— Что тебя так напугало? — глядя на меня со смесью беспокойства и настороженности, спросил Марсель.
Он уже не лежал расслабленно на кушетке, а сидел так, будто готов был в любой момент с больной ногой наперевес бежать меня спасать.
Я посмотрела на пустой стакан в своей руке.
— Не знаю. Это было словно видение… Не знаю. Бред какой-то. — Я потерла лоб.
— И что тебе привиделось?
Я нервно хохотнула:
— Лицо феи. И еще казалось, что я совсем маленькая.
— Маленькая? — Голос Марселя стал напряженным. — Эйлин, а что ты помнишь о том, как погибли твои родители?
— Что? — Я перевела растерянный взгляд на эль Лавалье. — При чем тут смерть моих родителей?
Он мне не ответил, но снова спросил:
— И все же?
Не знаю, почему я начала рассказывать. Наверное, подтолкнуло неподдельное беспокойство в голосе Марселя, а может, я почувствовала, что та фея и в самом деле привет из детства?
— Я не помню. Совсем ничего. Как отрезало, — прикрыла глаза и снова потерла лоб. — Лекари сказали, что это защитная реакция на шок. Меня тогда нашли рядом с пепелищем, которое осталось от нашего поместья, и передали дяде. Он рассказал, что было расследование и выяснилось, что родители экспериментировали с защитой дома. Они создавали какой-то умный артефакт. Но что-то пошло не так, и вместо того, чтобы защитить дом, артефакт его уничтожил. Вместе со всеми обитателями.
— Но ты осталась жива, — кивнул Марсель и задумался. Потом тряхнул головой и посмотрел на меня с сочувствием: — Эйлин, мне жаль, что так вышло с твоими родителями. На самом деле это очень странный случай. После знакомства с тобой я им интересовался, но узнал лишь то, что ты сейчас рассказала.
— Интересовался? Зачем? — так сильно удивилась я, что забыла о своих переживаниях.
— Дело в том, что сейчас в королевстве творятся весьма странные вещи. И случай твоих родителей, судя по тем данным, что я имею, можно считать одним из первых за последние пятнадцать лет. И хотя я и не могу этого утверждать со стопроцентной уверенностью… — он слегка поморщился и потер явно ноющую ногу, — но все очень похоже на то. Мне нужно попасть на место происшествия, тогда я смогу сказать что-то более уверенно. Кстати, ты сама давно там была?
— Я?.. Нет. Я… — растерялась и почему-то смутилась. — С того дня я там никогда не была. Оказалось, что после смерти родителей осталось много долгов. Дядя предположил, что они рассчитывали расплатиться с кредиторами после продажи своего изобретения. Но вышло как вышло. Дяде пришлось продать поместье, а оставшиеся деньги он вложил в какие-то акции. Он хранил их в банковском сейфе. Но после моего совершеннолетия мы не успели переоформить все на меня. И теперь я не знаю, как доказать в суде, что это мои средства.
— Родственники оспаривают завещание? — с пониманием спросил Марсель.
— Да, и, похоже, я останусь ни с чем, — грустно пожала я плечами. — Так что от поместья родителей у меня не осталось ни самого поместья, ни даже... — Я вздохнула. Окунаться опять в это все было неприятно. — Ничего, в общем.
— Если дядя планировал переписать акции на тебя, то должен был оставить в завещании об этом упоминание, — заметил внимательно слушавший нас Даниэль.
— Да, я сама удивилась, когда поверенный ничего такого не озвучил. Хотя дядя говорил, что открыл для меня отдельный счет, на который падают проценты с этих акций. Я должна была вступить во владение им после совершеннолетия, но не успела обратиться в банк, а потом этот счет заморозили до окончания судебных разбирательств.
Мы замолчали, думая каждый о своем. Так мне казалось. Но тут Даниэль, глядя на Марселя, произнес:
— Мне кажется, что это дело дурно пахнет.
Эль Лавалье усмехнулся.
— Тебе не кажется. — Он посмотрел на меня и тепло улыбнулся. — Эйлин, поверь, мы со всем разберемся, и ты получишь причитающуюся тебе часть наследства. Дай только время.
Я несмело улыбнулась. Неужели мне помогут? Я уже прочувствовала, что значит стучаться лбом в закрытые двери и натыкаться на полное равнодушие, и вот…
— Спасибо. — На глаза навернулись слезы.
Оказывается, вся эта ситуация и собственная беспомощность сильно меня тяготили.
— Еще не за что, — отмахнулся Марсель. — Сейчас лучше иди на завтрак. Скоро занятия начнутся, а ты еще не ела. Поговорим о Пустоши позже.
— Да… пойду. — Я встала, отчего-то не зная, куда девать руки. Хорошо, Ё-ё в них запрыгнул. — А как же вы? — растерянно оглядела мужчин.
— Не переживай, — отмахнулся Даниэль. — Закажем завтрак в городе. Через час его привезут. А пока попьем кофе.
— У меня конфеты есть. — Я шагнула к столу.
— Не нужно, — улыбнулся Даниэль. — У меня в закромах тоже кое-что имеется. Не умрем с голода.
Я, слабо улыбнувшись, кивнула и, крепко прижав к себе Ё-ё, с гулко бьющимся сердцем вышла в коридор. Что-то щиты уже не справляются с моим эмоциональным фоном. Или благодаря им я еще хорошо держусь? А что было бы, если бы этих щитов не было? Все-таки я еще так до конца и не оправилась после смерти дядюшки…
Глава 21. О странных вывертах женской и мужской психологии
Вечером, когда я после занятий вернулась в свои апартаменты, в них оказалось пусто. Вернее, на столе стояли целых два букета роз, лежали две коробки дорогих конфет и две записки. В одной из них меня благодарили за помощь в лечении, а в другой благодарили и объясняли, что дарителю пришлось срочно уехать, но в скором времени он обещает вернуться.
Я вздохнула и отложила открытки.
— Красивые цветы.
— Красивые, — согласился Ё-ё.
— Знаешь, а ведь за мной еще вот так, с цветами, не ухаживали, — призналась я.
— Так и сейчас не ухаживают, а просто благодарят, — развел лапками Ё-ё.
— Вот я и говорю: за мной с цветами еще не ухаживали, — снова вздохнула и дотронулась до лепестков алых и белых роз. — И конфеты просто так тоже еще не дарили.
Села на стул, зачем-то открыла сразу две коробки и, выбрав в каждой по самой красивой конфетке, откусила от одной, от другой и задумчиво засунула за щеки сразу обе.
— Вкусно тебе? — Ё-ё все это время сидел на столе и как-то странно на меня смотрел.
— Мм? — вынырнула я из сумбурных мыслей и быстро прожевала сладости. Прислушалась к ощущениям: — Вкусно. Наверное. В одной клубничная помадка, а в другой сливочная. Сейчас и не понять, что вкуснее.
— Так, может, стоит распробовать каждую по отдельности?
Я посмотрела на открытые коробки конфет.
— Нет, уже не хочу.
— Тогда на что ты жалуешься?
— А я жалуюсь?
— Угу, — даже кивнул Ё-ё.
— Не знаю… — протянула и огляделась в поисках кувшина с водой. — Наверное, это все нервы.
— А может, пора уже того? — Еж пошевелил бровями, и я посмотрела на него с подозрением.
— Чего «того»?
Ё-ё активно запыхтел, а потом вместо ответа ревниво засопел и принялся ловко и быстро набивать рот конфетами. И куда только лезло?! Я удивленно на это смотрела и хлопала глазами.
— Ты чего?! — наконец спросила, когда еж доедал последние.
— А ничего-пф. — Он улегся на стол пузиком вверх и начал отдуваться. — Не пробовала-пф и не надо. Мало ли какие эти конфетки-пф на вкус. Так и отравиться-пф можно.
— Так я же уже две съела...
— Это ничего-пф. Там ты еще ничего не распробовала-пф. — И внезапно простонал: — Ну чего смотришь-то? Не видишь, плохо мне-пф. Дай-пф водички!
Я бросилась отпаивать объевшегося конфетами ежа. И что только на него нашло? Никогда ведь их не любил. А на меня что нашло? Может, уровень витаминов в организме проверить?
На следующий день, собираясь на занятия, я нашла у себя под дверью еще два шикарных букета роз и две коробки конфет.
