Барон Дубов 8 (СИ) - Капелькин Михаил

Заманчиво. Очень заманчиво.

Альфачик ступал неслышно, а под моими ботинками похрустывали мелкие камни и монеты, нарушая вековой покой этого места. Даже моё дыхание эхом разносилось под грозными сводами.

Я подошёл к горе золота и провёл по ней рукой. Ручеек монет осыпался, тихо звеня.

Нет, совесть не позволяла мне просто взять и набить карманы. Может, когда-нибудь гномы вернутся сюда и им всё это добро понадобится? Да и просто совестно как-то. Но кое-что я всё же возьму. Как сказал Торвальд, его предки не будут против обратить сложенное здесь оружие против старых врагов. И я уже присмотрел интересные варианты.

Оружие здесь было венцом оружейного искусства гномов. Пока шел по проходу, мне встретилась пара изогнутых на эльфийский манер кинжалов. Только руны гномов на обоюдоостром лезвии выдавали их происхождение. При этом рукояти не украшены вычурно драгоценными камнями, а ножны изготовлены из простой на вид, но артефактной кожи. И клинки сбалансированы идеально. Такое оружие становится продолжением руки. Я перенёс их в кольцо. Уже знаю, кому их предложу.

Как и кольчугу тончайшей работы, найденную мной дальше. Удивительно, но её изготовили не по меркам гномов. Она висела на женском манекене. Видимо, сделанная кому-то в подарок, но так и не подаренная. Что ж, я знаю, кому стоит её подарить. Одной оркессе с хобби получать ранения.

Прихватил и для Агнес круглую штукенцию, отдалённо напоминавшую гранату. Пусть разбирается. Если это оружие, то мне нужно ещё.

Затем на одной из витрин нашёл весьма любопытное оружие. Крайне нетипичное для гномов, но тем не менее, судя по рунам на маленьком, изогнутом на манер когтя, лезвии, оно было сделано ими. Кожаный кнут из чёрной артефактной кожи с тем самым лезвие на конце. Даже не знаю, что за тварь пришлось умертвить, чтобы получить такое качество. Я не любитель подобных инструментов, но даже мне хотелось взять его в руки. От оружия шёл слабый холодок, точно от взгляда строгой учительницы. А стоило взять его в руки, как сразу захотелось властвовать и унижать.

Ух! Чёрт, кажется, я знаю, кому он идеально подойдёт. Даже дня рождения не буду ждать, чтобы подарить. Я уже видел эти голубые глаза, которые сначала расширяются от удивления, а потом сияют радостью.

А вот дальше порадовать решил уже себя. Моё внимание привлекла увесистая секира с широким лезвием. Интересно, что за гном мог ею пользоваться? Размер больше подходил для меня. Я взялся за рукоять и мгновенно ощутил, как из оружия в меня перетекает древняя сила, наливая мускулы мощью, а разум — желанием убивать. Словно в ней жила застарелая жажда мести.

Очень любопытно. Мне нравится!

Ладно, думаю, на этом всё. Пора выбираться. На схемах Торвальда я смогу найти своё местоположение и просчитать новый путь.

Присев, поставил фонарик на пол и перенёс из кольца карты гнома. Шелест свитков отозвался от стен таинственным шёпотом. Вскоре я действительно нашёл это место на схемах.

В сокровищницу вёл всего один вход. Второй я недавно проделал в стене. И первый находился в дальнем отсюда конце. Небольшой коридор, который вёл к лифту. Если удастся заставить его работать, то он поднимет нас с Лютоволком сразу на много уровней вверх. Правда, всё равно придётся идти через сам город. Но после купания в киселе из шестисотлетнего мусора мне уже сам чёрт не брат.

Собрав карты, направился к выходу. Через полсотни метров наткнулся на возвышение. Оно находилось примерно по центру вытянутой сокровищницы. На нём стояла тумба с красивым камнем неправильной формы на золотой подставке. Он светился приятным зелёным светом, который менялся и перетекал из одного оттенка в другой. Лазурь, бирюза, свежая трава. От него веяло магией, и он притягивал взгляд.

Я поднялся по ступенькам и ощутил странное, покалывающее кожу тепло. Думаю, Торвальду, как потомку местных гномов, будет отрадно получить такой дар. Я взял камень в руки. Он оказался гладким, как хрусталь, и приятным на ощупь. Внутри будто клубился туман. Мне вдруг показалось, что я что-то вижу. Искажённые болью лица. Огонь. Разрушение. И в то же время эти картины из клочьев зеленоватого тумана сменялись другими. Более радостными, что ли. Я видел лес, небольшую речку с песчаным плёсом, процветающее поместье, улыбающихся подруг и Пашку Северова. Он улыбался и махал мне с короной на голове.

Странный какой-то камень…

Вдруг ногу пронзила страшная боль, и я вынырнул из охватившего меня оцепенения.

— Р-р-р! — рычал Лютоволк, кусая мою ногу.

Я встряхнул головой, прогоняя остатки тумана, и убрал камень в кольцо. Теперь у меня есть вопросы к Торвальду. Не всё он мне рассказал.

Оказывается, пока я отвлёкся на камень, стены окрасились в кровавый цвет и теперь пульсировали в такт тревожному биению сердца.

Ох, что-то это не к добру…

Глава 16

Тоннели

Несколько часов назад

Ниндзя клана Лунных цветов считались лучшими в своём деле. Если жертва видела их, то они видели её. Если жертва не видела их, значит, жить ей оставалось несколько секунд.

Несмотря на женственное название, только глава клана была женщиной. И только она имела право и возможность заключать контракты. Исаму, высокого и худощавого ниндзя с вытянутым лицом, не особо волновала политика. Он просто любил убивать. А в клане ещё и деньги за это платили. Поэтому он быстро продвинулся до звания правой руки клана. Была ещё левая, но ею пользовались реже.

Целью был некий полуогр, Николай Дубов. Исама ненавидел русские имена, потому что с трудом их произносил. Поэтому рассчитывал поскорее прикончить цель.

Они ещё до заключения контракта выследили цель и сели ей, что говорится, на хвост. Благодаря артефактам и безупречной выучке целых пять десятков воинов тени так и не были замечены. Непонятно только, зачем главе понадобилось отправлять на это задание добрую половину клана. Впрочем, это не проблема Исамы.

Его проблема стояла возле непримечательной скалы. Вскоре в той открылся проход, и огр-полукровка исчез в нём вместе с косматым зверем.

Лишь дождавшись сокола с письмом от главы, Исама дал команду остальным. Согласно приказу, цель не должна покинуть катакомбы. Она должна найти там свою могилу.

(автор не знает японского (но очень хотел бы), поэтому японская речь будет помечаться «яп.»)

(яп.) — Кацу, отправь главе ответное письмо, — отрывисто сказал Исама своему заместителю, невысокому ниндзя в традиционном чёрном облачении, усиленном бронепластинами из гибкого артефактного материала. — Сообщи, что мы справимся за три дня, а к закату четвёртого уже вернёмся в Киото.

(яп.) — Как прикажете, джонин! — Раскосые глаза Кацу сверкали высочайшей преданностью.

Он передал ястреба другому соратнику, а сам взял свёрнутый трубочкой листок бумаги и нож. Размашисто порезал себе ладонь лезвием танто, куда обмакнул перо, отложив оружие.

(яп.) — Кацу, ты сдурел? Ты зачем руку порезал? — чуть не завопил, рискуя выдать их позицию, Исама.

(яп.) — Исама-сэнсэй, я прошу прощения, — ниндзя чуть не расшиб лоб о камень, — я забыл чернила.

Вместо ответа Исама хлопнул себя по лбу.

(яп.) — Дебилы, бл*ть…

Ниндзя по имени Кацу всё же написал кровью записку, привязал к лапке сокола крохотный свиток и выпустил птицу в небо. После этого ниндзя вошли в древние тоннели, из которых веяло могильным холодом. Поэтому они не видели, как большая птица с золотистыми перьями, почуяв кровь, молниеносно съела сокола прямо на лету.

Большой отряд ниндзя растянулся по тоннелю вооружённой и особо опасной гусеницей. Они шли по следу полуогра, который двигался довольно быстро. И отряду Исамы тоже приходилось спешить.

Вдруг впереди показался жёлтый свет. Затем эхо принесло лязг металла. Исама дал знак остановиться и рассыпаться вдоль стен, чтобы пропустить странный сферический объект. Он не имел отношения к их цели, поэтому трогать его они не собирались. Исама не любил работать бесплатно.