Барон Дубов 11 (СИ) - Капелькин Михаил

Скворцова приняли решение отмыть и вывести из подпола. Лиза Светлова за ним приглядит, потому что другого психолога у нас в отряде не было и не предвиделось. Потом мне рассказали о событиях последних часов. Целые сутки я провёл в таком странном состоянии. За это время османы предприняли одну попытку захвата крепости, а сейчас, скорее всего, готовились ко второй. Мы тоже готовились. Укрепили стены, поставили новые зенитные орудия на площадки, а под крепостью расширили сеть тоннелей и перенесли лазарет. Вокруг, кстати, вырос густой дубовый лес. Надо будет его проверить — вдруг там есть что интересное.

А пока туда отправились аристократы с природными Инсектами. Укрепить, изучить и тому подобное. Пусть работают, а мне надо отдохнуть. Нормально отдохнуть.

По дороге к себе встретил Альфачика и Гошу. Оба сильно изменились. Паук будто поседел, а Лютоволк стал выглядеть ещё более грозным и опасным. Обоих я потрепал по загривку, потому что это были самые милые звери на свете.

Внутри моего домика ждала Мита. Девушка с восторгом рассказывала о своих приключениях, о том, что стала сильнее и как здорово у неё получается убивать врагов. Последнее несколько настораживало. Но что взять с девушки, которая провела в камне несколько сотен лет? Или тысяч. Или даже миллионов, чёрт его знает.

Да, кстати, я же хотел помочь ей вернуть память! А сперва попробовать этот способ на Скворцове. С помощью того странного хрустального шара. Я подумал, что раз он показывает всякое интересное, то, может, в руках Миты покажет её прошлое? Попытка не пытка. Вот и хотел проверить на Скворцове, но с этим Анатолием совсем забыл.

Ладно, это потом, потому что сейчас я хочу отдохнуть.

Шлепками по заднице выгнал Миту.

— Ай! Ай!.. — каждый раз подскакивала она, пытаясь прикрыть ладошками попу. Получалось плохо.

В конце концов остался один, поел, помылся и улёгся спать.

Казалось, что я только-только закрыл глаза, как меня опять кто-то растормошил за плечо. Если Мита, то прибью на фиг. А если Вероника, то она тормошит не за то место…

Но это оказались Верещагин и… граф Мышкин.

— Не хотели вас будить, Ваше Благородие, — почтительно поклонился он, — но на нас нападают османы.

— Ну так убейте их, — попытался я перевернуться на другой бок.

— Дубов, это не просто разведка боем, — произнёс Верещагин, и его голос был предельно серьёзен.

— Ладно-ладно, встаю.

Глаза Мышкина расширились от удивления, а губы прошептали:

— Чё? Такие бывают, что ли?

Ну да, спал я, как обычно, голым.

— Господин Дубов, как ваш верный вассал, рекомендую вам надеть штаны, — не удержался от подколки Верещагин и увернулся от моего леща.

Засранец. Но штаны я всё-таки надел.

Оказывается, успело наступить раннее утро. В кристально чистом воздухе на фоне синего неба к нам плыла огромная махина османского дирижабля. Не тяжёлого армейского, но количество орудий всё равно впечатляло.

— Мда… — протянул я и почесал голову. — Ну, сбейте его, что ли? Они явно не доброго утра нам пожелать спешат.

Подтверждая мои слова, на стволах пушек дирижабля вспухли огненные цветки, а через считаные мгновения в стены и дома ударили снаряды. Земля вздыбилась, стены задрожали, но выдержали удар. У пары домов повредило крыши. Но лишних людей на поверхности не было. Только те, кто мог отразить атаку, включая моих девушек, поручика и Павла. Ну и Верещагин с Мышкиным, конечно. Последний всё странно косился на меня. Хотя да… нам надо будет поговорить ещё насчёт него и его Инсекта.

Кстати, об Инсекте! Я с лёгкостью вошёл в своей, сделав тело привычно дубовым. И это было чертовски приятно.

А затем наши орудия открыли ответный огонь, так как дирижабль вошёл в зону поражения.

Видимо, османы не ожидали, что нам есть чем ответить, поэтому не успели развернуться и отступить. Наши зенитчики, а также копья Лакроссы и сферы Лизы превратили дирижабль в пылающий остов. Вскоре он рухнул на лес, а мы отправились добивать раненых.

К общему удивлению, далеко не все османы погибли! Пожалуй, даже больше половины выжили! Потому что были из элитных золотых янычар, которые дали нам прикурить. Всё-таки в золотые янычары набирали самых сильных воинов Османской Империи. И платили им хорошо, поэтому они никогда не сдавались в плен и сражались до последнего.

Так вышло и сейчас. Мы зажали их в небольшой лощине в лесу, за пределами дубравы, поэтому на помощь корней рассчитывать не приходилось. Постепенно, одного за другим мы убили их. Сами пострадали. Из меня торчало несколько копий, морду Волкодава-Маститова украшали новые кровавые раны. Если бы не Альфачик с Гошей и Митой, нам пришлось бы тяжелее.

Их сила поражала, и они не стеснялись пускать её в ход. Молнии разряжали артефакты сразу нескольких янычар, а Гоша заливал их кислотой или паутиной. Неважно чем — всё равно янычары от этого умирали либо задохнувшись, либо лишившись плоти под действием кислоты. Мита, прикусив язык, орудовала огромными кровавыми топорами, которые опасно искрились. Неужто могла использовать молнии Альфачика? Интересно и здорово!

Вскоре всех янычар перебили. Несколько последних бились очень отчаянно, явно защищая что-то или кого-то. Вероятно, своего военачальника. Но всё равно янычары пали. Осталось покончить с тем Пашой, которого они защищали, и можно будет записать на наш счёт ещё одну победу.

— Стойте! — вдруг закричал Павел и встал на нашем пути. — Не трогайте её!

За его спиной, зажатая между двумя большими валунами, стояла девушка. Её белое платье, как и лицо, покрывал слой сажи. В дрожащей руке она держала пистолет.

Вдруг её лицо исказила злоба. Она прокричала:

(осм.) — Умрите, чудовища!

А после прозвучал выстрел, от которого царевич Павел побледнел и покачнулся.

Ну что за идиот⁈

Глава 18

После выстрела глаза у девушки расширились от осознания содеянного, а маленький дамский пистолет выпал из руки.

(осм.) — Нет… Что я наделала… — шептала она, но никто не понимал ни слова.

Просто османский никто не знал.

Паша рухнул лицом вперёд, зарывшись носом в лесную подстилку. Остальные отреагировали мгновенно. Щёлкнули затворы оружий, Волкодав зарычал на девушку, и с его зубов закапала пена. Вот-вот бросится и перегрызёт ей глотку. Но девушка не обращала на него внимания — она не сводила глаз с тела Павла.

— Стойте! — громко сказал я. Бойцы, собравшиеся разорвать убийцу царевича на части, замерли. Кто-то взглянул на меня с явным недовольством, как Волкодав-Маститов, кто-то — с непониманием. — Обождите минуту…

Я наклонился над телом Павла. Под правой лопаткой темнело маленькое отверстие, из которого тонкой струйкой сочилась кровь.

Не поворачивая головы, Паша прошептал:

— Она смотрит?

— Паша, ты дебил? — так же шёпотом спросил я. — На фига защитные артефакты и броню вырубил?

— Ты лучше скажи, смотрит она или нет?

Я кинул взгляд на девушку. Её кожа посерела, а губы задрожали. Она всё так же смотрела на Пашу, изредка бросая осторожные взгляды на меня.

— Ну смотрит, — уголком губ шепнул этому придурку.

— Красотка, правда?

Я снова посмотрел на девушку, на этот раз оценивающе. Ну, в целом, симпатичная, но как-то не в моём вкусе. Слишком вся такая возвышенная и утончённая, воздушная даже, если не смотреть на сажу и грязь на белоснежном платьишке. Короче, не моё.

— Ты дебил… — обречённо покачал я головой, встал сам, а затем рывком поднял дурака-царевича на ноги.

— Ай! — пискнул он, потому что поднимал я за раненую руку.

Ничего, от такой раны не помрёт.

(осм.) — Живой! — воскликнула девушка. Не знаю, чему она там радовалась… — Я не убила человека. Не убила!