проклятиям и пожеланиям человеку сдохнуть в канаве — более чем. Особенно сильно это усугубляется, если они правильно расшифровывают твоё «ой», что означает «я забыл о твоем существовании». Женщины терпеть не могут, когда кто-либо забывает об их существовании. Это для них хуже геммороя, который ужалила пчела.

В общем, эльфийка орала, я виновато молчал (опасаясь за незаколдованный еще забор, который легко разнести в клочья магией), ночь по-прежнему была терзаема противными звуками, а гоблины спали. Я уже начал привыкать к происходящему, охотясь за паузой в словах, чтобы предложить неистовствующей девчушке откупные товарами, услугами, да хоть натурой, чтобы она, наконец, заткнулась, но не успел — это сделали за меня.

Причем, это сделал эльф.

Вышедший из моей башни. Из общих дверей покоя телепортации.

Высокий, статный, надменный. В одежде стоимостью с три годовых бюджета Молдавии. Искрящий в моем зрении от магии как трансформатор, который зачем-то подключили к реактору холодного синтеза. Натуральное солнце в ночи, увенчанное невыносимо постной, борзой и снисходительной мордой.

Что хуже всего, эльф был мне знаком. Насчет девчонки не знаю, но появление этого персонажа её выключило моментально, заставив встать статуей самой себе, с выпученными от удивления и шока глазами. Я сейчас мало чем от нее отличался, ну это по той причине, что в этой жизни я знал всего трех эльфов, и двое из них, то есть кроме декана Син Сауреаля, совершенно точно желали мне зла. Первая по причине ночного терроризма, а вот второй…

Второй, то есть стоящий сейчас перед нами богато одетый и совершенно здоровый эльф, который никаким чудом бы не смог выбраться из пространственной ловушки, устроенной мной на острове, был как раз тем спящим типом, которого некий Золакс Строптивый скинул с ложа спать в мусоре. Ага, тем самым, кого укусил Шайн.

И вот, оказалось, эта тварь каким-то образом меня нашла. А ведь мы не оставляли следов. Никакой магии, ничего, ни одного авторского заклинания. Ушли чисто, нейтральным артефактом. Но… вот доказательство обратного. В ночи. Около моего дома. Подходит к нам.

Не так я собирался окончить эту жизнь, совсем не так… но, куда деваться. Надо хоть встретить её с достоинством. Мне есть чем гордить…

Эльф прошагал мимо меня, как москвич мимо цыганки, затем, чтобы нависнуть над эльфийкой тонким, но очень внушительным ясенем. Девчушка, и так невысокая, так еще в не самом чистом и отнюдь не богатом платьице, дополнительно сжалась, но даже не пискнула, хоть было видно, что она и письнуть не против. Но не посмеет. Уж больно крут, величав, неистово волшебен и величественен этот эльф. Вон окаменела как.

А вот дальше случилось то, что выбило у меня вообще все предохранители. Даже рука, тянувшаяся к палочке, чтобы если что, хотя бы что-то… отвисла.

Эльф, посверлив окаменевшую девчонку взглядом, почти торжественно выдал:

— Наталис Син Сауреаль. Где. Твой. Дядя?

Пока я, напрягая все оставшиеся ментальные силы, пытался не отъехать от услышанного, девчонка, которая раньше была просто умеренно комфортной безымянной эльфийкой, слегка скандальной, но не более того, голосом умирающей мыши пропищала:

— Он… работает в Школе Магии. В… человеческой.

Замерев на секунду, эльф развернулся, и, точно в таком же темпе, в котором пришёл (даже, кажется, наступая след в след!), ушёл. В башню.