Самая рыжая в Академии драконов (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Первым почему-то вошел Голлейн.

Стройным рядком мы встали перед огромным столом декана, заваленным бумагами. Через стеклышки очков в черепаховой оправе госпожа Тарт окинула нас тяжелым взглядом и резко произнесла:

— Госпожа Воттер, вот уж кого не ожидала увидеть здесь!

Я приосанилась, приготовилась к выволочке и… действительно получила по полной программе. Праведный гнев почему-то изливался исключительно на мою голову, словно парни не участвовали в общем веселье и не скидывали одежки, чтобы прыгнуть в теплую водичку Везувия.

Возможно, она злилась бы чуть меньше — подумаешь, вечеринка на причале, фениксы вообще изредка со смотровых площадок сигают, — но вчера в пруд вылили самопальное зелье, и сегодня утречком на поверхность всплыли брюхом вверх какие-то крайне редкие рыбки из Разлома, всего неделю назад туда подселенные.

— И что вы на это скажете, госпожа Воттер? — вопросила декан.

Почему она спрашивала меня? Я что, самая рыжая в этой драконовой академии и отгребаю за всех скопом⁈

— Мы просим прощения, — со скорбным видом отозвалась я. — И готовы принять наказание.

— Куда же вы денетесь, — буркнула госпожа Тарт и щедрой рукой отсыпала нам наказаний.

Она зачитывала «приговоры» вслух, как на судебном заседании, ставила на направления печати и отдавала в руки. Каждый был вынужден подойти к массивному письменному столу, затянутому бордовым сукном, и получить личный приговор.

Одного из парней приговорили к восстановлению заклятий полива на пастбище весбурлов, снесенных вчера неизвестными вандалами. Другому досталось чистить запоганенный пруд Весайд. Я с двумя товарищами по несчастью получила кураторство в завтрашнем зачете по ориентированию и поиску нечисти у третьекурсников-стихийников. Учитывая, что на следующий день мне предстояло идти в дозорную группу и пропуск уже выписали, захотелось громко выругаться.

В общем, нами заткнули все возникшие за последние дни дыры.

— Господин Голлейн, — обратилась декан к простуженному парню, — вам пять дней дежурства в погодном штабе.

Мы едва все не застонали в голос. С первого курса к Исайе Голлейну привязалось прозвище «Исайя — дурная погода». Когда он дежурил, архипелаг неизменно накрывал унылый, мелкий дождь, температура воздуха падала и на улице царила депрессивная серость. Будь на его месте кто-то другой, давно бы вытурили из академии, но родители Голлейна входили в попечительский совет. Таких студентов не отчисляли, а позволяли доучиться до диплома. Он и доскребся. С переменным успехом.

— Почему их на один день, а меня на пять? — совершенно обнаглел Исайя, получивший самую, что называется, непыльную работенку.

— Сознательных людей, сдающих своих сокурсников, поощрять надо особенно, — с откровенной насмешкой в голосе объявила декан. — Пять фамилий назвал — пять дней отработки получил. Арифметика несложная и честная.

Выходит, Голлейн попался и других без зазрения совести заложил! Странно, как от наших свирепых взглядов он не вышел в окно или не растворился в воздухе.

— А вам, Катарина, я советую взяться за ум и не отвлекаться на никчемные развлечения. У вас, господа студенты, если вы забыли, через две недели экзамен по теории стихийной магии, — отвесила моральную оплеуху декан и кивнула: — Идите.

— Декан Тарт, — вдруг обратился один из парней, — позвольте сказать. Самопальные зелья принес с собой Голлейн. Я уверен, он выбросил бутылки, когда появился патруль.

— Я видел, как выбрасывал, — подтвердил второй.

— Да вы в пруду в этот момент сидели! — вытаращившись, просипел тот и яростно чихнул.

— Господин Голлейн, останьтесь еще на минуту, — поправив очки, сухо попросила госпожа Тарт.

После выволочки у декана меня ждала унизительная защита слепленного на коленке проекта по теории боевых заклятий. Вообще, обычно говорили, что перед смертью не надышишься, но я решила попробовать подышать еще раз и отправилась в зал для самостоятельных занятий.

Рэдвин появился, когда до защиты оставалось полчаса.

Я заметила партнера по магической связке сквозь голубоватое свечение проекции, похожей на комок спутанных ниток. Даррел остановился в дверях и оглядел столы. Он выглядел непривычно в стильных брюках со стрелками, в светлой однотонной толстовке и в туфлях. Погасив заклятье, я проследила за приближением этого совершенно незнакомого Рэдвина, словно сошедшего с обложки модного журнала, и вдруг поняла, как на самом деле сильно волновалась из-за его внезапного исчезновения.

— Слышал, на тебя донесли, староста, — проговорил он вместо приветствия и, положив на лавку формованный рюкзак, уселся напротив. — Получила разнос?

Скривившись, я продемонстрировала лист с печатью декана.

— Завтрашний зачет у третьего курса в Разломе.

Со смешком Рэдвин вытащил из кармана брюк измятую до неприличия бумаженцию, расправил и показал мне. На листочке стояла печать ректора, по факту поставленная его секретарем госпожой Сноуф.

— Спуск в Разлом в группе Зигмуса послезавтра. Надеется найти какую-нибудь любопытную зверюгу.

Профессор Зигмус, известный на всю академию чудак, проводил опыты на тварях из Разлома. За редкие экземпляры он ставил студентам зачеты и засчитывал курсовые проекты. Народ от души старался пополнять его коллекцию, а если не особенно старался, тот в принудительно-добровольном порядке собирал группы и отправлялся за нечистью лично. Помню, как в декабре Зигмус шесть часов гонял нас по Разлому в поисках хверсов. Мелкие гаденыши маскировались получше любого хамелеона!

— Победил, Даррел. Забирай последнюю печеньку, тебе точно хуже, — хмыкнула я. — Как тебе перепало такое счастье?

— Вещи вчера забрал патруль. Пришлось покаяться, — хмыкнул Рэдвин. — Ты ведь успела придумать желание, староста?

— Я хочу отнести к артефакторам связеон, — призналась я. — Может, сумеют починить.

На руке Рэдвина вспыхнул алый символ.

— Как я и предполагал, — довольно кивнул он и полез в рюкзак.

— Принес его собой? — уточнила я.

Однако он достал черную коробку с эмблемой «дракоса» на крышке, положил на стол и подвинул пальцем в мою сторону.

— Все утро искал в Родрике модель, похожую на твою, но ее уже не продают.

— А где мой связеон?

Даррел с трагичной миной покачал головой, давая понять, что старенького связеона-утопленника с нами больше нет.

— Винни, просто скажи, что куртку ты не потерял, — попросила я, сложив руки в молитвенном жесте.

— Она в целости и сохранности принимает мыльные ванны, Кат-Кат. — В его светлых глазах заискрился смех.

— Очень рада, — проговорила я. — За «дракос» тоже спасибо. Я правда ценю твои усилия…

— Ты такая дипломатичная, — ухмыльнулся Рэдвин.

— Но возместить стоимость дорогого артефакта сейчас не готова. Просто сдай его обратно в магазин.

— Бери на время. Вернешь, когда купишь новый, — легко предложил он, явно стараясь сгладить неловкий момент. — Он в любом случае уже замагичен на твой номер.

Мысль была неплохая. Я все равно подумывала после получения диплома взять новый связеон. Возможно, даже «дракос». В рассрочку лет на пять.

Внезапно коробка, заставив меня вздрогнуть, разразилась пронзительной трелью.

— Тебе, кстати, все утро звонили, — хмыкнул Рэдвин, наблюдая, с какой скоростью я снимаю крышку.

К высокому потолку взметнулась громкая мелодия. «Дракос» оказался девчачий: розового цвета, с золотистой узнаваемой эмблемой. Одарив Рэдвина выразительным взглядом, я раскрыла зеркальце и проверила номер звонящего. Судя по комбинации символов, меня разыскивала мама.

— Привет, — ответила я, и она обеспокоенно запричитала, что уже раз десять пыталась со мной связаться.

Пришлось подняться из-за стола и отойти в сторонку, чтобы поговорить. Пока я тихонечко уверяла маму, что ничего плохого не случилось, просто связеон пришлось отдать в ремонт, Даррел повернул к себе мои записи и начал с интересом изучать. Внезапно над страницами засветилась позорная проекция скомканных заклятий.