Барон Дубов 11 (СИ) - Капелькин Михаил

Сперва мы просто погрузились в транспорт. В кабину я не влез, поэтому спрятался под рваным тентом кузова самого первого грузовика. Он был почти пуст, если не считать Миту и Вдовину. Сюда же влез Альфачик, заняв половину пустого пространства. А паук разместился сверху. Чтобы его не заметили, повязал ему на голову змеиный пояс. Все остальные поместились в двух других машинах. После этого мы тронулись.

Колонна из трёх грузовиков медленно проехала сквозь лагерь. Османы даже не смотрели в нашу сторону: не думали, наверное, что враг может ехать в машинах по их базе. Ну… всё бывает в первый раз!

И в первый раз нас остановили на выезде. Османский караульный в красной шапочке встал поперёк дороги, подняв вверх руку.

(осм.) — Стой! Досмотр! И документы давай!

Яшка, сидевший за рулём, выглянул в маленькое окошко в кузов.

— Документы просят, твари. Что делать будем?

— Османов любишь? — спросил я.

— Нет конечно! Но причём тут…

— Тогда дави его.

— Что? — Яшка удивился и взглянул на караульного, который стоял в свете фар, опустив руку. Он уже повернулся, чтобы подойти к кабине. — Но… мы что, даже не попытаемся их обмануть?

— Зачем? — пожал я плечами и прикинул в уме, сколько времени уже прошло. — Через пару секунд они тут все на воздух взлетят.

Яшка задумался всего на секунду, а затем резко нажал на педаль газа. Мотор взревел, срывая грузовик с места. Осман крякнул и исчез под капотом. Всего несколько мгновений османам понадобилось, чтобы понять, что что-то пошло не так. Мы проехали с полсотни метров, оставив западные ворота позади, когда по колонне ударили из пулемётов.

Они успели выпустить только короткие очереди, как Вдовина убила стрелков духовными иглами. Взревела сирена, поднимая весь лагерь на уши. В погоню отправилось с десяток машин и броневиков, рассекая фарами темноту. Они быстро догоняли нас. А затем начали взрываться один за другим. И весь османский лагерь взлетел на воздух, оглушив серией взрывов.

Казалось, что на месте базы останется только воронка, но я ошибся. Часть османской взрывчатки не сработала, и за нами вновь отправят погоню, когда придут в себя. Не хорошо, но и не ужасно. Успеем оторваться. Наверно. Если этот долбаный цыган сумеет завести внезапно заглохший двигатель.

— А мы… топливо забыли обратно залить… — виновато улыбнулся Яшка.

Цыгане. Ненавижу цыган.

Ермолаев Валентин Константинович давно служил в имперской армии водителем. Зарплата хорошая, пенсия и всё такое. Дело своё он знал, ездил ещё на самых первых поделках русских кулибиных. Почему кулибиных? Этого Ермолаев не знал. Просто слово, обозначавшее изобретателей, откуда-то из глубины веков. Может, даже ещё до пришествия Саранчи.

Дело своё он знал, и всякие артефакты магические не любил. Так что, когда барон Дубов и его команда покинули броневик, Валентин Константинович первым делом, по-старчески кряхтя, укрыл транспорт ветками.

— Вот это вот маскировка, — довольный своей работой, сказал он вслух. — А не эти ваши уртефакты…

Затем он забрался на небольшой взгорок, с которого открывался вид на османскую базу. Прожектора ползали по небу и по земле, выискивая врагов, но никого не находили. Водитель броневика закурил, пряча сигарету в кулаке.

Вдруг в лагере началась какая-то суматоха. Несколько пар фар вырвались за пределы лагеря, им вслед ударили светлячки пуль, а ветер потом донёс трещётку выстрелов. Правда, стрелки быстро замолчали, а фары продолжили удаляться в его, Валентина Константиновича, направлении. Потом появились ещё фары, много фар. Они преследовали беглецов. А затем случилось то, из-за чего у Ермолаева сигарета выпала из кулака.

Лагерь осман взлетел на воздух, превратив на пару мгновений ночь в день. И погоня тоже взорвалась. Через пару секунд грохот взрывов докатился и до водителя.

— Мать честная… — вымолвил он.

Огненные грибы взрывов погасли, слившись с чернотой ночи. На территории базы османов горели многочисленные пожары, которые пытались тушить выжившие. Но Ермолаев наблюдал за фарами беглецов. Они вдруг остановились на месте. Он не сомневался, что это барон Дубов, но пока не мог взять в толк, зачем ему три, по всей видимости, грузовика. Столько добычи?

Неважно. Похоже, у них проблемы, и им явно нужна помощь водителя-профессионала.

Ермолаев запрыгнул в броневик и бросился на выручку своим. И как раз вовремя. Когда оказался на возвышенности, он увидел, что за беглецами снова отправили погоню.

— Чёрт возьми, не успею… — прошептал старый солдат и нажал на газ.

Броневик практически летел, взмывая в воздух на кочках и ухабах, сшибал и подминал под себя кусты и небольшие деревца. Через несколько минут Ермолаев увидел впереди сражение.

Навстречу машине Валентина вразнобой шли раненые люди. По виду вроде тех студентов, с которыми Ермолаев и остальные попали в этот переплёт. Они еле брели, пытаясь за деревьями и складками местности спрятаться от огня османов. Поддерживали друг друга, один из них воздвигал каменные стены, на время прикрывавшие от огня вражеских ружей.

Этих студентов прикрывал ещё десяток людей. Несколько цыган сражались на саблях с противником. Одна девушка, рыжая, пряталась за деревом, и те, кто пытался её окружить, падали замертво. Другая, худая и фиолетовая, носилась среди наступающих врагов. Там, где пробегала она, османы умирали со страшными ранами от когтей и зубов.

Валентин резко остановил броневик и распахнул двери.

— Сюда! — заорал он потерянным студентам. — Быстрее, внутрь!

Люди слабым ручейком потянулись к спасительному броневику, а Ермолаев забрался на крышу и занял место за пулемётом, прикрывая беглецов.

Отдельно взгляд Ермолаева выхватил в толпе сражающихся и умирающих двух, точнее, трёх человек. А если ещё точнее, то трёх человек, Лютоволка и гигантского паука. Они сковали основные силы османов, сражаясь практически в полном окружении в пару сотен метров впереди. То и дело воздух разрывал гром от сверкавшей в пасти Лютоволка молнии. Каждый её всполох забирал десятки жизней простых солдат и отбрасывал офицеров. Паук, прячась среди деревьев и перескакивая с одного на другое высоко в кронах, орудовал паутиной и плевался кислотой. От его атак люди истошно кричали, ведь прямо на их глазах растворялись в кислоте части их собственных тел.

А гигант Дубов вместе с человеком в старомодной серебристой броне и смуглой девушкой-оборванкой держали круговую оборону. На них насел отряд золотых янычар во главе с несколькими османскими дворянами. Это Ермолаев понял по богато украшенной броне.

Схватка там была жаркая. Человек в броне сражался полуторным мечом и пистолетом. Меч разрезал тела врагов, словно масло. Водитель только и видел, как османы разваливаются на части, будто сломанные игрушки, после точных и изящных атак. Он догадался, что этим человек был граф Мышкин, который поехал с ними. Дубов же прикрывал своим телом девушку, которая из-за его спины метала алхимические зелья и ножи, яростно крича. Крики её были столь пронзительными, что по ушам Ермолаеву резали даже на таком расстоянии. Барон сражался кастетами в ближнем бою, иногда стреляя из револьвера, больше похожего на ручную гаубицу. Каждый выстрел проделывал брешь в рядах османов, а каждый удар уносил жизнь.

Но всё равно Дубову приходилось туго. В конце концов все кто мог оказались в броневике. Пулемёт броневика расчистил путь и для цыган. Остатки османского авангарда попрятались в укрытиях, но до них добрался парень в белой маске. Он то появлялся, то исчезал. Каждый раз, появляясь, он убивал одного врага за другим, а остальных выкуривал из укрытий, где их добивал Ермолаев.

Дубов в итоге смог вырваться из окружения, когда девчонка выкинула из-за его спины сразу с пяток зелий. Кислотные и огненные взрывы усилили друг друга и буквально выжгли землю между основной массой врагов и Дубовым с остальными.

— Сюда, Ваше Благородие! — хрипло кричал Ермолаев, желая поскорее убраться отсюда. Солдатская честь не давала ему бросить своих.