Баба Яга ищет наследницу (СИ) - Осокина Анна

— Ну да, в твоем лесу озорников и так хватает, — улыбнулась я.

Почему-то наша стычка на болоте теперь уже не вызывала таких неприятных воспоминаний, мне уже не так сильно хотелось придушить Отраду. Ну, если только чуть-чуть и иногда.

Собеседница покачала головой.

— Да не собиралась я твою Рябу топить, Ярослава, — серьезно сказала она, когда мы подошли к самой воде. — Просто она забавно кудахтала, я играла.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя своеобразное понятие об играх?

Я стянула с себя одежду и потрогала воду кончиками пальцев ног. Холодная. Бр-р-р. Волоски на теле тут же встали дыбом. Но я чувствовала острую необходимость в том, чтобы вымыться, поэтому, стиснув зубы, пошла вглубь.

— Осторожно, тут течение быстрое, — предупредила Отрада.

Она лишь сняла башмаки и прямо в платье без всякого видимого неудовольствия погружалась в речные объятия.

Первым делом я прополоскала все свои вещи и развесила их сушиться на ветках. Отрада с интересом смотрела на нижнее белье, но никаких комментариев по этому поводу не сделала.

Стуча зубами, я принялась плескаться сама. Поплавала пару минут туда-сюда, чтобы не окоченеть, окунулась с головой в воду, хорошенько промыла волосы, пожалев лишь о том, что у меня с собой нет хотя бы кусочка самого обычного мыла, не говоря уже о шампуне и кондиционере для волос. Э-э-эх, тяжело без таких мелочей! Я об этом даже никогда не задумывалась.

Когда я, вся дрожа от холода, вышла на берег, кикимора как ни в чем не бывало продолжала беззаботно купаться. При этом она снова приобрела свой первоначальный вид: кожа и волосы позеленели. Кажется, это был ее способ расслабиться.

Я сама себе ухмыльнулась и подошла к одежде. Конечно, за те пять-десять минут, которые я провела в воде, платье и белье даже не думали высыхать. С них по-прежнему капало, хотя я всеми силами постаралась отжать из ткани воду.

Да, уж, натягивать мокрые вещи — то еще удовольствие. Промучившись пару минут под тихие смешки Отрады (так вот почему она не снимала платье!), я плюнула на это бесполезное занятие. И тут в голову пришла мысль. Волшебница я тут или кто? Да, пока я умею лишь заставлять предметы (и, как оказалось, людей) исчезать, а единственное платье отправлять в небытие никак нельзя, но что если воспользоваться тем же принципом, который мне показал Кащей?

Ни слова не говоря, я взяла спортивный топ в руки. Начну с него, если с ним что-то случится, будет не так обидно, как если испорчу платье.

Закрыла глаза и представила, как ткань становится сухой. И вправду через минуту почувствовала, как пальцы уже не ощущают влагу. Воодушевленная, я повторила это с другими предметами гардероба, попутно натягивая их на себя.

Так увлеклась этим занятием, что не заметила, как снова поднялся зловещий ветер.

— Ярослава? — испуганно спросила кикимора, подплыв к берегу. — Что ты сделала?

— Высушила платье, — гордо поделилась я успехом.

— Волшебством?!

— Э-э-э… да.

И тут в голове всплыли слова Кащея о том, что чужая магия может нам в этом лесу только навредить. Я встревоженно посмотрела на Отраду. Она спешно выбиралась на берег. Тем временем ветер ежесекундно усиливался. Он хлестал моими распущенными влажными волосами во все стороны.

— Ну ты и…

Кажется, в мою сторону готовился полететь нелестный эпитет, но вместо этого полетело дерево. Чудовищный порыв ветра надломил старый сухой ствол, который с треском начал заваливаться в мою сторону.

— Берегись! — вскрикнула Отрада, кинувшись ко мне.

Я замешкалась лишь на секунду. На тот самый миг, который стал роковым. Кикимора, вложив всю силу, оттолкнула меня с того места, на котором я стояла. Я отлетела на несколько метров и спиной приземлилась на мягкий мох, голове повезло меньше. Она тормозила о твердый ствол. В глазах потемнело, я не уверена, но, кажется, на пару секунд потеряла сознание.

А когда со стоном поднялась, держась за стесанный о кору висок, не сразу осознала, что видят мои глаза. А когда поняла, то закричала во все легкие:

— Отрада!

Кикимора лежала без движения, придавленная деревом.

— Сюда! На помощь!

Оно рухнуло ровно поперек ее тела. Я подбежала к стволу и попыталась приподнять его, но все без толку, он оказался слишком тяжелым. Тогда я опустилась на колени рядом с зеленокожей девицей и попыталась нащупать пульс.

Первым к реке выбежал Добрыня. Он мгновенно оценил ситуацию, никак не отреагировав на то, что Отрада сейчас выглядела непривычно зеленой, и без лишних слов принялся поднимать ствол. Если бы мы находились в моем мире, я запретила бы ему это делать до приезда скорой, потому что, убрав с кикиморы тяжесть, он мог спровоцировать внутреннее кровотечение. Но проблема была в том, что скорую мы здесь в любом случае не дождемся, поэтому стоило хотя бы попытаться спасти Отраду.

Даже богатырю двигать дерево удавалось с трудом. Хотя он старался, как мог, я видела, насколько сильно побагровело его лицо, как пульсирует вена в форме буквы “у” на лбу. Через несколько мгновений к нему присоединились дружинники. Они вместе кое-как смогли снять с кикиморы ствол.

— Что случилось?! — опустился рядом Кащей, пока другие мужчины с трудом пытались оттащить дерево, чтобы можно было опустить его на землю, и оно не задевало Отраду.

— У нее нет пульса! — в панике щупая ее шею, сказала я.

— А он у нее вообще должен быть? — тихо уточнил Вышемир. — Может, это ее нормальное состояние?

Я нервно хихикнула.

— В медвузе не преподают анатомию сверхъестественных существ, знаешь ли, но, думаю, когда тебя придавливает огромный ствол, это в любом случае ненормальное состояние!

— Ты так ее сердце послушай, ухом, — посоветовала тихонько подошедшая к нам Ряба.

Я последовала совету и пригнулась к груди пострадавшей, попытавшись услышать сердцебиение хотя бы таким способом.

— Есть! — радостно вскрикнула я. — Сердце бьется, только медленно, но, возможно, для нее это действительно норма.

К нам подбежал запыхавшийся Добрыня.

— Отрада! — он встал на колени и погладил ее по зеленым волосам. — Отрадушка! Милая!

Кикимора застонала и приоткрыла веки.

— Больно… — прошептала она.

— Где болит? — богатырь тяжело дышал от волнения.

Я в это время аккуратно прощупывала ее кости, когда дошла до таза, она вскрикнула.

— Черт! — крикнула я. — Черт!

— Что? — одновременно спросили Кащей и Добрыня, уставившись на меня.

— У нее полностью раздроблены кости таза. Я… надо разрезать платье и осмотреть ее!

— Нет! — вдруг твердым голосом сказала Отрада. — Не трогай меня.

— Ты можешь умереть! — возразила я строго.

— Ты уже ничем не поможешь, я чувствую, как из меня уходит жизнь. Осталось недолго. Внутри… что-то не так… — она с трудом делала неглубокие вдохи.

— Внутреннее кровотечение, — поняла я.

Здесь, в лесу, без медикаментов и инструментов, без современного медицинского оборудования я ей ничем не помогу. Она обречена.

— Пойдем, — я поднялась и потащила за руку Вышемира. — Дай им попрощаться.

***

Князь беспрекословно подчинился, мы отошли на несколько шагов, дав кикиморе и богатырю уединение, но все равно все слышали. Пыталась не смотреть в их сторону, но взгляд то и дело возвращался к душераздирающей сцене. Добрыня склонился над самым лицом Отрады.

— Почему ты не сердишься, что я не говорила тебе, кто я? — еле проговорила она.

— Глупая, как я могу на тебя сердиться? Я всегда знал, кто ты, — Добрыня вытащил из-за пазухи какой-то медальон. — Он не дает навести на меня морок. Когда-то Яга подарила.

Отрада всхлипнула.

— Прости, я все это время тянула из тебя силу, чтобы продержаться вдали от родного леса. Когда батька выгнал меня, он знал, что без леса я буду ослаблена. Ему так надоели мои проказы, что на этот раз наказание последовало строгое, — она остановилась, чтобы продышаться, лицо ее скривила гримаса боли.