Локки 5. Потомок бога (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

К счастью, меня не потащили к колоде, а сняли с шеи петлю и швырнули в просторную каменную клетку, стоящую в углу. В ней на корточках уже сидела грязная, нечёсаная обнажённая женщина, похожая поведением на дикого зверя. Она шипела, пускала слюни и скалила зубы. И была настолько худой, что рёбра выпирали из-под смуглой кожи.

— Посидеть пока тут, — бросил мне вожак и закрыл дверь клетки на засов. Его, конечно, можно было открыть изнутри, но чтобы не допустить этого, возле клетки остались стоять два воина.

— Где ваш вождь? Вы обещали привести меня к нему! — громко выпалил я, вдыхая тёплый вонючий воздух, пропитанный запахами камня, тухлятины, крови и пота.

Мой голос напугал женщину, и она забилась в угол клетки, скрючив пальцы с крепкими ногтями.

— Он прийти. Скоро, — усмехнулся вожак.

— Поторопите его! — выдохнул я и начал осматриваться в поисках ключа.

Тут ли он? Внутри Древа? Или где-то среди его ветвей? Если правдив второй вариант, тогда мне нет смысла задерживаться здесь, а надо выбираться и карабкаться по ветвям.

— Ры-ры-ры, — зарычала женщина, отвлекая меня от поисков.

— Дамочка, ведите себя прилично, — бросил я ей, мимолетом подумав о причине её появления в клетке.

Она явно находилась на более низком уровне развития, чем приведшие меня сюда дикари. Так кто же она? Представительница враждебного племени? Или сумасшедшая? А может, у них все женщины такие? Хрен знает, в каких условиях они живут. Возможно, местный слабый пол постоянно стирает, убирается, растит детей, кашеварит, работает в огороде и так по кругу. С такой житухой немудрено начать зубы скалить да слюни пускать. А про уход за собой совершенно точно можно забыть.

— Отпустите меня! — донёсся до моих ушей знакомый голос, срывающийся на фальцет. — Отпустите, я посланец самого Иврима!

Крики доносились снаружи, постепенно нарастая и перекрывая шум барабанов.

А вскоре показались и дикари, несущие связанного по рукам и ногам альва, продолжающего вопить. Но воины лишь морщились, не понимая языка, на котором орал эльф. А даже если бы и понимали, то всё равно не отпустили бы его.

Внезапно пламя костра упало на худощавое лицо альва, обзавёдшегося гематомой под глазом. Да и его тонкий кровоточащий нос оказался свёрнут набок.

— О-о, знакомые лица, — усмехнулся я.

— Всё пропало! Всё пропало! — истошно заорал ушастый, обливаясь слезами. — Я же тебе говорил, что надо прятаться! А ты не послушал меня, идиот! Придурок! Всё из-за тебя! Из-за тебя я не успел спрятаться! Теперь они сожрут нас обоих! А наш господин так и останется заточенным в клетке! Его душа не получит свободу!

— Душа? — насторожился я. — А как же тело?

— Ха-ха-ха! — истерически расхохотался альв, как безумный дергаясь в руках дикарей.

Они даже не сумели удержать его, и он упал, ударившись подбородком о пол. Лязгнули зубы и треснула кожа, начав сочиться кровью. Но эльфа это не смутило.

Он насмешливо выдал, пронзив меня презрительным взглядом полыхающих глаз:

— Дурак, ты даже не знаешь, как устроено узилище нашего хозяина⁈ Оно не может пустовать! Тело Иврима постоянно должно в нём находиться. Оно не способно покинуть клетку. А вот душа может. Но в теле-то тоже должна быть душа…

— Надоел, — буркнул один из дикарей и под одобрительное уханье соплеменников ударил ногой по рёбрам альва.

Тот болезненно застонал и выхаркнул вместе с кровью:

— Всё-таки… пророчество… было ложным. Никакой я не избранный. Не суждено мне освободить Иврима.

Ого, выходит, не один я такой примечательный? Ушастый тоже фигурировал в каком-то пророчестве, касающимся освобождения Безумного бога?

Охренеть сколько пищи для размышления, учитывая и то, что альв сказал прежде!

— В клетку его! — приказал вожак, ткнув пальцем в остроухого, захныкавшего от безнадёги.

Его быстро освободили от верёвок и втолкнули в клетку. Женщина угрожающе зашипела. А я уже вознамерился подвергнуть совсем приунывшего эльфа короткому допросу, но тут в Древо вошёл согнутый годами горбатый старик в грязной звериной шкуре. Он при каждом шаге опирался на посох из ветви дерева, украшенной человеческим черепом.

Дикари при виде него все попадали ниц. А он направился прямо к клетке, сверля нас утопающими в морщинах злобными бледно-голубыми глазами, выцветшими от времени.

Жидкие седые волосы облепили вытянутую голову старика. Тонкая серая кожа натянулась на скулах, щёки ввалились, а вокруг сморщенных губ запеклась корка из гноя, вытекшего из десятка красных фурункулов.

— Бог послал нам богатую добычу, — проговорил дедок визгливым голосом, довольно глянув на меня. — Я люблю людей.

Он погано усмехнулся и облизал губы, намекая, что его любовь чисто гастрономическая.

— Уважаемый, давайте договоримся, — произнёс я и мигом увидел изумление, вспыхнувшее в зенках старика.

— Ты говоришь на нашем языке? — ахнул он.

— Он говорить на нашем языке, — запоздало вставил вожак, приподняв голову с пола.

— Почему мне сразу не сказал, дурак⁈ — зло бросил ему старик, а затем перевёл на меня тяжёлый взор. — Откуда ты знаешь наш язык?

— У меня были дела с вашим богом. Он послал меня забрать некую вещицу, ключ. Где он? — быстро протараторил я, чувствуя, что моё время уже на исходе.

— Имел дела с нашим богом? — снова удивился дедок и мельком глянул на альва, переставшего хныкать после того, как я заговорил с дикарями. Кажется, он был в шоке оттого, что мне известен местный язык.

— Да, да. Ключ! Где он⁈

— А как зовут нашего бога? — хитро сощурился дедок, бросив короткий взгляд на чудо-юдо с осьминогом вместо головы.

Я тоже посмотрел на него, лихорадочно пытаясь выдумать какую-то ложь, способную заставить старика выдать местоположение ключа. А ещё лучше, если бы он сам принёс мне его на блюдечке с голубой каёмочкой. Но дедок явно хитёр, не чета дикарям, продающим свои земли за стеклянные бусы и пару ножей. В его выцветших глазах горела звериная хитрость и подозрительность.

— Альв, ты знаешь, как зовут того бога? — кивнул я на ужасную статую. — Или, может, у тебя есть сведения, где хранится ключ?

Но тот ничего не ответил, лишь всхлипнул. Кажется, он ушёл в себя так глубоко, что утонул. Хрен достанешь. Я даже с силой потрепал эльфа за плечи, но тот лишь сильнее захныкал, а его голова безвольно мотнулась, как у тряпичной куклы.

— Назови имя нашего бога! — громко отчеканил старик, словно вбивал гвозди в крышку моего гроба.

— Астран! Так его называют на моём родном языке, — нашёлся я и следом начал рычать: — Быстрее скажи, где ключ! Время уходит! Быстрее! Твой бог будет сильно разозлён, если я не принесу ему ключ!

Старик опять метнул взгляд в сторону статуи и следом с усмешкой провизжал:

— Ты всё лжёшь! Ты не служишь нашему богу!

— А откуда тогда мне ведом твой язык, и я знаю о существовании ключа?

— О-о, мои предки передали мне слова нашего бога. Он предупреждал, что за ключом могут прийти служители Иврима.

— Иврим? — снова поднял голову с пола вожак, взволнованно хлопая глазами. — Остроухий кричал это слово!

— Ага! — победно взревел старик, оскалив рот, полный гнилых чёрных пеньков, оставшихся от зубов. — Вы и есть богопротивные слуги Иврима!

— Да это он служит Ивриму, — кивнул я на эльфа, но уже понимал, что мне не удастся обвести дедка вокруг пальца. Альв зря упомянул имя Безумного бога.

— Лжец, мерзкий лжец! — полыхнула зенками старик, ударив концом посоха по полу. — Но это даже хорошо. Твой язык будет очень вкусным и мягким. У лжецов он такой. Я съем его с большим наслаждением, буду смаковать как перебродившие ягоды ларнака…

Охренеть, они ещё даже трусы не придумали, а уже к алкоголю пристрастились!

— Знаешь, дед, — серьёзно посмотрел я на него. — Все, кто мне угрожает, заканчивают очень плохо. Хочешь сожрать меня? Отлично. Будет весьма иронично, когда тебя самого сожрут мои слуги.

— Какие слуги⁈ — визгливо захохотал он, изрыгая изо рта вонючее дыхание. — Здесь никого нет, кроме тебя, вшивой самки и остроухого. А остальные — мои воины. Где же твои слуги, дурак?