Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

Высокий и статный бородач — Светлейший князь Деникин, с которым мы встречались на месте крушения дирижабля. Мы пожали друг другу руки в приветствии и разминулись. Деникин вёл себя странно. При взгляде на меня резко побледнел, а глаза буквально впились мне куда-то в переносицу. Он будто сквозь меня посмотрел и увидел что-то пугающее.

— Люди сейчас быстро меняются, Коля, — задумчиво протянул Мечников, глядя вслед двум Светлейшим. — Например, Деникин. Сам не свой последнее время. Что-то поганое с ним творится, но что именно, сказать не могу. Не ведаю, парень. Вот что, держись-ка ты от него на всякий случай подальше.

— А в чём дело? — смутился я.

Лакросса внимательно прислушивалась к нашему разговору.

— Пока не знаю. Но когда призовут на службу, постарайся оказаться подальше от его крепостей.

Я задумчиво кивнул, не представляя, как реагировать на эту информацию. Только в одном я был уверен: Мечников просто так беспокоиться не будет.

Внизу смолкла музыка, и началась какая-то суматоха.

— Идем, — поманил нас за собой Мечников. — Сейчас Император будет произносить речь.

Началась торжественная часть. Александр Восьмой с бокалом шампанского поднялся на небольшую сцену, с которой ушёл мини-оркестр, и начал говорить. Его голос, усиленный микрофоном, проносился над замершими людьми. Даже слуги стали ходить медленно и тихо, словно тени, чтобы не испортить речь и при этом доставить напитки тем, у кого их не было.

Вместе с Мечниковым и Лакроссой мы спустились с галереи. Речь Императора, как и любого, пожалуй, государя была пространной. Поэтому она мне особо не запомнилась. Что-то про тяжёлый год, тяжёлое бремя Российской Империи, единство, сплочённость и так далее. Слова, верные во все времена. А подробности Император обсуждает с министрами и Советом князей каждый день.

После речи последовал короткий тост, люди вскинули вверх бокалы и выпили за здоровье Императора. Когда отпивал виски, чувствовал на себе чьи-то взгляды. Думаю, тут за всеми наблюдали на всякий случай. Вдруг кто-то не выпьет за здоровье Александра Восьмого? Придётся ответить на пару щекотливых вопросов после обыска в собственном доме.

Да, оппозицию нигде не любят.

Император покинул сцену, несколько князей из Совета тоже сказали свои тосты, прославляя правление Александра Восьмого, затем вышли трое царевичей, а четвёртого я заметил недалеко от себя.

— А тебя не пригласили? — кивнул на сцену, подойдя к Павлу.

Годунов с безмятежной улыбкой пожал плечами и ответил шёпотом, чтобы не услышали окружающие:

— Отец пригласил меня, но… я отказался.

— Почему? — удивилась Лакросса.

— Да, почему? — поддакнула Вероника, стоявшая сзади Павла.

Царевич аж подпрыгнул от неожиданности:

— Вы все здесь, что ли?

Я кивнул.

— И Агнес?

— Разносит напитки, — шепнула синеглазка, прячась за маской.

— Боже, ладно… — отмахнулся Годунов и снова обратился ко мне: — Я же инкогнито, помнишь? Предпочёл пока остаться Северовым.

Я хмыкнул и похлопал его по плечу:

— Ну хоть с отцом отношения наладил.

— Ага, — улыбнулся тот. — Причём благодаря тебе.

— Ч-чего? — Лицо Лакроссы вытянулось от удивления. — Дубов, ты в семейные психологи подался?

— Полегче, — замахал я руками. — Я не понимаю, о чём он. Всё это случайность.

Царевич смущённо провёл пятернёй по соломенным волосам.

— Всё твои тренировки. Кстати, когда мы их возобновим?

— Не знаю, — пожал я плечами. На сцене стоял цесаревич Алексей, произносил ужасно длинный, напыщенный и занудный тост. Даже Ярослав зевал позади него, а Владислав пытался наклеить улыбку на кислое лицо. — Завтра мы едем в Ярославль — нужно кое-что сделать в поместье. А затем вернёмся в академию, там как раз ремонт должен закончиться.

— Что ж, буду ждать тебя там! — Северов, я снова решил его так называть про себя, согнул руку в локте и похлопал по чуть выросшему бицепсу под тёмно-синим рукавом пиджака.

Хм, а я-то надеялся, что он не собирается возвращаться в академию. Я спокойно доучиться хочу!

Торжественная часть закончилась, оркестр вновь грянул музыку. Павел потерялся в толпе, мы с Лакроссой протанцевали ещё несколько танцев. Вокруг пестрели разодетые парочки, слуги разносили спиртное, из-за карточных столов раздавался смех, почтенные мужи в курительных уголках дымили сигарами и трубками, а некоторые дамы изящно касались губами кончиков своих мундштуков.

Виски немного ударил мне в голову, отчего платья и костюмы в стремительном танце слились в цветной калейдоскоп. Казалось, ничто не может испортить мне настроение.

— Кого я вижу! — произнёс язвительный голос. — Полукровка и горная ослица!

Я обернулся на этот противный звук и увидел знакомые лица. И этим лицам я вовсе не был рад. Блондин, брюнет и шатен из Преображенской академии со своими дамами. Мы сталкивались с ними несколько дней назад в магазине одежды.

Тощие стервы тоже оказались здесь, беря под локотки своих парней. Рыжая, блондинка и брюнетка. Если не изменяет память, длинный блондин — княжич Парнасов, а его подружка, похожая на сушёную воблу, — герцогиня Баранова. Два сапога пара.

Я двинулся на них, чтобы без лишних разговоров врезать провокатору в морду. Столкнувшись со мной взглядом, он тут же побледнел и попытался спрятаться за спинами товарищей.

— Только посмей прикоснуться ко мне! — заверещал он, привлекая внимание. — Я теперь знаю, кто ты такой, барон Дубов. Ты всего лишь последний представитель своего никчёмного рода. У тебя ничего нет, и ты учишься в какой-то Пятигорской академии. А туда набирают только ущербных, — цедил парень, явно жаждущий мести за унижение в нашу прошлую встречу.

Не помню, в парковочный столбик влетел он или кто-то из его друзей.

Я сделал ещё несколько шагов к нему, пока Парнасов говорил, но больше он не отступал.

— Знаешь что, Дубов? — поднял он вверх тощий палец. — Только попробуй тронуть меня, и моя семья сотрёт тебя в порошок, а племя твоей подружки изведёт под корень. Послушай моего доброго совета — вали отсюда. Таким, как ты, здесь не место.

Он мерзко осклабился, а все пять его подружек противно захихикали.

Что ж, некоторых жизнь ничему не учит… Да и какой нормальный бал без дуэли⁈

Я рыкнул ему прямо лицо:

— Я вызываю тебя на дуэ…

Договорить мне не дала втиснувшаяся между нами официантка с зелёной кожей. Агнес. Она принесла поднос с очень вкусно пахнущими пирожными.

— Господа! — бойко обратилась она к Парнасову с дружками. — Непременно отведайте эти пирожные. Они приготовлены по старинному французскому рецепту, который был утерян много веков назад. Они прямиком с императорской кухни, посланы вам лично Императором!

— В самом деле? — удивился Парнасов. Ему явно польстили слова Агнес, но при взгляде на неё он едва сдерживался, чтобы не искривить рожу в припадке брезгливости. Через секунду самодовольно улыбнулся и с нескрываемым торжеством взглянул на меня. — Хотя чего это я? Мой отец лично знаком с Императором, к тому же государь наверняка следит за учёбой лучших учеников в стране. И оценивает их по достоинству. В отличие от некоторых полукровок…

Я уже хотел двинуть ему промеж глаз, но Агнес взглядом остановила меня, а Лакросса сжала мою ладонь. Парнасов с дружками быстро разобрали угощение с подноса. Причём забрали все пирожные, чтобы нам не досталось.

— Какое счастье, что хотя бы Император у нас в стране нормальный, — чавкал брюнет с крысиным лицом. — Уверен, близок тот день, когда нас пригласят на императорскую охоту.

Лакросса едва слышно прыснула смехом за моей спиной, затем опёрлась на неё, прошептав:

— Боже, благословенные идиоты…

— Знаешь, Дубов, — проглотил последний кусок Парнасов, — если продашь своё жалкое имение, то, может быть, тебе хватит на одно такое пирожное.

Его дружки снова мерзко засмеялись. А позади меня Лакросса хлопнула ладонью по лбу. Она-то знает, что с деньгами у нас полный порядок.