Хозяйка лавки "Ядовитый плющ" (СИ) - Рождественская Тоня

И снова мы остаемся вдвоем. Я и Адэртад. Только если Тони несколько опасается оставлять нас один на один, то у меня внутри самая настоящая трясучка. Даже точно не могу сказать отчего. Но я словно бы чувствую, что все это добром не кончится.

— Вы, наконец, расскажете мне, что все-таки произошло? — интересуется эльф, когда мы вновь направляемся в лавку.

— Так вы все-таки не поверили Анргэму! — восклицаю я.

— Разумеется, нет, — хмыкает тот. — Я пришел в лавку, когда оборотень едва отходил от действия порошка. А мои парни так и вовсе еще были полностью под его воздействием.

— Но почему тогда отпустили?

— Пока я ничего не могу ему предъявить за подобное правонарушение, максимум мелкое хулиганство, отсидится ночку в тюрьме, да поминай как звали. Зато станет куда как осмотрительней. Так что пусть пока будет чуть более расслаблен.

Ох, Адэртад, все больше понимаю, отчего у тебя такая репутация…

— Ну, так я слушаю, — продолжает он.

И мне не остается ничего другого, как поведать ему все странные обстоятельства этой встречи. Но когда я говорю ему о городском алхимическом состязании, мне отчего-то кажется, что инспектор весьма довольно улыбается…

Хм… Я «Ядовитый плющ» в эту ерундень не вписывала, но кто-то же вписал? А тому, кто это сделал, явно было нужно, чтобы у Артаниса Ангрэма был весьма раздражающий его конкурент.

Глава 37

— Вы не думаете, что у волшебника на вас есть кое-какие планы? — спрашивает эльф, когда мы снова оказываемся в «Ядовитом плюще».

— Планы? — удивленно переспрашиваю я. — Какие еще планы?

— Ну… — Адэртад склоняет голову. — Планы определенного рода…

— Секс⁈ — восклицаю я причем достаточно экспрессивно.

— Я бы сказал не настолько прямолинейно, но…

— Пф!!! — прыскаю, подобное подозрение из разряда «удивительное и невероятное».

— Мне кажется, я заметил достаточно красноречивые намеки… — не сдается Адэртад.

— Уверяю вас, что единственный человек, в которого влюблен Артанис Ангрэм — это Артанис Ангрэм.

— Я говорил вовсе не о влюбленности.

— Хочет маг тоже только самого себя. К тому же даже если предположить, что этот себялюбивый засранец и может испытывать к кому-то нежные чувства, я точно буду последней в его списке… А с чего вы вообще так решили?

— Не знаю, — эльф пожимает плечами. — Пытаюсь понять его мотивы.

— У него только одни мотивы — он хочет быть единственным и неповторимым, но знает, что у меня врожденный талант к алхимии. И поэтому я у него как кость в горле.

— Возможно… возможно… — инспектор задумчиво смотрит на меня, отчего мне становится немного неуютно.

Не то, чтобы я как-то стеснялась откровенных взглядов. Тем более, что пока на мне это дохрена целомудренное платье от «известного кутюрье Кэлэрдайна» Артаниса Ангрэма смотреть тут, мягко говоря, не на что. Но иногда его взгляд становится слишком волнующим. И сейчас как раз именно такой случай. И потому я ежусь и неосознанно поправляю свой наряд.

— Помочь вам? — спрашивает вдруг Адэртад своим низким сексуальным голосом, и в его исполнении это звучит так, словно он уже принялся меня раздевать.

Я едва заметно сглатываю, помимо воли представляя эту картину, но все-таки беру себя в руки и киваю. Очевидно, что выбраться из этой тканевой ловушки самостоятельно у меня весьма мало шансов.

Эльф делает ко мне пару шагов, заставляя сердце тревожно подскакивать, и я чувствую, как теплые умелые пальцы начинают расстегивать многочисленные пуговицы у меня на спине.

От каждого нового прикосновения, во мне пробегает очередной разряд, и я не знаю, каким именно усилием воли я умудряюсь сдерживать рвущиеся из горла стоны. Наверное, если бы той самой жаркой (из всех в моей жизни) встречи в подсобке не было, я бы спокойнее воспринимала происходящее. Но это произошло, и произошло совсем недавно, чтобы остаться в памяти в мельчайших подробностях, так что фантазия сама собой развивает то, что происходит сейчас в то, что должно было произойти тогда.

— Давайте же скорее! — недовольно вопрошаю я, с трудом сдерживая разыгравшееся воображение.

От тяжелого и частого дыхания грудь настолько ходит ходуном, что тугой материал платья буквально удушает. Начинаю понемногу понимать дам из романов, терявших сознание на балах и приемах. Мне кажется я и сама недалека от того, чтобы грохнуться в банальный обморок.

— Есть вещи, которые стоит делать с чувством и расстановкой, — слышу я сзади хриплое уточнение.

Слишком близко, чтобы это никак не волновало.

— Например, раздевать женщин? — я стараюсь говорить так, словно ничего не происходит, но это труднее, чем кажется.

— Особенно раздевать женщин, — отвечает тот без тени улыбки.

Черт побери, Адэртад, ну и какого дьявола ты сейчас творишь⁈

— И тем более, таких как вы… — добавляет он, и на сей раз это звучит не просто недалеко, это звучит в непосредственной близости от моего уха.

— Таких как я? — спрашиваю я уже с вполне очевидным придыханием.

— Именно, мисс Незабудка. Таких как вы.

— Подозреваемых в преступлении? — все еще пытаюсь я вырулить на безопасную тропинку юмора и иронии.

Но эльф отчего-то на мои провокации не поддается.

— Нет, я имел в виду несколько другое…

— Что же?

Чувствую на шее, прямо у самого роста волос легкое воздействие его жаркого дыхания.

— Это… — говорит он, едва-едва не касаясь моей кожи губами.

Место, так и не изведавшее его прикосновения, вспыхивает, словно это вовсе не мое воображение рисует на нем жаркий поцелуй, и тело мгновенно сотрясает легкий, но вполне ощутимый озноб.

— Это… — продолжает Адэртад не менее гортанно, и по спине, уже частично освобожденной от тесного платья, проходится горячий след его пальцев. А затем тот оголяет и мое плечо, потянув за край наряда. — Это…

С одной стороны ткань повисает где-то на уровне моего локтя, и впервые за все время, оказавшись только лишь в своем весьма коротком и весьма обтягивающем топике, я чувствую себя настолько незащищенной, словно на мне и вовсе уже нет совершенно ничего.

Все, что я могу, это сжать столешницу, которая находится передо мной еще сильнее, а еще закусить губу, чтобы с моих уст не вырвалось что-то совершенно не то.

— И это… — снова говорит эльф, и на сей раз его рука оказывается в преступной близости от моей груди.

А затем он делает шаг, и все мое тело словно накрывает его властная фигура.

Из последних сил стараясь бороться с этим наваждением, которое уже практически захватило все мое существо, я пытаюсь отодвинуться, но бежать мне некуда, так что я просто втыкаюсь в столешницу животом. Жалкая попытка… Тем более, что Ар-Фэйниэль вовсе не намерен прекращать, и потому его вес, его жар и его необратимость снова приближаются ко мне, застилая собой все, о чем я могу думать в данный момент.

А затем сильная рука инспектора хватает мой подол…

Глава 38

Знаете выражение «не ведаю, что творю»? Может быть, обычно оно используется при несколько других обстоятельствах, но это самое подходящее сейчас объяснение происходящему. Потому что мы оба, кажется, не ведаем что творим.

Хотя, возможно, Адэртад, конечно, и ведает. Но я абсолютно точно забыла обо всем, отдаваясь моменту. Хотя в нашей истории с инспектором, первое, о чем я должна думать — это последствия.

Ведь он все еще расследует серьезное преступление. А я все еще подозреваемая. И, учитывая странную историю моего бывшего босса, возможно, даже, и не совсем невинная. Точнее не то слово, правильно — невиновная. Ведь «невинная» сейчас, когда я изгибаюсь над столешницей, позволяя Ар-Фэйниэлю вторгаться в меня снова и снова, звучит особенно глупо.

Касания эльфа горячи и до жути сладки. Настолько сладки, что, кажется, скоро у меня начнется диабетическая кома. Не знаю, что делает его настолько притягательным. Да, он хорош, и весьма. Но вокруг меня много действительно привлекательных мужчин. Однако ни один не вызывает того же томления, граничащего с безумием.