— Зачем ей это нужно? — спросил я, смотря на изображение молодой Дарьи.
Художник был талантлив, однако передать ее истинную красоту у него вышло неважно. В первую очередь глаза — в них не было той внутренней силы, что так привлекла мой взор еще в самом начале нашего знакомства. Был один сплошной холод.
На мой вопрос Вергилий пожал плечами.
— Очевидно, Дарья не любила не только сына с мужем, но и вообще всех из родственников с обеих сторон. Слышал, у нее было очень тяжелое детство.
И он посмотрел на меня. Мне же нечего было сказать — Дарья и вправду очень редко вспоминала про свои детские годы, а я не сильно интересовался, ибо что может быть интересного в жизни человеческого детеныша?
— Бедная девочка, — друг сказал Вергилий в полной тишине. Он смотрел на портрет, который я продырявил ножом — и смотрел он на Марьяну. — Ей, похоже, тоже вскоре предстоит исчезнуть…
Я покачал головой.
— Нет. Марьяну она любит, будь уверен.
— Ой ли? — повернулся ко мне Вергилий. — Сколько мне приходилось слушать ее речей, где она клялась в бесконечной любви и к народу, и к семье, и к мужу… Итог известен: от семьи осталась лишь Марьяна Васильевна, а на народ она натравила Кирову, лишив нас возможности изучать Древние искусства.
— Теперь запрет снят.
Вергилий расхохотался.
— Только потому что Я не оставил им иного выбора. А еще Орда с Царством. Королева приперта к стенке, и оттого пошла на попятную. Однако будь уверен, она еще вставит нам пару палок в колеса… Она явно не в своем уме.
Нахмурившись, я подошел к нему вплотную и ошпарил его Взглядом.
— Ты ошибаешься, Вергилий. И следи за языком, когда говоришь про мою Дарью.
Он тут же опустил глаза.
— Прости. Говорю то, что думаю… Когда годами наблюдаешь постепенное вытравливание людей из учебников, газет и исторических трудов очень сложно сохранять симпатию к Королеве.
— Ты ее не знаешь. А эти люди, — и я кивнул на семейный портрет. — Явно заслужили такую участь.
— Не буду спорить, но я бы предпочел знать истинные причины этой нелюбви, а не вымарывание мерзавцев из книг и появление новых версий, коих при мне был уже десяток. Кстати, не так давно всему преподавательскому составу института показали проект нового учебника, где вместо родителей Дарьи есть некие «предки», а вот имя Олафа уже упоминается раза два, а саму Дарью… И не сосчитать. Зато знаешь, кого в учебнике стало больше?
— Кого? — спросил я, уже устав слушать его болтовню. Какие-то учебники, книжки, легенды — не все ли равно, кого упоминают или не упоминают в них?
Вергилий улыбнулся.
— Тебя, мой друг. Тебя. С каждой версией, с каждым переизданием о тебе рассказывают все больше. Да, ты все еще воплощение Зла, однако… Как будто еще живое. Могущественное! Ужасное! Словно…
Он сделал паузу.
— … Еще можешь вернуться.
И расхохотавшись, бывший маг направился на выход.
— Я не удивлюсь, если Королева завтра решит начать ставить памятники тебе. Тому самому Ужасу, которое для целых поколений детей и взрослых Королевства роднее любого их дрянного короля.
Прежде чем выйти из библиотеки, я еще раз поглядел в глаза моей Королеве. Нет, холод не исчез, однако в них появилась какая-то озорная искорка.
* * *
Не успели мы отойти подальше от библиотеки, как снаружи послышались какие-то звуки.
— А это что? — насторожился Вергилий.
Но я уже спешил к выходу. Неужели наши «гости» пожаловали?
Во двор въезжала целая колонна мини-грузовиков без опознавательных знаков. У дверей их встречал Лаврентий с тлеющей сигаретой и телефоном в руке. Стоило первой машине остановиться у крыльца, как ее двери тут же раскрылись и к ногам Инквизитора один за другим швырнули несколько человек в антимагических наручниках и с черными мешками на головах.
— Осторожно, не помните товар, — буркнул Инквизитор и присел перед первым дергающимся бедолагой. — Вы, надеюсь, вылавливали их не у всех на виду?
Инквизитор, вылезший следом из машины, скромно улыбнулся. Лаврентий мрачно стянул мешок с головы первого попавшегося задержанного. Это оказалась какая-то белобрысая девчонка.
— Что?.. Кто? Развяжите меня!
Лаврентий выругался. Очень громко и грязно. Я же внезапно узнал в ней ту самую заучку, которая донимала вопросами Вергилия еще в институте.
— Сука, Антон, — сверкнул Лаврентий пенсне, — ты знаешь, кто эта девка?
— Какая я тебе девка, холоп⁈ — зарычала девчонка. — Я княжна Державина! Вы дорого поплатитесь за то, что…
Но Лаврентий уже надел ей мешок обратно. Она завизжала, а Инквизитор принялся снимать мешки с голов остальных. С каждым новым мешком он ругался все сильнее. В это время из других машин потащили остальных. Скоро их было уже под полсотни человек, а машины все продолжали въезжать и въезжать. Скоро во дворе скопилось аж пятнадцать штук.
— Зараза… — вздохнул Инквизитор, сняв мешки уже с десятерых. — Антон, ну ты издеваешься⁈
— Ты же сам сказал: «тащи всех сопляков с Древней магией»!
— Я имел в виду простолюдинов, мелких дворян и тех «учеников Обухова», которые сидели под воротами дворца. А ты притащил сюда еще и отпрысков князей⁈
— Ну у нас остались на них ориентировки… После нашей акции с золотом.
Лаврентий наградил его таким жутким взглядом, что этот Антон попятился.
— Суки! Молитесь, лысые ублюдки! — рычали дергающиеся в пыли аристократы, которых как мешки складывали у крыльца оперативники. — Наши рода от вас мокрого места не оставят!
Лаврентий вздохнул и покосился на нас с Вергилием.
— Обухов, Вергилий, кажется, от «учеников» у вас теперь отбоя не будет.
Я смотрел на их муки без энтузиазма. Возиться с «малышней» мне совсем не хотелось, однако ситуация в Королевстве складывалась невеселая. Когда против ополчились почти все соседи, в тылу нарастает угроза Изнанки, так еще куча членов Совета строят козни, то личная гвардия мне, как ни крути, не помешает. Особенно владеющая Древней магией.
Опустившись на корточки, я стянул у одного из «учеников» мешок.
Этого парнишку неплохо поколотили при задержании. Смотрел он на меня как на тварь из Изнанки. С ужасом.
— Эй, ты. Фамилия.
— Федоров! Не бейте меня, прошу!
— Не буду. Ты хочешь учиться владеть Древней магией?
— Хочу! Только не бейте!
— Отлично, — кивнул я и снял мешок с головы его соседа. Того поколотили не меньше, однако смотрел он на меня волком. Как и его сосед — оба оказались близнецами, и, кажется, я знаю, чьи это отпрыски. — А вы? Как вас зовут?
— Женя…
— Степан. Обухов, ты что ли? Да как ты посмел!
— Добрый вечер, господа Верховенские. Хотите учиться у меня Древней магии?
Они зависли.
— Конечно… — осторожно проговорил Степан. — Если сможем всыпать этим лысым козлам по первое число!
— Пойдет, — и я подошел к Державиной. — А ты, как там тебя?..
— Обухов! Ну ты крыса! Ты еще и с Инквизиторами заодно?
— Не отвлекайся. Хочешь учиться у нас с Вергилием Древней магии?
— Ты че псих⁈ Еще не хватало слушать этого мерзавца! Он проклял нас!
— Нет, он сделал вас сильнее, и если ты не хочешь лопнуть, тебе придется учиться контролю. Твой Дар рано или поздно не выдержит таких нагрузок.
Но девчонка орала только сильнее:
— Пусти! Не хочу я ничему учиться! И вообще развяжите меня, козлы!
Я же хладнокровно расстегнул ей блузку. Там были следы, и нет, не от побоев. Пятна напоминали скорее следы от засосов.
— Как ты смеешь, холоп?.. — охнула она, наблюдая как на моем лице растет хитрая улыбка. — Я из древнего рода! У меня есть привилегии! Права, в конце концов!
Оставив Державину с ее правами, я поднял глаза на Инквизитора.
— Лаврентий, а где вы ее достали?
Тот поглядел на своего сотрудника, и только он раскрыл рот, как девушка покраснела до ушей.
— Нет! Гад! Из-под земли достану! Не вздумай!
Но гад вздумал:
— С любовничком обжималась в общаге. Вот с этим, — и он стянул мешок с еще одной головы. — Орлов. Илья Ильич.
