Свадьбы, ведьмы, два кольца (СИ) - Антоник Татьяна

Они даже Алиеру надоумили на побег, подгадав, что я не откажу девушке и буду занята леди Киран, но тут вмешался случай — чуть ранее о таком же меня попросила Катрина и ее возлюбленный.

— Спрашиваю в последний раз, Лавли, — сощурила свои прекрасные глаза колдунья. — Где сейчас твоя госпожа и принц?

А Ройса можно похвалить, он словно предчувствовал подобный исход.

— Наклонись, скажу, — махнула ей рукой.

Психея приникла, и ей в щеку вцепилась со всей своей мохнатой дурью Вспышка. Куснула ее разок.

— Ааа, — отвернулась она, — вы что наделали?

— Психея, я понятия не имею, где наша сладкая парочка, — ухмылялась я, пряча фамильяра себе за спину. — А знала бы, то не рассказала.

— Это мы еще посмотрим.

Меня пытали уже третий час подряд. Или четвёртый. Я сбилась со счёта после того, как Пенни из Дорцрана, отбросив физические ухищрения, начала читать мне вслух свою поэзию. Между прочим, это была самая жестокая пытка из всех. Особенно если учесть, что она писала в жанре «экспрессионистский верлибр с элементами некромантического символизма». В оригинале. На древнеэльфийском. Без перевода.

— «О, трепещи, как трепещет хвост дохлого гоблина на ветру!» — декламировала она, заламывая руки и глядя в потолок с выражением вселенской тоски.

Я трепетала. Но не от страха, а потому что у меня началась аллергия на духи Психеи.

— Лавли, ты хоть что-нибудь чувствуешь? — спросила Пенни, в очередной раз тыкая меня чем-то острым.

На этот раз — вилкой. Серебряной. С монограммой. Видимо, из сервиза для особо торжественных допросов.

Я посмотрела на неё с искренним интересом.

— Голод, — честно ответила я. — Ты не представляешь, как хочется картошечки, да с укропом, а если селёдочки положить.

Вспышка жадно облизнулась.

Не то чтобы я не испытывала боль, естественно, испытывала. Но незнакомое зелье от Андреи... тьфу ты, Психеи обрело новые побочные свойства. Все притупилось. И эмоции, и ощущения, и моя реакция.

Потому что варить зелья — это наука. Понаберут по объявлению. Лучше бы отправили меня к зубному. Со стоматологами у меня разговор короткий: если бы я знала государственные тайны, я бы их рассказала.

— Что это за слова? — подозрительно спросила Психея. — Тайный язык ведьм?

Бедная, картошку с селедкой не пробовала.

— Очень древний, — подтвердила я. — Переводится как «принц в неведомо где».

По существу хотелось ответить красочней, но я была уверенна, что эта дамочка не знакома с иномирским матерным фольклором.

— Она издевается! — взвизгнула Пенни.

— Да ты что, — я изобразила невинную улыбку, — я вообще очень покладистая. Пока все идет, как мне удобно, я покладуюсь.

Психея вздохнула и сделала знак. Из тени вынырнул здоровенный мужик с лицом, как у тролля, которому на ногу наступил другой тролль. Он держал в руках плётку, цепи и почему-то — утюг.

— Это Борг. Он не говорит. Он творит. Между прочим, ты подсказала.

Аааа, я догадалась, что передо мной стоит еще один голем. У распорядительницы-то нет нужды в ингредиентах. Правда, если мое чудище превратилось в прекрасного лебедя с лицом Алиеры, то этот напоминал ту самую кучу, из которой он создавался.

— О, — я усмехнулась, — у тебя, Психея, отличное чувство юмора, и чисто визуально, удар Боргу ты поставила хорошо.

— Было у кого поучиться.

— А утюг зачем? — не удержалась я. — Для глажки меня?

— Нет, его рубашки. Он педант, — с сарказмом фыркнула Психея.

Борг глянул на меня с выражением «ну, начнём». Я пожала плечами.

— Только не в живот. Там пирожок.

Пытки продолжились. Меня щекотали перьями. Меня поили зельем правды (я рассказала, что в детстве съела жука и мне понравилось). Меня подвешивали вниз головой. Вспышка, моя летучая мышь, сидела поблизости и комментировала происходящее с видом эксперта.

— Ты бы хоть сделай вид, что тебе больно, — прошипела она. — А то они начнут думать, что ты железная.

— Да я стараюсь, — в тон фамильяру сипела я, дергаясь от горячей поверхности. — У меня после их новаторского зелья реакция какая-то не такая.

— У тебя вообще всё не такое, как у всех.

Когда Борг начал водить по моей спине ледяным кубиком, я не выдержала и рассмеялась.

— Щекотно! Ха-ха! Стоп, щекотно же!

— Она смеётся! — завопила Пенни. — Это ненормально!

— Это защита психики, — важно сказала Психея.

— Или полное отсутствие таковой, — выдала авторитетное мнение фамильяр.

— А может, ты просто не умеешь пытать, — подала голос я. — Вот если бы ты продолжила рассуждать в своем властном ключе, как прижучишь Его Величество, тут я, конечно, — я часто-часто закивала, — сдамся.

Мнимая распорядительница отбора сжала кулаки. Потом отодвинулась и ударила меня наотмашь ладонью.

— Где принц?

— Понятия не имею, — языком проверяла, не растеряла ли я все зубы.

— Где Леди Катрина?

— С ним. Там же.

— Где это — «там же»?

— Где-то между «ой, как романтично» и «почему король нас не одобряет».

Психея взвыла. Пенни швырнула в меня свой платок, что говорило о том, какими мозгами способна похвастаться девушка.

Заметно утомленный Борг пошёл гладить свою рубашку. Должен же где-то пригодиться его утюг.

— Всё, — сказала Психея. — В яму её! Через несколько часов заново допросим. Сдается мне, Лавли будет гораздо сговорчивее.

Меня поволокли по коридору. Я шла с достоинством, насколько это возможно, когда у тебя связаны руки, да и ты сама сильно изранена, а за спиной летает белая летучая мышь с избыточным весом, комментируя всё происходящее в стиле «а вот в моё время ведьм уважали».

— Ты хоть понимаешь, что мы в ловушке? — шептала Вспышка.

— Конечно, — машинально отзывалась я.

— Что нас могут убить?

— Могут.

— И что ты при этом чувствуешь?

— Лёгкий голод и желание поспать.

— Безнадёжная ты.

— Зато не унываю, — я пожала плечами.

Дверь в яму скрипнула, как совесть у чиновника. Меня толкнули внутрь. Я полетела вниз, как мешок с морковкой, только без картошки. Приземлилась на что-то мягкое. И это «что-то» застонало.

— Ай! Ты мне на печень села!

Я моментально признала чужой, девичий голос.

— Лалисса?!

А этим двум злоумышленницам было на что давить. Я не хотела, чтобы моей подруге причинили боль.

— Как тебе обстановка? — улыбалась женщина.

Казалось, что ее не смущает, что нас погрузили в земляную яму, откуда торчали корни, что один приказ — нас лишат жизни, а она, вообще, здесь присутствует, потому что леди Жуи вдруг померещилось, что через Лалиссу ведьма сможет повлиять на меня. И не зря померещилось, я испугалась.

— Лалисса, прости, — бросила к верной наперснице. — Я не ожидала, что эти дамочки столь подлые.

— Не утруждайся, — фыркнула владелица игорного дома. — Меня им не напугать.

В нашу беседу вклинилась мышка.

— А где Мрак? — в панике вопрошала она.

— Ты будешь очень добра, если не станешь вспоминать о моем фамильяре, — прикрыла ей рот красивая женщина. — Нас могут и подслушивать.

О, я испытала некоторое облегчение. На кота Лалиссы можно положиться, а ведьма не особенно афишировала его наличие. Сдается мне, в нашей паре из красивой и умной подруги, я нифига не умная.

— Лалисса, тебя же могли убить, — я обняла подругу.

— Тебе ли не знать, что за одной жизнью следует новая, часто более интересная, чем старая, — смеялась она. — Нет, смерти и пыток я не боюсь.

— Но это же из-за меня, — зарделась я.

— И о таком не думай, идиотка, — посуровела леди Пиджен. — Это из-за бандитов. Будь добра, не позорь мое честное имя, и если те дамочки опустятся до шантажа, не потворствуй им.

— Да я бы рада потворствовать, — развела я руками, — но реально понятия не имею, где принц. Меня в эту тайну не посвятили.

Видимо, оно и к лучшему. Лалисса меня успокоила. Пока я не выдала секретов, я все еще нужна Психее и Пенни.