Барон Дубов 9 (СИ) - Капелькин Михаил

Но стрелять никто и не собирался. Дирижабль опустился уже достаточно низко, и оркесса, обладавшая самым острым зрением среди всех подруг Дубова, увидела, как жерла зенитных пушек опускаются вниз.

— Чё, блин, зря трусы снимала, получается? О-о-ох, доведут меня эти двое! — ворчала Лакросса, закрывая дверь и надевая трусы-шорты обратно.

И вовремя, потому что зимний воздух снизу уже хорошо так всё охладил.

— Вы рано, — флегматично сообщил я, когда через пятнадцать минут на кухню ворвался бронзово-зелёно-голубой ураган.

— Зачёты сданы, а экзамены только после Нового года! — гордо заявила Агнес, а затем повернулась к подругам. — А я говорила, что надо торопиться! Что Коля точно будет готовить уху! Как знала, как знала… Ну⁈

— Что ну? — спросил я всё так же флегматично, помешивая закипающий бульон.

— Когда будем есть? — упёрлась руками в талию зелёная язва. — Мы, знаешь ли, голодны!

— Вероника! — позвал я.

— Да, господин, — тут же появилась рядом синеглазка с ножом в руке, которым только что шинковала морковку.

— Придумай-ка им задание, чтобы не халявили тут.

— Да, господин… — зловеще произнесла Вероника, направляясь к троице возмутителей спокойствия.

— Бежим! — подпрыгнула Агнес и бросилась к выходу из кухни.

Бам! Дверь захлопнулась, а дорогу преградила пепельная блондинка. В фартуке со следами крови, с окровавленным ножом, похожим на маленькую пилу, в руке и коварной улыбкой.

— Куда это вы собрались? Хотите просто сидеть и ждать обеда, пока мы тут пашем на кухне? Не находите этот момент токсичным, девочки?

— Я нахожу токсичным нож в твоей руке, — нервно сглотнула Агнес.

— Марш работать! — гаркнула Лиза.

Ну, род у неё тоже не самый богатый, видимо, приходилось ей поработать руками и самой.

— А я изначально была не против, — тихонько сказала Лакросса, надевая фартук.

Вероника быстро дала им тоже задания.

— А у меня лапки, — заявила княжна, когда очередь дошла до неё.

Она выставила нежные ручки вперёд, словно доказывая, что и правда лапки. Ну, уверен, из ножей в руках она держала только тот, что подают на стол для намазывания масла на хлеб. Может, для стейков ещё. И посмотрела на меня, похлопав невинным глазками с голубыми ресницами. Милота-то какая! Ну как тут устоять?

— Ладно, — сжалился я. — Иди ко мне, будешь дегустировать бульон.

— А чего это ей такая легко… — начала возмущаться Агнес, но отхватила подзатыльник от Лакроссы.

— Тише ты, а то задание похуже получишь… — прошипела оркесса.

И она была права! Халявить не будет никто! И даже княжна скоро обдегустируется так, что пожалеет о своих лапках.

— Осторожно, горячо, — сказал я, протягивая деревянную ложку с бульоном.

Василиса осторожно подула, и бульон тут же превратился в лёд.

— Ой…

— Кхм… — прочистил я горло, растапливая замёрзшую ложку в кастрюле.

В следующий раз про горячее я говорить не стал. Вдруг ещё что-нибудь заморозит.

Дальше дело пошло ещё более споро и всего через час уха была готова. Весёлая компания расположилась за столом, и слуги внесли большую кастрюлю с ухой из свежепойманной рыбы. А рыбка была что надо. Иногда мне казалось, что вода в озере особая, потому что рыба там водилась крупнее обычного, а мясо у неё было сочнее, вкуснее и лучше насыщенно маной. Что делало уху не только вкусной, но и полезной.

Ели молча. Потому что уха вышла на славу, и все спешили скорее получить добавки — боялись, что не хватит на всех. Только ложками о тарелки стучали. Следом принесли разнообразные закуски, соусы и свежеиспечённый хлеб, который пах просто чудесно. Настолько чудесно, что чуть не вышла драка за корочку. Каждый хотел отломить и съесть самое вкусное. А нам с Верещагиным поставили запотевший графин с жидкостью, чистой как слеза.

— Это что, опять самогон Петровича? — просипел слева от меня Алексей со сдвинутой набок маской, как будто уже пару рюмок опрокинул.

— К ухе положено, — твёрдо сказал я.

— Чёрт, если бы знала, что люди так вкусно умеют готовить… — бормотала рыжая красотка справа от меня.

— Люди? — переспросил я.

— Ну, в смысле, обычные люди, а не профессиональные повара и всё такое… — быстро нашлась девушка. Но глаза что-то забегали.

Вот поймаю её и допрошу с пристрастием. Когда будет время.

Что ж так дел-то много, а? Царевичи, князья, зелья, теперь эта таинственная леди в красном. Да, она надела красное платье, которое выгодно подчёркивало её достоинства. Надо на чём-то одном сосредоточиться.

Вскоре к нам присоединилась Марина, и когда она утолила голод, я спросил:

— Нашла что-нибудь?

— И да, и нет, — прочавкала она, жуя хлеб с соусом. — Боже, с рыбой сочетается просто прекрасно… Господин барон, может, вам поваром стать?

— Ага, князем вилки и поварёшки, — вставила свои пять копеек Агнес и ойкнула. Кто-то её под столом пнул. Может, даже я.

После обеда мы с Мариной отошли в сторонку, пока остальные напали на десерт с желудёвым сиропом.

— Что значит «и да, и нет»? — удивился я.

— Да как тебе сказать… Я это заметила ещё в самом начале, когда перебирала весь архив. И это была единственная странность, остальное — всё как у всех. Рецепты, родославная, бухгалтерские книги и тому подобное. А тут… Может, ты не знаешь, но семьсот лет назад, когда Саранчу в первый раз отбросили и наступило затишье перед Вторым нашествием, страну делила между собой новая аристократия. Сначала это была вакханалия, пир на костях, пока первый Император Годунов не взял всё в свои руки. Земли делили между родами согласно их заслугам во время войны. Тут же составлялись карты владений, копии которых отправлялись в министерство картографии. И все дальнейшие изменения тоже фиксировались. Таким образом большинство таких карт датированы примерно одними и теми же годами. Вот только в архиве первые карты, что я нашла, были сделаны на двести лет позже.

— Двести лет? Ну и что с того? Было же Второе нашествие, сама сказала. Карты могли пропасть. Или с землёй долго определялись.

— Нет, — твёрдо заявила Марина. — Если бы карты пропали из-за Второго нашествия, то все документы были бы датированы примерно одинаково. А не хватает только первых карт. А указ о титуловании Дубовых есть! Понимаешь?

— Хочешь сказать, эти карты кто-то уничтожил?

— Или скрыл, или украл. Я не знаю. Но их нет.

— Хм… — потёр я подбородок. — Странно. Какой смысл? Лет пятьсот наши владения почти не изменялись. Род пришёл в упадок только в последние двести лет и то не сразу. То есть карты что тогда, что двести лет спустя должны выглядеть одинаково. Если только…

— Что?

— Если только на них не было чего-то, что потом исчезло… Чёрт, даже не знаю, что бы это могло быть. Говоришь, копии всех карт отправляли в министерство?..

— Картографии, — подсказала Марина. — Да.

— Значит, там могут быть копии. Министерство ещё существует?

— Как бы сказать… Да, существует, но его сильно оптимизировали.

— То есть?

— То есть сократили численность сотрудников. Теперь это маленькое министерство в захудалом здании в захудалом районе. Я жила неподалёку, знаю, где это.

Зараза. Ладно хоть совсем не закрыли.

— Хорошо, тогда…

— Господин, — с поклоном подошёл Петрович. — Простите, что прерываю вашу беседу. Прибыл курьер от Десятниковых. Куда прикажете доставить посылки?

Ах да, ингредиенты с аукциона!

— В лабораторию, — сказал я, вставая и разминая затёкшие от долгого сидения мышцы. — Я сейчас приду.

Пошёл к выходу, но меня окликнула Агнес:

— Коля, ты куда? Мы собираемся играть в карты на раздевание, а без тебя будет неинтересно.

— Интересно! Ещё как интересно! — оживился Верещагин.

— Вероника, Лиза, — обернулся я через плечо, — ваши подруги давно не тренировались…

— Да, господин барон! — хором ответили синеглазка и блондинка. Причём «господин» и «барон» прозвучали одновременно.