Локки 9. Потомок бога (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

— Спасибо за веру в меня… — просипел я между ударами насекомого. — Ещё чуть-чуть, и я убью его. Всё… кха… идёт по плану.

— Вероятно, это был юмор, — проскрежетало насекомое. — А теперь оцени мой вариант юмора. Ты умрёшь не как бог или человек, а как пища паука.

Он исполнил особо коварный удар ногой, разбив блок из моих рук, а затем резко подался ко мне, распахнув пасть с шевелящимися жвалами и костяными пластинами вместо зубов.

На моё окровавленное лицо капнула зелёная слизь, а кожу обжёг вылетевший из пасти монстра смрад тысячи личинок, разложившихся под жарким солнцем.

И моя душа вспыхнула такой отчаянной яростью и гневом, что аж прострелило в висках. Неужто меня сожрёт какая-то тварь? Да хрен я позволю! Поимею весь этот мир, всех богов судьбы и всё это грёбаное будущее, предсказывающее мне поражение!

Я стиснул зубы и вытянул из себя крохотную капельку маны. Такую, что рядом с ней и зрачок горгульи показался бы огромным. Но всё-таки её хватило, чтобы схватить «телекинезом» один из артефактов-поглотителей и швырнуть его себе в руку.

Всё это произошло настолько быстро, что насекомое ещё не успело вцепиться в моё лицо, но хелицеры почти коснулись щеки. Миг — и они вопьются в мою плоть, раздирая её.

— Подавишься, мразь! — свирепо плюнул я кровью в морду урода и за мгновение до укуса всунул между его зубными костяными пластинами камень-артефакт.

Тварь непроизвольно сжала челюсти, а затем раздался хлопок, сопроводивший выплеск энергии, ринувшейся из повреждённого артефакта.

У насекомого оторвало половину башки. На лицо мне плеснула гадская жижа из слизи, плоти и кусков хитина.

Монстр лихорадочно вскочил на ноги и заверещал так страшно, что едва не вскрыл мне барабанные перепонки. А следом он метнулся к дверному проему, но врезался в стену, упал и начал судорожно изгибаться, подыхая. Его ноги дрыгались как сумасшедшие, а слизь из башки заливала покрытые рыбьей чешуёй доски палубы.

— А как тебе такой юмор? Хрен меня кто-то сожрёт, — процедил я, едва не теряя сознание от слабости.

— Локки, ты убил эту мразь… — не веря своим глазам, просипела Мия, прерывисто дыша из-за ритуала.

— Молодец, брат! — прорычал Апофис, восторженно сверкая змеиными зенками.

И на его морде возникло лёгкое разочарование из-за того, что Тахрир и Марена не видели мой бой. Ритуал полностью завладел ими, буквально вырвав из реальности. Обе подрагивали, запрокинув головы. Глаза зажмурены, а лица — квинтэссенция физических страданий.

— Не могу поверить, что у тебя получилось, — пробормотал Сварог, и его дрожащие от боли губы разошлись в безмолвном «э-э-э».

К несчастью, боль заинтересовалась и мной. Сломанные кости и отбитые бока дали о себе знать, как только ушёл адреналин. Сразу же захотелось скрутиться в позу эмбриона, тихонько поскуливая. Но я удержался от этого постыдного желания и даже попытался встать, опираясь на руку. Но у меня ничего не вышло. Рука предательски подломилась, и я снова растянулся на спине, да ещё и затылком ударился. И возможно, этот удар раскрыл мне глаза на правду…

— Древний, мразь, ты всё знал, потому и не выбрал меня в качестве проводника магической энергии! — судорожно прохрипел я, почувствовав укол злости. Он использовал меня как фигурку на поле для игры. — И ты специально сказал, что я проиграю, дабы вдохнуть в меня гнев и ярость.

— На мне нет вины. Я именно так и должен был поступить в этой линии будущего, — прошелестел тот и опустил голову, убрав ладони с плеч Марены и Тахрир.

Обе упали как подкошенные, хлопая глазами и дыша как две рыбы, выброшенные на берег.

Сварог, Мия и Апофис сперва вздохнули от облегчения, а затем дракончик тоже плюхнулся на палубу, как и бог.

Только Мия осталась стоять на ногах, и её распахнутые глаза отразили свет от вспыхнувшего возле борта межмирового портала.

— Мы сделали это, — расцвела улыбка на её пухлых губах, мокрых от пота.

— А если бы один гад с щупальцами сразу сказал мне, что ждёт меня в будущем, то мы бы сделали это не такой ценой, — возмущённо просипел я, приподнявшись на локтях.

— Я не вправе разглашать будущее и менять его, — проговорил Древний и покосился на смуглянку.

Её лицо внезапно исказила гримаса ужаса, а взлетевшая рука указала на насекомое.

— Оно не сдохло! — вырвался из её рта крик.

Легенды о живучести некоторых видов насекомых не лгали. Тварь, даже лишившись половины башки, неуклюже зашевелилась, с трудом вытянув в мою сторону когтистую лапу.

— Я… заберу… тебя с собой, — еле слышно проскрежетал урод и на последнем издыхании бросил в меня жёлтый магический яд.

Тот понёсся в мою сторону, желая добить, уничтожить, пока моё тело было обессиленно, рефлексы притуплены, а подвижность уступала даже бревну.

И казалось, само время замерло, чтобы посмотреть на мою смерть. Стих плеск волн, пропало хриплое дыхание моих спутников, а «светлячок» испуганно сжался.

Я же изо всех сил попытался перевернуться набок, но нет… не успеть. Или всё же успею? Да, кажется, успеваю! Невероятные усилия позволяли мне это сделать, рождая в душе сладкое злорадство. Насекомое опять проиграло!

— Нет! — вдруг разорвал пространство вопль Мии, метнувшейся наперерез жёлтому магическому плевку.

Она не понимала, что я всё-таки уклонюсь от него. А он угодил прямо в неё.

Девичий рот широко раскрылся, а глаза распахнулись, когда яд со злорадным шипением в мгновение ока разъел капитанский мундир, а затем и нежную плоть.

Смуглянка упала возле моих ног и прошептала, преодолевая судороги боли, корёжащие её лицо:

— Ты так и не… оказался в моей… постели.

— Мия! — выдохнул я, заметив, как её глаза затягивает поволока смерти.

Тело смуглянки выгнулось и замерло, исторгая кровь из чудовищной раны, в которой белели рёбра, покрытые дырами как от серной кислоты.

— Боги! — ошарашенно выпалил Апофис, вскочив на лапы. — Древний, быстрее излечи её!

— У меня больше нет магической энергии, — прошелестел осьминогоголовый.

— Видимо, ты не зря защищал её, Локки. Вот она и сыграла свою роль, — проговорила Марена с мрачным уважением в глазах.

— Нет, ещё ничего не потеряно! В портал! Все в портал! — проорал я, не пойми откуда зачерпнув сил.

Они позволили мне не только встать, но и поднять с пола Мию, после чего я, стиснув зубы от боли и усилий, шагнул с ней на руках в портал.

Баронесса Огнева напряжённо смотрела в серое утреннее небо, затянутое красноватой туманной дымкой.

— А может, она не прилетит? — с надеждой проговорил Илья, стоя рядом с мулаткой у окна одного из домов, окружавших центральную площадь Гар-Ног-Тона.

— Я бы на это не рассчитывал, — хмуро изрёк Рафаэль Игоревич Шилов, ещё раз проверив свою кожаную броню, саблю в ножнах и пневматическую винтовку.

— Согласна, — вздохнула девушка и перевела взгляд на халупы, расположенные по другую сторону площади. В них засели наиболее боеспособные хаоситы.

— Ежели нам всё-таки придётся сражаться, то погибнет великое множество зверолюдов, — проговорил Илья, нахмурив брови, и следом с ироничным вздохом добавил: — Никогда не думал, что буду печься о жизни хаоситов.

— Да, порой жизнь творит такие пируэты, что и в самых бредовых кошмарах не увидишь, — криво усмехнулся Шилов и глянул на скамью.

На ней в одиночестве восседал старик Мых. Он был четвёртым разумным существом в этом доме. А его братья распределились по другим халупам.

— Ну чего она там? Летит? — приподнял он лохматые брови и переложил длинную спутанную седую бороду с одного плеча на другое.

— Пока нет, — ответила баронесса.

— Ну, подождём, подождём, — вздохнул старик и опустил голову, прикрыв глаза, словно заснул.

— Я поражаюсь его спокойствию, — прошептал Илья, нервно промокнув носовым платком блестящий от испарины загорелый лоб. — Видимо, он фаталист, то бишь: чему быть, того не миновать.

Следом Илья попытался пригладить редкие волосы, чтобы прикрыть плешь. И на это обратил внимание Шилов, проговорив с ехидной усмешкой: