Ведьма ищет фамильяра (Срочно!) (СИ) - Ловина Елена

— Ну а что ж ты его так? — женщина поднялась с лавки, а сама смотрит на кружку с явным сожалением. Неужели я ей все испортила? Что ж у нее за проклятье такое, раз зельем можно целую армию на путь истинных чувств вернуть?

Я занервничала, а когда я нервничаю, меня сложно остановить — слова так и льются из меня потоком.

— Если бы он по-настоящему, а тут проклятье подцепил, что на меня навели — он за время моего путешествия уже пятый такой. У меня у самой зелье неплохо выходило делать да непутевых этих отгонять, но ингредиенты закончились. А ваше зелье — просто феерично — пары капель хватило, чтоб проклятье убрать. Меня, кстати, Арина зовут, извините, что вторглась во владения…

У женщины был мелодичный голос, такой красивый, что я снова залюбовалась, вернее заслушалась. Есть у меня такая черта — люблю все красивое.

— Ена, но я гостья — хозяйка тут Ямира.

Так это не Ямира?  Кто ж эта женщина? От нее такой аурой мощной веет теперь, когда она встала, что как-то страшно стало — ведь не верховная ж, в самом деле, в Ля-Гуш прибыла, а я со своим разгильдяйством на нее сразу напоролась.

— Арина? — хриплый голос отвлек меня от разглядывания и перетянул внимание на себя. Откуда-то сбоку вышла старая ведьма, вся морщинистая, горбатая, со слезящимися глазами и такой мощной аурой, что только присутствие этой Ены смогло замаскировать ее. — Внучка Агаты?

Так это и есть Ямира?

Глава 4. Заколоченный дом

Арина

Я смотрела на свой дом, в котором провела детство, и удивлялась: заросший бурьяном и лебедой палисадник, потрескавшиеся стены, в трубе на крыше вывалился кирпич, ставни, когда-то выкрашенные в ярко-синий цвет, потускнели и облупились.

Не таким должно быть жилище ведьмы. Во всяком случае, не таким я его помню.

У нас росли ромашки и одуванчики, последние всегда были желтыми и никогда не пушились. Под моим окном всегда цвел и плодоносил одновременно куст черной смородины — моей любимой ягоды. Ставни у нас были всегда распахнуты и яркими пятнами выделялись на фоне побеленных стен, а из трубы всегда поднимался беловатый дым.

Ямира не долго продержала меня в лавке: показала документы, по которым ей разрешалось проживать в этом доме еще полгода после моего возвращения, отдала ключ от большого амбарного замка, что висел на покосившейся калитке, дала с собой компоту и пирога, которым угощала странную гостью, и отправила домой.

Правда на пороге старушка меня раз десять обняла да раз пять чуть не расплакалась, вспоминая моих бабушку и маму, а потом еще после, когда я предложила ей помогать в лавке и перенимать опыт. Ну я-то предложила все же из корыстных целей: кто меня еще научит варить такое убойное зелье? И, возможно, вместе мы справимся с наложенным в сердцах и от вспыльчивости проклятьем Гриммуардины Перруани.

Только потянулась к замку, как за спиной раздался насмешливый голос:

— Не советую трогать эту железяку: проклятьем пришибет — мало не покажется.

Развернулась, чтобы глянуть, кто тут такой знающий, особенно про проклятье, а на меня смотрят такие синие глаза, каких ни у одного человека не видела. Почти провалилась в этот взгляд, да только насмешливое фырканье вернуло меня на бренную землю и в наш мир, чтобы я смогла оценить не только глаза, но и все остальное, что принадлежало хозяину насмешливого голоса. А посмотреть было на что: высокий, мускулистый, гибкий, с пшеничными волосами, почти выбеленными солнцем, с кожей, позолоченной загаром, и жемчужной улыбкой.

Мечта-ааа!

Где-то на третьем курсе учился с нами один маг, звезда и негласный король академии. Люций Трой. Такой же гибкий и ясный, да еще и блондин ко всему прочему. По нему все девчонки академии с ума сходили, чуть ли не хвостиками за ним бегали. Ох, сколько ж на него зелий приворота извели, а я слезы глотала и локти кусала, потому что у меня вообще ничего не получалось, в отличие от остальных. А Люций никому не отказывал, на привороты поддавался и с девчонками любовь крутил…до утра, а потом переходил к следующей.

А потом выяснилось, что он в наш мир из какого-то ведьминого круга попал, спонтанного. А весь его магнетизм — это особенность их мира и конкретно его расы. Всем девушкам раздали тогда маленькие артефакты, которые отводили его магию притягательности, и он стал… нет, не обычным, — он был все еще безумно красивым — но вот привлекательность, сводящая с ума, исчезла.

Так вот блондин, что стоял у ограды, был чем-то похож на Люция. Очередная красивая картинка. Хотя сердечко скакнуло пару раз, намекая, что не плохо бы с этим завтра встретиться на рассвете и проверить его стойкость к ведьминым проклятьям.

— Чем же может эта железяка меня приложить? — я улыбнулась дружелюбно, стараясь скрыть в голосе ехидство.

— Ветры, икота, хромота, прыщи, — перечислял молодой парень, на каждом слове делая шаг ко мне. — Еще минутная потеря памяти, чесотка, потница…

— Стоп! — он подошел уже достаточно близко, чтобы я смогла рассмотреть темные крапинки в его глазах и золотистые веснушки на носу под загаром. — Временную потерю памяти даже опытная ведьма не всегда сможет наложить, не то что десятилетняя девочка.

Отошла от парня, вынула ключ из кармана и вставила его в замочную скважину. С виду насмерть приржавевшая дужка мигом отщелкнулась, и замок упал к моим ногам.

Мне было десять, когда я запирала этот замок, отправляясь на учебу. Я была без сил, неопытной, но точно помнила завет бабушки — никто посторонний не переступит порог ведьминного дома, если она не захочет. А уж как я не хотела этого в тот момент — не передать. Что вспомнила из своего скудного запасника знаний, то и применила.

Калитка дружелюбно распахнулась, а когда замок рассыпался в прах, соприкоснувшись с землей, я сделала шаг внутрь и…

— А ты и есть хозяйка этого дома? Ты та самая ведьмочка, что Ариса приворожила утром?

Испортил-таки момент. Я развернулась, готовая осадить наглеца, что не дает ведьме в родной дом зайти нормально, да тот снова улыбнулся так, что вновь захотелось утонуть в его взгляде…буквально на один взмах ресниц.

— Может, впустишь в дом?

Глава 5. Гэнкэнэ

Арина

— Может, впустишь в дом?

Когда-то в Академии я наблюдала походку «лебедя», что плывет к какому-то красавчику, а у того и слюни текут, и челюсть на земле валяется, и дыхания нет с биением сердца. Как живет — не понятно, но взгляд прикован только к ней одной.

Что сказать? Задумка, конечно, была хорошая: подплыть так величаво, вскинуть голову гордо и отказать надменно: «За кого ты меня принимаешь?»

Шаг, а дальше…одна нога не знает, куда наступает другая, и я лечу вперед, но не красиво и величаво, а головой вперед, да еще блондину в живот. Ох.

Нет, врут все девчонки из Академии, что у мужчин там чугунная ребристая сковородка. Подло врут. Живот такой мягкий, что мне даже больно не было бы, если б я язык не прикусила. А этому красавчику явно хуже — его громкий вскрик и булькающий какой-то звук завершились еще и падением на брусчатку, которой была вымощена дорога по всей улочке.

— Разве так отвечают влюбленным по самую макушку?

О, а он ничего так, крепкий. Кряхтит, бурчит что-то под нос, место чуть ниже спины потирает, но при этом на меня не накричал, да вообще не сбежал, как только на ногах оказался. И самое главное — перестал свою мужскую привлекательность впереди себя пихать. Вроде все так же улыбается, и глаза лучатся синевой, но вот таким он даже больше нравится — ближе к нашему миру и к земле нашей.

— Это так не работает, — ответила, поднимаясь и ощупывая макушку, — приворот, я имею ввиду. Так что побереги аргументы на будущее.

О, как закрутила. В Академии и не такому научат, а этот пусть знает, что я тут не простушка какая-то и все про него поняла.

— И свои силы тоже придержи — у меня к ним им-му-ни-тет.

Пришлось по слогам произнести, потому что я сама только по слогам и смогла это слово запомнить — иномирное все же.