Невеста генерала Грозы (СИ) - Мишина Соня

Первым, что ощутил генерал Гроза, были взгляды, направленные на него. Пристальные, тяжелые, недобрые. Краем глаза ему то и дело мерещились уродливые оскаленные морды, но стоило повернуть голову и взглянуть прямо, как оказывалось, что перед ним всего лишь ствол дерева, покрытый бугристой морщинистой корой.

― Что, ваше превосходительство, мороки донимают? ― заметив, как генерал то и дело оглядывается, усмехнулся Маурик. ― Не верьте глазам своим: Лес умеет обманывать.

Гроза не ответил, только поднял правую руку и засветил на ладони шар небесного огня размером с крупное яблоко ― ослепительно-белый, опасно потрескивающий.

Маурик взглянул на него уважительно, но без одобрения.

― От мороков не поможет, ― сказал тихо, делая новый шаг по одному ему видимой тропе. ― А вот Лес теперь знает, кто и с чем к нему пожаловал. Подготовится…

Гроза едва не заскрипел зубами: мальчишка ему, генералу, замечания делает! Но на себя он злился больше. Нет бы идти за Мауриком шаг в шаг, по сторонам не пялиться и стараться вести себя по примеру баронского сына, который на окраине этого Леса вырос. Так нет же! Захотелось показать свою драконью силу и магию! Вот и получил… по заслугам.

Но и прятать призванный огонь было уже поздно. А потому Гроза досадливо поморщился и дернул головой, указывая вперед:

― Далеко еще?

― Почти пришли уже. Как раз тысяча шагов от первого дерева на краю Леса. ― Маурик вывел Грозу не на полянку даже ― так, на прогалину шириной десять шагов на десять.

По центру прогалины, словно гнилой зуб, торчал из земли менгир. Когда-то он был высоким, почти по плечо генералу, столпом из отполированного темного камня. Теперь же он стоял перекошенный, будто земля сама выталкивала его. На его округлых боках угадывались остатки драконьих рун, когда-то сиявших магической вязью. Сейчас руны были похожи на шрамы: часть из них стерло с камня само время вкупе с дождями и ветрами, часть ― пошла глубокими трещинами, из которых сочился тусклый ядовитый свет.

Гроза за свою жизнь видел сотни таких менгиров: ими были отмечены все границы Империи. Многие из тех тоже были почти разрушены, а на болотах еще и уходили постепенно в топи, одновременно обрастая мхом и покрываясь слизью. Но только здесь, в Проклятом Лесу, менгир не просто разрушался, а будто перерождался, превращаясь в собственную противоположность ― в средоточие ядовитой магии Хаоса.

― И вот так ― везде, ― заметив, какое впечатление произвел на генерала источающий миазмы порчи менгир, заметил Маурик. ― Никак не остановить эту заразу!

Гроза понимающе кивнул и послал из шара небесного огня в камень тонкую веточку-молнию. Словно хотел, чтобы она ощупала менгир, проникла в его трещины и провалы, нащупала корень зла.

Но вышло иначе и совсем неожиданно: в основании камня, в самом его подножии, вдруг разверзлась глубокая трещина. Из нее, окутанная ядовито-фиолетовым туманом, возникла проклятая тварь ― сонм переплетенных между собой щупалец, напоминающих смешение животной плоти и гниющих древесных корней. Щупальца были покрыты ядовитыми стрекалами, а на конце каждого имелся выпуклый желтый глаз, зыркающий по сторонам со слепой яростью больного бешенством животного.

― Берегись! ― Маурик отскочил на пару шагов, дернул за собой генерала, задвигая того себе за плечо, выхватил из ножен за плечом меч.

Только теперь Гроза понял, что меч выкован все из той же синеватой гномьей стали, что и арбалетные болты, которые показывал ему барон Горнфельд.

Прятаться за спинами солдат, к тому же не драконов, а простых людей, Гроза не привык.

― Не мешай мне! ― рявкнул он, выступая из-за спины Маурика и направляя в тварь весь магический разряд, который давно баюкал на ладони.

Молния, выпущенная Грозой, могла бы сжечь дотла крупное животное, обратить в кучку тлеющих головешек целую поленницу бревен. Но тварь, корчась и брызжа в стороны каплями яда, продолжала выбираться из-под земли. Сгорело и отвалилось всего несколько щупалец, но на их месте тут же появились новые. Ощутив в генерале самую большую угрозу своему существованию, они прянули в его сторону ― стремительно и, казалось, неотвратимо.

Но Маурик и его брат Ферст, оказавшийся внезапно рядом, были быстрее. Их острые мечи сверкнули синими сполохами, и обрубки щупалец упали на бесплодную серую почву прогалины. Но место этих щупалец тоже заняли новые.

― Ну вот, опять эти цветочки. Я же говорил, растут как грибы после дождя, и подкармливать не надо! ― появился рядом с Грозой сам барон Энтруен. Взвел арбалет, приготовился стрелять. Приказал сыновьям: ― В стороны!

Маурик и Ферст отпрыгнули, и барон тут же засадил болт прямо в тело твари, в ее сердцевину.

― Эх, не добрался до ядра, ― наблюдая, как корчится порождение Хаоса, пытаясь вытолкнуть из своей плоти гномью сталь, проговорил барон.

― Ядро? ― переспросил Гроза.

― Ну да. У каждой твари оно есть. Черное сердце, которое питает все эти отростки своей силой.

― Думаю, я знаю, что делать. ― Генерал снова выступил вперед.

Только теперь он не пытался сжечь или отсечь щупальца. Выпущенные им молнии пробирались между отростков, образуя вокруг твари сплошную огненную сеть, окружая ее со всех сторон. А когда сеть сомкнулась, генерал потянул ее, заставляя сжиматься.

― Тактика «тысячи порезов», ― пояснил он любопытным зрителям, готовым в любой миг броситься ему на подмогу. ― Я прожгу тварь насквозь и доберусь до ее черного сердца.

Тварь корчилась, металась, но ее щупальца повисали одно за другим, словно охваченные параличом, выцветали и обращались в серый пепел.

― Живучая дрянь, ― наращивая мощность сети молний, пробормотал Гроза. ― Еще и магию мою преобразовать пытается. Хорошо, что под камнем сидела, а не посреди дороги.

― Не волнуйтесь, генерал, они тут из-под земли как кроты лезут. Главное ― наступить в нужном месте. Ри как-то говорила, что это похоже на игру в угадай-могилу, ― хмыкнул Маурик.

Гроза в ответ только нахмурился еще больше: осознание того, какую опасность они у себя в столице едва не проморгали из-за чьих-то происков, наполняло его пламенным гневом.

Тем временем его огненная сеть проникла в плоть твари до самой сердцевины, прожгла оболочку ядра и схлестнулась в поединке с магией Хаоса, разрывая в клочья искажающие плетения. И как только последнее из них было уничтожено ― тварь полыхнула, как полыхает обычное дерево, сгорающее в огне, и рассыпалась хлопьями пепла.

― Ах, хорошо! ― восхитился барон Энтруен. ― Эта точно не возродится и не наплодит новых.

― А другие, которых вы уничтожаете, не так распадаются? ― уточнил Гроза.

― Другие фиолетовым дымом прямо в почву впитываются, ― отозвался Маурик. ― А потом в нескольких шагах похожие появляются.

― Они с каждым месяцем все более живучими делаются, ― добавил барон. ― Раньше и арбалетного болта хватало…

Гроза шагнул к менгиру. Тот преобразился. Превратился в простой полуразрушенный камень без следа магии ― хоть злой, хоть доброй.

― Эту защиту уже не восстановить, ― признал генерал, проводя по пыльной, испещренной трещинами и выбоинами поверхности здоровой рукой в перчатке. ― И новое заклятие к этим развалинам не привяжешь. Но, если один из вас пожертвует своим мечом ― смогу новую поставить. На год-другой должно хватить. Но я раньше вернусь, и не один.

Расставаться с мечом ни одному из братьев не хотелось, но под строгим взглядом барона его наследник, Маурик, взял свой меч. Провел по лезвию извлеченной из подсумка ветошью, счищая с клинка пыль и копоть, что остались от уничтоженной твари. Подал оружие Грозе.

― Держите, ваше превосходительство, ― выдавил сипло, протягивая оружие гардой вперед. ― Чем не пожертвуешь, лишь бы люди не гибли, да Лес не подступал.

Гроза понимающе кивнул: знал, что ничем так не дорожит хороший воин, как добрым клинком.

― Будет тебе меч лучше прежнего, ― пообещал Маурику. ― С королевской кузницы.