Самая рыжая в Академии драконов (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Здесь кто-то есть? — подыграла та.

Ник кивнул, словно хвалил нас, а не благодарил. Когда мы остановились возле нужной двери, я оглянулась, но он уже исчез в одной из раздевалок.

— Девушки, вам сюда, — объявил Трой.

— Подожду тебя здесь, — шепнула Оливия.

Я тихонечко прошмыгнула в крошечный, пахнущий сыростью закуток. Раздетый до пояса Рэдвин сидел на деревянной лавке и зашнуровывал высокие ботинки. Он поднял рыжую голову. После драки лицо осталось нетронутым. Пропущенные удары пришлись в корпус, и на ребрах растекался отвратительно огромный синяк. Наверное, сильно болел.

— Поздравишь меня с победой, староста? — широко улыбнулся Даррел.

— Нет, — отказалась я поощрять его в диком развлечении.

— Кат-Кат, ты обещала: сегодня смотрим и не осуждаем. — Рэдвин с укором поцокал языком. — Я ведь был хорош?

— Ты был ужасен! — вырвалось у меня. — И избил того парня.

— Иначе он избил бы меня, — просто ответил он. — В этом смысл боев, Катарина.

— Знаю, — вздохнула я. — Этот Шторм тоже был ужасен. Официально заявляю, что с сегодняшнего дня шумные мероприятия в Разломе я не люблю больше выговоров профессора Рофигра!

Бросив на меня насмешливый взгляд, Даррел принялся разматывать защитные полоски с рук. Выходило неловко. Я приблизилась к нему и протянула раскрытую ладонь, предлагая помощь. Отказываться он не стал.

— Хочешь узнать, почему я участвую в боях? — вдруг тихо спросил Рэдвин, глядя на меня снизу вверх.

— Нет, — отказалась я. — Не собираюсь лезть к тебе в душу. Мы созависимые, а не друзья.

— Врушка, — хмыкнул Рэдвин и продемонстрировал вспыхнувший знак на освобожденной от бинтов руке.

Возникла долгая пауза.

— Почему ты выходишь на ринг? — резковато спросила я, заканчивая разматывать бинты со второй руки.

— Здесь никто никого не осуждает.

— Но и никто никому не сочувствует, — заметила я.

— Главный плюс боев в Разломе, — без привычной иронии, серьезно согласился он.

Мы встретились глазами. Я стояла так близко, что чувствовала запах горьковатого ветивера и разгоряченного боем тела. Губы Рэдвина, красивые, с мягкими линиями, приоткрылись…

— Ребята! — незаметно войдя, позвала Оливия.

От неожиданности швырнув бинты ему в лицо, я проворно отскочила, словно Даррел бился магическим током.

— Не хочу вас торопить, но скоро закроют общагу. — В голосе подруги сквозило ехидство. — Нам действительно придется ночевать в термах.

Из житницы мы вышли через черный вход и к подъемнику возвращались другой тропой. Рэдвин намекнул, что путь защищен, правда, без особой тщательности. Наверх мы поднялись без приключений, внезапно выстояв очередь на подъем.

— Я слежу за временем! — бодро объявила Оливия, продемонстрировав наручные часы. — У нас еще полчаса.

Сильный ветер гонял по ночному небу сизые облака и распугивал заползающий из Разлома туман. В лицо летел мелкий холодный дождь. Рэдвин взялся провожать нас до общежития, но в шагах десяти от дверей в жилой корпус островок водников атаковал яростный ливень, резко сменивший противную морось.

Мы дружно бросились к каменным ступенькам и, ворвавшись в холл, начали стряхивать с одежды капли. Исайя Голлейн не изменял своему прозвищу «Дурная погода»: днем дежурит, а к вечеру все расплачиваются!

Внезапно настораживающе мигнула большая люстра, с которой во время еженедельных потопов в обязательном порядке стекали ручейки воды (иногда горячей, и холл превращался во влажные термы). За спиной раздался громкий щелчок. Возникла многозначительная пауза. Для проверки Рэдвин разок толкнул плечом заблокированную дверь.

— Ой, — обескураженно прокомментировала Оливия и, приложив часы к уху, прислушалась. — Из-за Разлома они остановились.

— Пустите переночевать? — с вкрадчивой улыбкой спросил Даррел.

— Так и знала, что этим все закончится, — со вздохом пробормотала я.

Впервые за пять лет у нас на ночь оставался парень, и на третий этаж мы поднимались молча и проворно, словно шли по Разлому мимо гнезда востроносых лавовых пип. Главное, не привлечь внимание вездесущей комендантши госпожи Амалии! Обнаружит парня-боевика, устроит разнос и через деканат заставит нас с Оливией драить полы в общежитии у некромантов. Дракона наказание наверняка не коснется.

Но пронесло! Во всех смыслах. На нашем этаже Амалия на скорости ветра пронеслась поперек коридора и исчезла в стене. Мы оцепенели на мгновение, но она нас не заметила. Видимо, торопилась разогнать какие-то стихийные посиделки с самопальными зельями. Разухабистого веселья комендантша не терпела.

До комнаты добрались благополучно, пусть и нервно, но втроем в общежитской коморке вдруг стало как будто тесно. Пока Даррел осматривался, мы с соседкой шустро прибирались. Она сгребла висящую в беспорядке одежду, а я схватила с кровати простенькое бра и бросилась к шкафу.

— Может, я пока схожу в душ? — предложил он, наблюдая, как мы мечемся по комнате и едва не сталкиваемся друг с другом.

— Отличная идея! — воскликнула я и, спрятав белье, стянула с полки розовое полотенце. — Мужская купальня на втором этаже. Только тихо, а то госпожа Амалия появится.

— Обещаю, что не буду петь в душе, — пошутил он, забирая протянутое полотенце.

— Да, постарайся сдержаться, — посоветовала я. — Если все-таки комендантша накроет, то скажи, что ночуешь у Блайка. Он живет на втором этаже.

— В какой комнате? — уточнил Даррел.

— Никогда к нему не ходила.

— Вы же встречались, — не без ехидства напомнил он, и Оливия, запихивающая вещи в шкаф, издевательски фыркнула.

— Ты сам прекрасно знаешь, что мы не встречались! — огрызнулась я и сунула ему корзину с мыльными гелями и шампунем с моим любимым яблочным ароматом. — Если что, импровизируй.

Он вышел, нагруженный банными принадлежностями. Мы с подругой смотрели на закрытую дверь. Пробковая доска с многочисленными записочками, висящая на вколоченном гвоздике, заметно покосилась. Одна исписанная бумажка на наших глазах спорхнула на пол. Комната погрузилась в ошарашенную тишину, словно именно Рэдвина окружал беспрерывный шум. Исчез — и пространство смолкло.

— Давай я напрошусь к кому-нибудь ночевать, — предложила соседка через паузу.

— Нет, положим его на полу, — отказалась я.

— Тогда поделюсь подушкой.

К возвращению Даррела мы успели в четыре руки соорудить на полу между кроватями импровизированную постель из двух теплых одеял, вытащенных со дна шкафа, простыни в цветочек и той самой пожертвованной в пользу гостя подушки.

— Импровизировать не пришлось, я никого не встретил, — отчитался он и передал мне корзинку с флаконами.

Пришла наша очередь приводить себя в порядок. Ужасно хотелось смыть запах Разлома, въедавшийся в волосы не хуже табачного дыма. Когда я перед зеркалом сушила волосы с помощью заклятья, вшитого в замагиченную расческу, в купальню ввалились две девчонки из дальней комнаты и начали наливать в жестяной тазик воду.

— Будем гадать! — заговорщицки объявила одна из подружек. — Наливаешь в воду расплавленный воск и расшифровываешь фигуры.

— У меня бабка была деревенской колдуньей, — поддакнула вторая. — Я привезла ее гримуар…

— А можно с вами? — Высунулась из кабинки замотанная в полотенце Оливия.

Я одарила соседку выразительным взглядом. В предсказания она никогда не верила и говорила, что на парящем архипелаге врет даже прогноз погоды, но уцепилась за возможность сбежать из комнаты и по-дружески оставить нас с Рэдвином наедине.

— Конечно, Хатченсон! — обрадовались девчонки. — Втроем веселее! Воттер, не хочешь погадать?

— Мне с утра спускаться в Разлом, — отговорилась я. Не признаваться же, что у нас ночует парень.

В комнату я вернулась одна, таща не только свои, но и банные принадлежности соседки. Оказалось, что Даррел не скучал: присев на край нашего единственного стола, он с невозмутимым видом читал мой ежедневник с многочисленными списками дел.

— Немедленно закрой! — воскликнула я, едва не выронив корзинки.