Вань, я не Яга! История попаданки (СИ) - Ха Елена

Я ожидала вновь почувствовать холодную слизь, но ощутила тепло человеческой кожи и легкую щетину. Распахнув глаза, я увидела перед собой любимого. Где-то на заднем фоне послышались бурные аплодисменты зрителей. Ваня, не обращая ни на кого внимание, обнял меня и закружил. Его глаза сверкали от счастья, он радостно проговорил, не переставая улыбаться:

— Душа моя, Улечка! Мы немедленно едем в Стольный град к батюшке. Он нас благословит, мы обвенчаемся, и уже этим вечером я покажу тебе наш с тобой терем и нашу спаленку.

Внизу живота все сжалось в сладком предвкушении, а сердце замерло от страха, ведь знакомство со взбалмошным царем, который отправил троих своих сыновей на поиски волшебного ореха, ничего хорошего не обещало.

Глава 13. «Теплый» прием

Рядом хмыкнул Кощей, и тут же встрепенулась Ягуся:

— Не смей больше их обижать! А то я точно твое хозяйство оторву и суп сварганю! — с угрозой в голосе заявила наша неожиданная защитница, — Ты уже наигрался, меня из-за тебя чуть не сварили!

— Больше не буду, — потупив виновато взгляд, пообещал Кощей и тихо добавил, — Прости…

— И не подумаю! — отрезала Ягуся и отвернулась.

Я тоже хотела высказать темному колдуну все, что я о нем думаю, да и Ягиню со Змеем мне было в чем упрекнуть. Зрелищ им, видите ли, захотелось! Но меня остановил Ваня. Взял мою руку, прижал к сердцу и тихо сказал, хитро сощурившись:

— Давай не будем с ними ссориться, у нас с тобой магии нет…

Я ответила улыбкой, соглашаясь, и решила, прежде чем отправиться знакомиться с родителями, основательно со всеми попрощаться. Подошла к Змею Горынычу, который сидел и довольно поглаживал свой округлый животик.

— Спасибо, Горыныч, ты дважды меня от падения спас, — поблагодарила я трехголового.

— Дважды? Когда это я успел? — удивился Ворчун.

— Забудь, — отодвигая меня от Змея, буркнула Ягиня Берендеевна и добавила, обращаясь ко мне, — Ты это… если тебя этот… царевич обижать будет, сразу ко мне приходи. Я избушку к Стольному граду поближе подгоню. Вот тебе от меня булавка. С ней найдешь меня с закрытыми глазами. Поняла?

Я не сдержалась, обняла бабусю и шепнула ей на ушко:

— Может, помиришься с Кощеем?

Та передернула плечами и, задрав свой длинный нос, повторила:

— И не подумаю!

Кощей стоял рядом и все слышал, как бы тихо мы с ней не шептались.

— Нужна мне эта старая карга. Я себе молодую жену найду!

— Полюбовницу! — поправила его Ягуся.

— Что?

— Не что, а кого! Полюбовницу ты себе найти можешь. Жена у тебя одна — я! — ехидно заявила вздорная бабуся.

— Ты… — начал было запальчиво темный колдун, но его перебил Змей Горыныч.

— Славное сегодня представление было. Люблю, когда все счастливы. А эту парочку не выношу. Они только ругаются. Нет, чтоб вспомнить хорошие денечки, молодость. Вместе объединиться и шороху у соседей навести… Такой потенциал пропадает… — махнул короткой передней лапкой Горыныч, взмахнул крыльями и был таков.

Ягуся сверкнула сердито глазами вслед улетевшему Змею, свистнула метлу и, оседлав ее, крикнула на прощанье:

— Совет вам да любовь. Если совета будет мало, приходите, даром дам.

И упорхнула, будто старая потрепанная жизнью сова.

Ваня взял меня за руку и собирался уже топать в Стольный град, но Кощей возмутился:

— Эй, а вы кота своего забрать не желаете?

Он приподнял сжавшегося от страха Ваську. Котик выглядел таким замученным и похудевшим, что мое сердце не выдержало:

— Вань, давай заберем его себе, пожалуйста! — попросила я.

Мой царевич улыбнулся мне с нежностью, подхватил котика на ручки. Мы еще раз попрощались с Кощеем и пошли в Стольный град.

***

Брели мы целый день без остановок, без еды, один раз только воды в роднике попили и дальше пошли. В город я входила на последнем издыхании, ноги уже почти не слушались, каждая мышца в моем молодом и здоровом теле болела не хуже Ягусиных.

— Потерпи, любимая, вон впереди три терема возвышаются, видишь? Самый большой — это царский. В нем старший брат с батюшкой живут. Правый среднего брата. Ну а в левом мы с тобой, Улечка, жить будем.

Я даже улыбнуться не смогла, сил не было. А Ваня оставался бодрым, еще и Ваську всю дорогу нес. Васька в его добрых руках пригрелся и дремал. Я завидовала коту.

Через город мы прошли легко. Людей здесь сновало туда-сюда много, все хорошо одетые, приветливые. На улицах было чисто. Домики ладные, заборчики крашенные. Ну, просто сказочный городок!

Вскоре мы вышли на огромную площадь, на которой возвышались терема царской семьи. Ваня, естественно, потянул меня налево, открыл передо мной резные ворота, выкрашенные в зеленый. Я в предвкушении скорого отдыха сделала шаг, но тут же перед моим носом сверкнула железным боком грозная алебарда, преграждая путь.

— Стой, кто идет! — оглушил меня сердитый окрик.

— Это Иван-царевич, младший сын царя Феофана, — выступая вперед, объявил мой жених.

— Врешь! Да еще и со злым умыслом! Пытаешься заполучить царское имущество? Арестовать! — продолжал надрываться один из стражников, облаченных в красные кафтаны, сапоги и шапки. Вид у орущего был коварный: густые насупленные черные брови почти скрывали маленькие хитрые глазенки, а длинные усы прятали тонкие губы. Зато мясистый нос как слива отливал сизым на пол лица.

— Как вы смеете арестовывать царского сына! — возмутился Иван. Слушать его никто не стал. Заломили руки и куда-то повели. Васька едва успел соскочить с диким недовольным воплем. Меня тоже хотели скрутить. Но я зашипела, почти как наш многострадальный котик:

— Сама пойду, — и глянула так, что стражники присмирели и просто встали по бокам. Видимо, мой внешний вид их шокировал. Ведь я все еще расхаживала среди приличных людей в одной больничной рубахе, которая даже до коленок не дотягивала. Хорошо, Иван дал мне свой удлиненный кафтан, учитывая разницу в росте, он мне доходил до щиколоток. Я представила, что творится у меня на голове, и поняла, что стражники могут принять меня за помешанную… за буйно помешанную.

Иван тоже мало походил на царевича. В одной изрядно потрепанной рубашке, в стоптанных сапогах, с листьями в светлых спутанных волосах он скорее походил на разбойника с большой дороги. Эта мысль меня немного успокоила.

«Сейчас нас приведут к царю, и все встанет на свои места», — решила я.

Но к царю нас не привели. Закинули в какой-то мрачный и сырой каземат, дверь громыхнула, щелкнул замок, и мы с Ваней оказались отрезанными от мира.

— Эй, откройте немедленно! Вы не имеете права царского сына в темнице запирать! — заорала я, барабаня, что есть силы, в дверь.

— Не старайтесь зря. У вас осталось пара-тройка часов. На рассвете вас казнят. И кстати, у царя Якова Первого нет сыновей! — раздался ехидный голос за дверью, и тут же послышались удаляющиеся шаги. Вскоре вокруг наступила давящая тревожная тишина…

Я стояла как громом пораженная.

«Что, если Ваня не в себе? Вдруг он все выдумал про отца-царя и про богатую безбедную жизнь в тереме. А я как последняя простушка повелась на голубые глазки, милую улыбочку и смазливое личико… Я отказалась от благ цивилизации ради сумасшедшего?!» — метались в голове мысли. А сердце стучало, будто после спринтерского забега.

Я медленно обернулась к Ване, стараясь не делать резких движений, чтобы не спровоцировать… Что не спровоцировать? Да что угодно! Новый поток вранья, точнее фантазий, или приступ агрессии. Я вспомнила, что с душевнобольными нужно во всем соглашаться. От волнения в глазах неприглядный окружающий мир расплывался, я щурилась, пытаясь рассмотреть выражение лица жениха, но он стоял спиной к окну, и закатный алый свет подсвечивал его фигуру, пряча от меня знакомые черты, выставляя на обозрение лишь мощный силуэт.

Он молчал. И, пожалуй, это беспокоило больше всего. Чего он ждет? Готовится к нападению? Каждая мышца в моем теле напряглась, собираясь защищаться. Да, завтра нас, возможно, казнят, но надежда умирает последней. Поэтому здесь и сейчас я точно просто так сдаваться не собираюсь.