Кикимора и ее ёкай (СИ) - Зимина Анна

— Тотоша, ближе к делу, — строго сказала кикимора, и Тузик сдался.

— Если вы поделитесь со мной своей духовной силой, то я могу попробовать… ну, спрятаться.

— И подслушать?

— И подслушать.

— А если поймают? Они великие боги, вообще-то.

— Тогда развоплотят. Но я готов, Мари-онна-сама. Моя клятва верности подразумевает не жалеть свою жизнь, если так будет угодно моей госпоже.

— Тьфу, — сплюнула в сердцах кикимора. — Ну у вас и понятия… Нет, мой хороший, тобой рисковать мы не будем.

Она погладила Тотошку по лобастой башке, и круглые выпуклые глаза каукегэна наполнились благоговением, но кикимора этого уже не замечала. Она готовилась сделать кое-что для себя весьма неполезное.

— Отойди в сторонку, Дружок, и не мешай, — сказала она.

А потом встала, отправилась куда-то к онсэнам. Нашла бьющий из земли горячий ключ, набрала в ладони воды. Наклонила над водой лицо, едва касаясь его губами, зашептала.

— Мать моя Мокошь, заступница, отдаю тебе часть сердца, часть духа, часть дара. Прими, мать Мокошь, не откажи.

А потом погрузила лицо в воду. Закапала с ладоней вода, и вместе с водой замерцали мятежные болотные огоньки. Это были другие огоньки: не те круглые, быстрые, золотые с зеленью, которые заманивают путников туда, где черти не водятся. Эти огоньки были маленькие, не больше спичечной головки, мерцали едва заметно,

— Летите туда, где великие боги говорят. Летите и слушайте, а уж потом к матери Мокоши возвращайтесь, — приказала она, а сама без сил опустилась на пол.

— Прости, Дружок, я пока побуду без сил, с тобой темной аурой не поделюсь. Ты мне помоги в воду залезть, а дальше я сама. Не переживай, Тотоша, живая я, оклемаюсь скоро.

И каукегэн, послушно подставив под руку кикиморы свою круглую голову, помог опуститься ей в воду.

Выглядела кикимора так себе. Кожа белая, морщины вокруг глаз вдруг резко появились, тело стало легким, как пушинка. Духовная сила ее, в болотных огоньках запрятанная, на благое дело пойдет. Жалко только, что не вернется. Хотя нет, не жалко. Пусть ее.

Если она хоть чуточку помочь может, что же шанс упускать.

К тому же, долг платежом красен. Дзашин ее от жутких Они спас, и он же выручать ее от Ю-бабы пришел. Это она точно знала: видела его глаза, когда она из темницы выбралась. Ищущие глаза, тревожные, черные с алым отблеском. Хорошие глаза.

Огоньки метнулись вверх, чтобы выполнить последнее желание того, кому служили раньше, и подслушать великих богов.

Глава 34. Сквозь игольное ушко

Великие боги тем временем после краткого отдыха собрались в большом зале для переговоров. Чайная церемония, сопутствующая этому, была долгой и занудной, и часть болотных огоньков безвозвратно истаяла. Кикимора из-за этого была недовольной, морщила нос, раздраженно щелкала пальцами по поверхности воды. Она боялась, что погубила огоньки зря и что и сама ничего не узнает, и Дзашину не поможет.

Но, к счастью, ожидание оказалось ненапрасным: вскоре после чайной церемонии начались разговоры весьма интересные. Огоньки, повисшие над потолком и теряющиеся в отблеске фонариков, замерцали чуть ярче, так же, как и глаза кикиморы в этот миг.

— Мой дух-оками узнал, что делал Дзашин в городе сегодня ночью. Это связано с твоей гостьей, Бензайтэн, — сказала Бишамон. — Прознав про то, что водяную ведьму похитили, он поспешил на помощь.

— Он — что? — изумленно переспросил Дайкоку, перестав пересчитывать жертвенные монеты. Он любил учет и знал денежкам счет.

— Поспешил на помощь, — послушно повторила Бишамон.

— Биша, может, это любовь? — спросила Бентэн, романтично заложив за ушко цветок белой горной лилии.

— Как бы там ни было, нужно отправить болотную ведьму домой сегодня же. Или избавиться от нее, если не выйдет.

— Убить?

— Да. Запечатать силу не получится, она дух чужой земли. Так что да, лучше убить.

Погас еще один светлячок-огонек, и кикимора вздрогнула. Хоть бы хватило оставшихся!

— А может, мы сможем использовать ее? Нам же нужно, чтобы Дзашин сошел с ума, а тут уничтожение той, кто ему дорог… Это поможет.

— Нет, слишком рискованно, — возразила Бишамон. — Гнев Дзашина должен быть контролируемым. Мы должны направить его на жителей горы Камияма.

— Двести пятьдесят тысяч новых последователей из сопредельных стран, — похвастался Эбису. — У Дзашина и так не будет шансов. Он не выдержит такой силы. Ни к чему прибегать к иным… средствам.

— Мне тоже не нравятся перемены, — сказала Бентэн, наигрывая на биве печальную мелодию. — И болотную ведьму жалко. Она хорошая.

Еще один огонек, едва незаметно мерцавший на потолке, погас.

— Ну, тебе с ней нянчиться, — сказал один и богов-старичков. Правда, сейчас он не выглядел как развалина. В нем ощущалась сила куда большая, чем даже в Бишамон. Говорил он жестко, громко, даже громогласно. И откуда что взялось?

— Главное, чтобы Дзашин был у себя дома, когда все начнется, — продолжал бог. — Первыми его жертвами должны стать его соседи. Омононуси и его жена, Ерумо, Кинтаку. Мне по нраву священная гора Камияма, ведь там чудные источники, как раз для моего старого ду…

Дослушать кикимора не успела — погас последний огонек.

«Вот как», — думала она, откинув русоволосую голову на край ванной.

Нужно было срочно вставать, но сил не было: кикимора выпустила большую часть своих болотных огоньков навсегда и ослабела.

— Шарик, мой хороший, — жалобно позвала она каукегэна, — скажи, можно ли отсюда исчезнуть тихонько, чтобы никто ничего не понял? Боги меня домой отправить хотят, а Дзашина убить, и Мусика, и Ёрогумочку. Предупредить надо.

Каукегэн послушно наклонил голову и исчез: проверять, можно ли незамеченными выбраться из резиденции богов Небесной горы.

Вернулся быстро, едва минута прошла.

— Нет, госпожа Мари-онна-сама, никак нельзя, но я могу вас провести за собой. Только вам не понравится.

— Почему? — удивленно спросила кикимора.

— Потому что нужно будет погружаться в землю целиком, а потом проходить сквозь горную породу. Я не дух плоти, а вам сложнее будет, госпожа. Моя аура поможет, скроет вас ненадолго.

— Я готова, Тотошенька, веди, — вздохнула кикимора, выбираясь из онсэна и облачаясь в неприметную синюю юкату. Вода совсем ненамного восстановила ее потерянные силы, и ее коленки дрожали, кожа была такой же белой, и морщинки от глаз разбежались еще дальше.

— Госпожа, — с жалостью начал было говорить каукегэн, но кикимора погладила его по лобастой башке слабой рукой.

— Хорошо, госпожа Мари-онна-сама, — с тяжким вдохом согласился он. — Наберите побольше воздуха в грудь. И глаза закройте.

Кикимора послушалась, и в следующую секунду ощутила, как ее, такую большую, протискивает сквозь колючее игольное ушло.

Глава 35. И это кончилось

Каукегэны — мелкие духи болезней, мора и неудач. Живут они в городах покрупнее, селятся в многоквартирниках, питаются негативными эманациями и, если повезет, темной аурой. Кушать каукегэны хотят постоянно, потому шастают по домам, прячут ключи, лопают лампочки, точат до остроты деревянные ножки стульев и комодов, чтобы больнее было стукаться мизинцами, чихают на маленьких детей, заражая их всякими соплями, кашлями и ветрянками. А потом весь негатив, которые выделяется людьми, тщательно и с аппетитом поедают. И все равно всегда ходят голодные — не хватает. Есть приходится на бегу.

Каукегэны трусливые, пугливые. Яркие радостные эманации людей вытягивают из них силы, поэтому им постоянно приходится от них прятаться. Сделал каукегэнчик какую-нибудь гадость, ну, там, ругается человек, негодует, а в соседней комнате ребенок вдруг радостно засмеется или жена смешную шутку расскажет, и все. Вместо пищи для каукегэна отрава, приходится выплевывать испорченную ауру и прятаться.

Прятаться каукегэны выучились отлично. Научились проходить сквозь стены любой толщины, чтобы убежать от радостных эманаций, научились проваливаться сквозь землю. Те, кто посильнее, могли просочиться сквозь стены огромной многоэтажки или средних размеров скалы. Это был навык, необходимый для выживания.