Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Однако в Коммерческой Палате Анк-Морпорка не вызвало бы восторга предположение, что единственное реальное различие между их городом и болотом заключается в количестве ног у аллигаторов. И в самом деле, в городе имеются свои районы для избранных. Они преимущественно располагаются на холмах, где есть надежда на дуновение ветерка. В этих районах ночи мягки и благоуханны, воздух насыщен ароматом цветущих цециллий и врудиолусов.
В данную конкретную ночь город был насыщен еще и селитрой, поскольку отмечалась десятая годовщина вступления в должность патриция [8]. На торжества подобного рода глава города обычно приглашал нескольких друзей – в данном случае на приглашение откликнулись пятьсот из них – и устраивал фейерверки. В дворцовых садах звучали смех и время от времени утробное, порождаемое страстью урчание. Вечер как раз вступил в ту интересную фазу, когда все выпили слишком много, но все же недостаточно, чтобы свалиться замертво. Это была та самая стадия, во время которой человек творит вещи, о которых позже вспоминает с алой краской стыда: например, дует в бумажную пищалку и смеется до тошноты.
Фактически около двух сотен гостей патриция сейчас были заняты тем, что спотыкались и пинались, претворяя в жизнь Танец Змеи, образчик своеобразного морпоркского фольклора. Исполнителям надлежало надраться, ухватить за талию впереди стоящего и, образовав таким образом длинного суставчатого крокодила, проскакать, заливаясь оглушительным гоготом и совершая непредсказуемые повороты, сквозь как можно большее количество помещений, желательно содержащих бьющиеся предметы. При этом обязательно нужно вскидывать ноги в неопределенном направлении в такт ритму танца (или на худой конец в такт хоть какому-то ритму). Танцевали уже добрых полчаса, «змея» проползла по всем комнатам во дворце и вобрала в себя двух троллей, повара, главного патрицианского мучителя, трех официантов, случайно подвернувшегося нищего попрошайку и ручного болотного дракончика.
Где-то в середине «змеи» плясал жирный лорд Родли Щеботанский, наследник прославленных щеботанских поместий. На данный момент его внимание было целиком поглощено тонкими, вцепившимися ему в пояс пальцами. Погруженный в алкогольную ванну мозг упорно выбулькивал сигналы тревоги.
– Послушай, – позвал он через плечо, когда они в десятый развеселый раз пошли огибать огромную кухню, – не так крепко, пожалуйста.
– О, ПРОСТИ РАДИ ВСЕХ БОГОВ.
– Проехали, старина. Я тебя знаю? – осведомился лорд Родли, делая энергичный мах ногой в такт ухающему на весь дворец ритму.
– ДУМАЮ, ВРЯД ЛИ. ОБЪЯСНИ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ЧЕМ СМЫСЛ ЭТОГО ЗАНЯТИЯ?
– Что? – прокричал лорд Родли, перекрывая звон брызнувших осколков: это кто-то под веселые возгласы всеобщего одобрения пнул кабинет со стеклянными дверцами.
– ЧТО МЫ ТАКОЕ ДЕЛАЕМ? – повторил вопрос голос с ровной интонацией железного терпения.
– Ты что, никогда раньше не бывал на вечеринках? Кстати, осторожно, здесь стекло.
– БОЮСЬ, Я НЕ РАЗОБРАЛСЯ В ВОПРОСЕ ДОСКОНАЛЬНО – ТАК, КАК МНЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ. ЭТО ИМЕЕТ КАКОЕ-ТО ОТНОШЕНИЕ К СЕКСУ?
– Нет, если только мы не начнем забирать покруче, старина. Если ты понимаешь, о чем я… – Его светлость игриво подпихнул невидимого гостя локтем. – У-ух, – восторженно произнес он.
Оглушительный грохот впереди ознаменовал собой уход в небытие буфета для холодных закусок.
– НЕТ.
– Что?
– НЕ ПОНИМАЮ.
– Осторожно, крем, он скользкий. Слушай, это просто танец, ясно? Ты делаешь это для веселья.
– ДЛЯ ВЕСЕЛЬЯ?
– Правильно. Да-да, да-да, да – брык!
Воцарилась пауза. Мгновение тишины, казалось, можно было пощупать.
– КТО ТАКОЙ ЭТОТ ВЕСЕЛЬЕ?
– Нет, веселье это не кто, веселье – это то, что ты испытываешь.
– ТАК МЫ ВСЕ ИСПЫТЫВАЕМ ВЕСЕЛЬЕ?
– Мне казалось, что я испытывал, – в тоне его светлости чувствовалась неуверенность. Голос у его уха вызывал смутное беспокойство; казалось, слова поступают прямо в мозг лорда.
– В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ?
– Вот в этом!
– ТАК ВЕСЕЛЬЕ – ЭТО КОГДА ТЫ ВЗБРЫКИВАЕШЬ НОГАМИ ЧТО ЕСТЬ СИЛ?
– Частично и в этом. Брык!
– И СЛУШАТЬ ГРОМКУЮ МУЗЫКУ В ЖАРКО НАТОПЛЕННЫХ КОМНАТАХ – ВЕСЕЛЬЕ?
– Наверное.
– А КАК ПРОЯВЛЯЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕ?
– В том, что… Слушай, или тебе весело, или тебе невесело. Ты просто знаешь это, и вовсе ни к чему спрашивать меня, усек? И вообще, откуда ты такой взялся? Ты из друзей патриция?
– СКАЖЕМ ТАК, Я ЧУВСТВУЮ В НЕМ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ. У МЕНЯ ВОЗНИКЛА ПОТРЕБНОСТЬ УЗНАТЬ ЧТО-ТО О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ УДОВОЛЬСТВИЯХ.
– Похоже, тебе много чего доведется узнать.
– ДОГАДЫВАЮСЬ. ПРОШУ, ИЗВИНИ МЕНЯ ЗА МОЕ ПЛАЧЕВНОЕ НЕВЕЖЕСТВО. ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО Я ЖЕЛАЮ, ЭТО ЗНАТЬ. ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ – ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ, – ОНИ ЧТО, ВЕСЕЛЯТСЯ?
– Да!
– В ТАКОМ СЛУЧАЕ ЭТО ВЕСЕЛЬЕ.
– Рад, что мы наконец-то разобрались. Осторожно, кресло, – как-то невесело отрезал неприятно протрезвевший лорд Родли.
Голос у него за спиной тихо произнес:
– ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ ВЕСЕЛЬЕМ. ПИТЬ СЛИШКОМ МНОГО – ЭТО ВЕСЕЛО. МЫ ВЕСЕЛИМСЯ. ОН ВЕСЕЛИТСЯ. ЭТО ВЕСЕЛЬЕ. КАК ВЕСЕЛО…
Следующий в цепочке ручной болотный дракончик патриция мрачно держался за костлявые бедра и думал: «Стражники, не стражники, но когда мы снова будем проходить мимо открытого окна, я, б…, так рвану, только меня и видели…»
Кели выпрямилась, сидя на кровати.
– Ни шагу больше! – крикнула она. – Стража!
– Мы не смогли остановить его, – произнес первый стражник, пристыженно просовывая голову в проем между дверью и косяком.
– Он просто взял и прошел сквозь… – раздался голос второго, стоявшего с другой стороны косяка.
– К тому же волшебник сказал, что так и надо, а нам было велено слушаться его, потому что…
– Хорошо, просто прекрасно. Пусть люди гибнут, это никого не волнует, – раздраженно воскликнула Кели и положила арбалет на место, на столик у кровати, забыв, к сожалению, вытащить из него стрелу.
Раздались щелчок, звук удара натянутой жилы о металл, свист воздуха и стон. Стон исходил от Кувыркса. Мор крутнулся вокруг своей оси.
– Ты в порядке? – спросил он. – Стрела попала в тебя?
– Нет, – слабым голосом ответил Кувыркс. – Нет, не попала. Как ты себя чувствуешь?
– Немного усталым. А почему ты спрашиваешь?
– О, просто так. Пустяки. Сквозняков нет? Может, небольшая утечка чувств?
– Да нет, ничего такого. Но почему ты спрашиваешь об этом?
– О, ничего, ничего… – Кувыркс принялся рассматривать стену за спиной Мора.
– Даже мертвым покоя нет! – с горечью произнесла Кели. – Я думала, когда умираешь, в одном можно быть уверенной: ночью тебе дадут выспаться.
Вид у нее был такой, будто она вот-вот заплачет. С проницательностью, удивившей его самого, Мор понял, что она сама это знает, а потому сердится еще больше.
– Честно говоря, это не вполне справедливо, – хмыкнул он. – Я пришел, чтобы помочь. Разве не так, Кувыркс?
– Хм-м? – отозвался Кувыркс, обнаруживший, что стрела застряла в штукатурке, и разглядывавший ее с глубоким подозрением. – Ах да. Он действительно пришел именно за этим. Хоть номер и не пройдет. Простите, у кого-нибудь найдется шнурок?
– Помочь? – едко парировала Кели. – Помочь? Да если бы не ты…
– Ты была бы по-прежнему мертва, – закончил Мор.
Она смотрела на него, открыв рот.
– Зато я не знала бы об этом, – наконец опомнилась она. – Знать – это самое страшное.
– По-моему, вам обоим лучше выйти, – произнес Кувыркс, обращаясь к стражникам, которые старались не отсвечивать. – Но эта пика, будьте любезны подать ее сюда. Благодарю.
– Послушай, – сказал Мор. – Там, во дворе, меня ждет лошадь. Ты поразишься, какая она. Я могу отвезти тебя куда угодно.
– Похоже, ты не очень хорошо разбираешься в монархии, – фыркнула Кели.
Мор запнулся:
– В каком смысле?
– Она имеет в виду, что лучше быть мертвой королевой в собственном дворце, чем живой простолюдинкой в любом другом месте, – растолковал Кувыркс. Воткнув пику в стену рядом со стрелой, он внимательно смотрел вдоль древка, словно примериваясь. – Это тоже не получится. Центр купола приходится не на дворец, а на нее.
