Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

Агнес учтиво поклонилась, спрятав поднос в подмышку, подмигнула мне и отошла в сторонку.

— Что? — не унимался княжич. — Теперь понимаешь, где твоё место, барончик? Я отмечен милостью самого Императора, а ты…

Дальнейшее словоизвержение Парнасова я не слушал, целиком сосредоточившись на разговоре, развернувшемся за моей спиной.

— Госпожа Морок из племени Горных Ястребов, — прозвучал голос.

— Я… польщена, что вы знаете, кто я такая, — отвечала оркесса.

— Государь должен знать своих верноподданых, — снисходительно ответил Император. — Как вам праздник?

— Это… как первый глоток чистого горного воздуха после выхода из шатра.

— Как поэтично! — засмеялся царь.

А я сделал шаг в сторону, обернувшись так, чтобы видеть и Императора, и Парнасова с дружками. Довольное лицо княжича сразу вытянулось, кровь отхлынула от него, а губы задрожали в немом благоговении и ужасе.

— В-в-ваше В-в-величество! — выкрикнул он, сгибаясь в поклоне. — Мы рады присут…

Княжич вдруг замолчал, покраснел от натуги и схватился за зад. Но не смог сдержать звонкую трель из штанов.

— Боже, что с вами? — скривился отец Северова.

Дружки Парнасова тем временем, как автоматы, повторяли действия княжича. То есть схватились за задницы, а кто-то попытался закрыть рот, сдерживая рвотные позывы. Через несколько секунд мои ноздри начала щекотать удушливая вонь.

Боже, да что с ними такое? Мне даже на мгновение стало жаль бедолаг. Так обосраться перед самим Императором… Кажется, сегодня шесть родов сразу потеряли почёт и уважение государя.

— П-п-простите, Ваше Величество! — проорал Парнасов, одной рукой расталкивая друзей, а второй пытаясь сжать ягодицы. Он стремительно убежал в сторону туалетов, а его друзья и подруги сдристнули, почти в буквальном смысле, за ним.

— Какой уфас… — покачал головой Император, зажав нос. — Стланно, сегодня лаботала целая команда дегустатолов. Такого плосто не могло плоизойти! Уйдём отсюда немедля! Фто са фонь…

Государь поспешил прочь, а мы за ним. Лакросса давилась от смеха, а Агнес, спрятавшаяся в стремительно редеющей толпе, беззвучно хохотала и вытирала слёзы. Понятно, чья проделка! Я ей потом устрою… Но сначала сам проржусь.

Мы забрались на галерею, откуда вышли на балкон на свежий воздух. И как раз вовремя, потому что грянул праздничный салют. Народ внизу высыпал посмотреть на великолепное зрелище. Стояла звёздная ночь. Прожекторы погасили, чтобы было лучше видно взрывы. Ввысь взмывали огненные росчерки, с грохотом вспыхивая и рассыпаясь мириадами цветных брызг. От красоты захватывало дух.

Император снова вёл с кем-то оживлённую беседу в стороне от нас. В мою руку втиснулась узкая и прохладная ладошка оркессы. Кроме нас здесь было немного народу. Несколько пар, один седой дворянин в окружении сразу нескольких куртизанок, да государь с собеседниками.

Лакросса приложилась щекой к моему плечу и прошептала, глядя вверх:

— Спасибо.

— А? — витиевато ответил я.

— Что взял с собой в Петербург. Я отлично провела время, завела несколько знакомств и… почувствовала себя настоящей аристократкой. Сам понимаешь, на родине, в горной деревне из шатров, довольно трудно ощутить подобное.

— Я бы предпочёл деревню с озером неподалёку, — хмыкнул я.

Девушка тихо, мелодично засмеялась.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

Салют продолжался полчаса, завершившись грандиозным взрывом сразу нескольких фейерверков. Они осветили и раскрасили всё небо.

Праздник подходил к концу. Внутри снова заиграла музыка, но как-то нестройно, будто оркестр одновременно били по рукам. Скрипка завывала, трубы резали по ушам, а флейта звучала так, будто в неё кашляли, а не выдыхали. Мы вошли обратно в бальный зал, с любопытством оглядываясь. Народ тоже заходил с улицы на уровне первого этажа. Но через мгновение первые ряды ломанулись обратно. Мимо нас на балкон пробежала Агнес, высоко задирая ноги и крича:

— Спасайся кто может!

Музыканты сбивчиво играли, но сверху было видно, как они кривились, а некоторые и вовсе заходились утробным кашлем. Вскоре я понял причину. Из-под дверей туалета по дорогому паркету расползалась зловонная коричневая лужа.

— Агнес! — проорал я, ища паршивку взглядом, но её и след простыл. А у меня задёргался глаз.

Пряча носы в кулаках, мы с оркессой и подоспевшей Вероникой выбрались обратно на балкон. Первые несколько секунд я просто пытался отдышаться. Ей-богу, лучше бы Парнасову просто вломил, чем это…

Тут же заметил зелёную полторашку, которая не могла перестать смеяться.

— Агнес, так это твоих рук дело? — догадалась оркесса.

Гоблинша быстро-быстро закивала головой.

— Я этих засерь сразу приметила. Все такие надменные, что аж зубы сводило, — говорила она. — Меня они не узнали, но когда проходила мимо, сказали пару ласковых про моих родителей и про всех гоблинов. Ну я и… не удержалась. Подсыпала кое-что в булочки.

Вероника с Лакроссой какое-то время молчали, а затем разразились диким хохотом.

Боже, за что мне всё это? А если служба безопасности узнает? Нас же навсегда внесут в чёрный список во всех бальных залах Империи! С другой стороны… эти идиоты уничтожили все улики. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. А пока…

— Агнес! — строго окрикнул я, прерывая веселье. — Выведи нас отсюда так, чтобы никто не заметил.

— З-зачем? — опешила она. — И как?

— За мясом. Как-то же ты сюда проникла, верно? Уходим, пока эти коричневые воины не выскочили в поисках тебя.

— Ой! А я и не подумала… — хлопнула себя по щекам Агнес. — Идёмте! Здесь есть боковая лестница, а дальше я проведу.

Вчетвером мы выбрались с балкона. Следом за нами увязались такие же бедолаги, как и мы, но затем мы потеряли их из виду. Гости дворца разбрелись по саду. Кто гулял, кто уже собирался домой. Время позднее, а танцы вряд ли продолжатся. Хотя через несколько минут я услышал музыку в глубине сада, но желания танцевать у меня больше не было. Вдруг эти проблемные женщины ещё что-нибудь учудят. А количество нервных клеток у меня ограничено.

Какими-то потайными тропками мы миновали сад и лабиринт из живой изгороди. Агнес подготовилась тщательно, изучила маршрут. Лабиринт вывел нас на большую парковку, где кучковались водители, мы заприметили своего, который привёз нас сюда, и я знаками показал, что мы собираемся уезжать.

Когда мы все разместились в салоне и машина тронулась и выехала за пределы дворцовой территории, я наконец задал давно волновавший меня вопрос:

— Итак, раз вы все здесь, то кто остался с волчонком?

— Никто, — произнесла Агнес, будто это само собой разумелось. — Мы с Вероникой его с собой взяли.

У меня задёргался второй глаз.

— Агни, лучше выкладывай всё сразу, — видя моё состояние, попросила оркесса.

— Не искри, Коля, — чуть виновато улыбнулась гоблинша. — Конечно, мы не стали тащить его во дворец. Оставили в лесу неподалёку.

— Вы хоть понимаете…

Я хотел произнести гневную тираду о том, что лес вокруг наверняка охраняется и если заметят молодого Лютоволка, то пристрелят его без всяких раздумий. Но в итоге просто горестно вздохнул и закрыл глаза, сосредотачиваясь. Мысленно я нашёл свою сферу души и по нити, тянувшейся от неё, — сферу души Альфачика. Взглянул на мир его глазами.

Что радовало, волк был в полном порядке и находился где-то неподалёку. Бежал по лесу, пытаясь догнать нашу машину, мелькавшую между деревьев. Я видел отблески фар. Он отчаянно лаял, но мы, естественно, его не слышали. Пытался предупредить. О чём?

Ответ сам всплыл в сознании.

Опасность!

— Осторожно! — выкрикнула Лакросса, вырывая меня из транса. Мы с ней сидели по ходу движения.

Машину сотряс страшный удар, и её закрутило. Визжали шины, водитель отчаянно крутил баранку, пытаясь выровнять неуклюжий и тяжёлый лимузин. За миг до аварии я успел заметить человеческую фигуру, мелькнувшую в свете фар. Затем автомобиль сбил человека, и его тело взлетело вверх.