Поцелуй Злодейки. Том 2 (СИ) - Лина Луисаф

Ну разве из нас с ним получилась не отличная команда?

Вообще, чем больше времени я проводила с Сиятельным Маркизом, тем больше понимала, что проводила бы с ним еще больше времени. Был он весь такой созерцательный, весь такой ласково-трогательный, что я только и делала, что созерцала, ласкала да трогала. И все три действа, к сожалению, только оченьками. Зато почти все время.

Оттого и работа над красками слегка подзатянулась. Так, к примеру, за цельный-то денёк экспериментов мы с Сиятельным Маркизом едва-едва вывели коричневый пигмент.

— Ара Самара, — сказал Ар Крант, глядя на полученную жижку.

— Мур? — откликнулась я.

— Что это?

— Кр-р-раска.

— Для чего же?

— Для кр-р-рáшения.

— Это я понял. Но зачем вы выводите ее сами?

— Мур?

— Мы могли бы просто спросить у меня, и я бы дал вам все рецепты, какие нужно.

Я хлопнула ресничками.

— Зелья? — спросила въедливо.

Вот будет номер, если выяснится, что оригинальная Ара Самара уже давным-давно вывела все эти рецепты, и мне всего-то нужно было покопаться в ее бумажках!

— Краски, — покачал головой Сиятельный Маркиз.

И от этого покачивания его ослепительные волосы так красиво вжух на голове, что следующую часть фразы Сиятельного Маркиза я позорно пропустила. Пришлось переспрашивать:

— А?

Сиятельный Маркиз сиятельно улыбнулся и повторил сказанное. Увы, в этот раз я залипла на его губы. Они так четко размыкались, а потом снова смыкались, что это было ух как залипательно!

Поэтому, когда Сиятельный Маркиз сиятельно замолк, я не выдумала ничего красноречивее, чем свое излюбленное:

— А?

Сиятельный Маркиз улыбнулся в этот раз глазами. Сделал шаг ко мне, наклонился, так, что наши лица стали вровень и начал говорить. Сердце мое запело «тудум-тудум» и все, что я услышала, было… «тудум-тудум».

Стало немного стыдительно. Ар Крант тут старается, губы размыкает, а я его не слушаю! Я велела себе собраться, сосредоточила весь свой фокус внимания на уши и как сосредоточилась!

Чтобы понять, чтобы Сиятельный Маркиз уже давно замолк.

Тогда я поняла, что пора пускать в ход тяжелую артиллерию:

— Ах, Ар Крант! — воскликнула я. — Ну конечно же!

— Что «конечно»? — спросил Ар Крант.

А у самого глаза так и блестят, так и блестят!

— Все так, как вы и сказали! — добавила я. — От первого до последнего слова!

Ну вы поняли, да? Тяжелая артиллерия — это когда женщина делает вид, что мужчина во всем прав.

— Ара Самара, — спросил меж тем Сиятельный Маркиз, — чем же забита ваша головушка, что вы меня не слушаете?

— Как чем? — очень удивилась я. — Конечно же вами!

Ар Крант моргнул. И рассмеялся. Я поняла, что еще немного — и залипну вообще без всякой надежды отлипнуть. Поэтому подхватила юбки, каркнула что-то на прощание и умчалась. Потом спохватилась, что забыла свежеизготовленную краску, вернулась, улыбнулась маркизу звинятельно, схватила пузыречек и снова умчалась.

— Ройза, — спросила я потом свою экономку, когда мы с ней домчались до библиотеки, — а чего там маркиз такого говорил?

— Откуда ж я знаю? — удивилась Ройза.

— Как? Ты ведь была там с нами!

— Так ведь и вы, Ара Самара, были там с вами!

И ведь не поспоришь. Я вздохнула, достала свои картиночки и принялась красить коричневою краскою. И так здорово, так медитативно это получалось, что я и опомниться не успела, как покрасила не меньше тридцати картинок!

— Ара Самара! — восхищенно ахнула Ройза, увидев результат. — Какие же они… какие же…

— Живые? — горделиво спросила я.

— Нет!

— Яркие?

— Нет?

— Сочные?

— Нет!

— Аппетитные?

— Коричневые!

Я аж крякнула с досады:

— А какими же им еще быть, — возмутилась я, — коли из красок у нас пока только коричневая и есть!

— Да нет же! Я не в том смысле! Пусть из красок у вас пока только коричневая, но какая же она разная! Вот тут, смотрите, светло-коричневая, тут средне-коричневая, и тут темно-коричневая…

Я поджала губы. Критик из Ройзы был так себе.

— Я к тому, — продолжала моя экономка вдохновлённо, — что пусть даже у вас сейчас всего одна краска, но даже с ее помощью у вас вышло такое чудо, что просто прелесть!

Я оттаяла.

— Ну, у нас, у художников, есть немножечко такое, — скромно признала я, — гениальное.

Ройза устремила на меня блестящий взгляд:

— Ара Самара.

— Ась?

— А вы мне картинку с Вотеком так же разрисуете?

— Ну конечно, — хмыкнула я, — давай ее сюда!

В лаборатории.

— Так и знал, что найду тебя в лаборатории.

— Ваше Величество. Генерал.

— Тут никого нет, только ты, я и Саром.

— О. Выглядишь усталым.

— Я только-только закончил перетряхивать всю одежду.

— Нечего было везти с собой целый мешок.

— Да в том мешке из моего только два костюма были!

— А чьи же тогда там были вещи?

— Да Агора!

— АГОРА⁈

— Его невеста в соседней деревеньке живет! Он, как узнал, что мы в Целею едем, сразу весь свой гардероб мне в карету сунул! Щеголяться перед ней!

— Ха. Ха. ХА.

— Не смешно! Мог бы мне и помочь с перетряхиванием! А он, стервец такой, выпросил у меня выходной и свалил к невестушке! Только пятки и засверкали! А ты знаешь, сколько у него кальсонов⁈ Я, Дакран Справедливый, Император Таилии, богоподобный и солнцеликий, целый день вытряхивал из его одёж… Кстати, что эта мелкая пигалица туда такое бросила?

— АХАХАХАХ!

Глава 38

МАРКИЗ ВИ КРАНТ. День 11.

Всю ночь мне снилось что-то светлое и сиятельное. Это светлое и сиятельное смотрело мне в глаза, склонялось к моему лицу, тянулось к моим губам…

А в момент, когда наши губы должны были вполне закономерно столкнуться и творить там всякое непотребное, я проснулась от собственного блаженного всхрюка. Из блаженного всхрюк превратился в разочарованный, причем тут же, не отходя от кассы и не делая пауз. Получилось такое длинное и нисходящее «Мр-хр-мр-хр-вя-я-я-у…»

Я озадаченно поскребла затылок, перевернулась на другой бок и попыталась вернуться к моменту с пока еще блаженным всхрюком. Момент не наступал. Сон не приходил. Петух уж кукарекал. Мысленно пожелав ему, чтобы всех его куриц накрыла внезапная головная боль, я вытащилась из постели и принялась готовиться к грядущему дню. Впрочем, стоило мне вспомнить, что день грядущий несет мне светлое и сиятельное наяву, я здорово приободрилась и на озадаченное петушиное «Как-это-нет?» только сочувственно покачала головой.

Утро было прелестнейшее! Умывшись теплой водой — пришлось вновь расталкивать разоспавшийся пузырь — и почистив палочкой зубоньки, я поспешила на кухню на завтрак, прислушиваясь, как за окном Целеи уже стучат молотки и визжат пилы.

Гимза была в своем репертуаре. На тарелке у меня лежало нечто. Несмотря на огромное количество продуктов на нашем складе, она, видимо памятуя о голодных временах, расходовала их по минимуму, предпочитая по старой, но недоброй привычке добавлять в еду все, что было можно и что нельзя.

Я как раз озадаченно тыкала вилкой в это нечто, когда кухню озарило сияние. Мне даже оборачиваться не надо было, чтобы понять, кто зашел.

— Ар Крант! — выдохнула я со своей самой широкой улыбкой. Такой широкой, что за ушами раздался подозрительный треск.

— Ара Самара! — приветствовало меня солнце и окатило теплыми лучами. Я уж приготовилась было нырнуть в это теплое море, но тут меня подморозило: вслед за солнышком топали грозовая тучка на ножках и изморось.

То бишь генерал и император.

Эк-ки явленьица непогоды, однако!

— Как спалось? — нежно мурлыкнула я, напрочь игнорируя ненастья.

— Благодарю, замечательно, — отозвалось солнышко, вновь подтапливая изморось и приглушая мрак грозовой тучи, — все потому, что в Целее я себя чувствую как дома.