Барон Дубов 3 (СИ) - Капелькин Михаил

Всё кончилось так же быстро, как и началось. Правда, для меня это длилось две-три вечности. Сказал бы точнее, но не уверен в подсчётах.

Очнулся я, стоя на коленях посреди операционной. Рядом стоял стол, на котором лежал замотанный бинтами щенок. От его вида моё сердце радостно забилось. Он дышал! Слева на табуретке сидел Пётр Васильевич, обессиленно прислонившись к стенке. Лицо его было серым, из носа по усам текла кровь, но он не обращал на неё внимания. Оксана хлопотала возле него, меняя компресс на лбу. Фельдшер скосил на меня глаза.

— Всё в порядке, — слабо сказал он, отмахиваясь от Оксаны. — И со мной тоже, и с волчонком. Зверь будет лютый, уж поверьте. В нём будто второе дыхание открылось, когда потекла духовная сила Дубова. В вас, юноша, здоровья на десятерых хватит.

— Обойдутся, — буркнул я, но улыбку сдержать не смог.

— Мужики… — закатила глаза Оксана. — Пошли, Коля, теперь тебе поможем.

— Зачем?

— Зачем? Затем, что надо срочно убрать из тебя эти… штуки! Пока заражение не началось или чего похуже. Или ты уже сроднился с ними?

Я хотел пожать плечами, но движение вызвало дикую боль. Да уж, пора эту хрень из меня вытаскивать.

Пётр Васильевич остался в своём крыле. Мы ушли, когда он уже оклемался и смог перетащить волчонка на одну из коек. Оксана повела меня в одноэтажный дом, который особняком стоял сбоку от академии. Раньше я не видел, чтобы туда кто-то заходил.

— Что это за место? — спросил я, когда мы вошли в тёмное помещение.

Дом был из дерева, в длину метров сорок и в ширину тридцать. По бокам тянулись гирлянды небольших окон, а к двери вела лесенка из нескольких ступенек. Девушка включила свет, и я увидел два ряда пустых кроватей и небольшой кабинет справа.

— Стационар, — ответила она, проходя в маленький кабинет с койкой, столом и парой стульев. На металлической тумбе лежало множество железяк мрачного назначения. — Им пользуются только во время карантинов или просто в экстренных ситуациях. Здесь всегда есть чистые инструменты и спирт для обеззараживания. И щипцы. Думаю, нужны большие щипцы — эти штуки крепко засели.

Она принялась рыться в шкафчиках со стеклянными дверцами, через минуту хлопнула одной из них. Стекло противно задребезжало.

— Чтоб тебя! Обезболивающего нет.

— Как нет? — удивился я. — А спирт?

— А? — она изогнула одну бровь.

А мне отец рассказывал, что на границе обезбола на всех не напасёшься: иногда раненых бывает столько, что и в страшном сне не приснится. Вот там и пользовались народными методами притупить боль. Глушили спирт или ещё что-нибудь.

Оксана, встретив мой непреклонный взгляд, покачала головой и протянула мне бутылёк. Я залпом осушил его, и огненная вода упала в желудок, согрев изнутри. Боли я не боялся. Просто был вымотан настолько, что мне требовалось немного прийти в себя, прежде чем приступить к процедурам.

— Ладно, — выдохнула девушка, — пока твоё чудо-средство не подействовало, переоденусь в чистое, чтобы инфекцию в рану не занести.

Я сидел на койке, занимая всю её поверхность. Колени торчали, перекрывая почти весь проход между мной и тумбой с инструментами. Оксана прошла мимо, коснувшись моих ног, и открыла высокий гардеробный шкаф. Спряталась за дверцей и начала переодеваться. Правда, девушка была такой фигуристой, что у дверцы скрыть её прелести не выходило. Она сняла кофту, оголив прямую спину. Затем принялась за обтягивающие штаны. Ноги и попка у неё были просто потрясающие. И простое, но красивое чёрное бельё. Вид мне открывался самый обалденный.

— Не подглядывай! — выглянула она из-за дверцы.

— Да тут смотреть больше некуда! — парировал я.

— В окно смотрите, господин барон. А не то ещё и косоглазие заработаете.

Я усмехнулся и отвернулся. Спустя минуту Оксана вышла, одетая в белый халатик до колен и в белую косынку. Вымыла руки и взяла ещё одну бутыль со спиртом. Смочила ватку и, держа её небольшими щипцами, промокнула края раны. Их защипало.

— Больно? — спросила девушка.

— Пока что щекотно. — Тут она потянула один из сюрикенов. — А вот теперь больно!

— Как я и думала, так просто не выйдет. Придётся потерпеть, Дубов.

Выпитый спирт наконец подействовал. В голове появился приятный шум, а боль притупилась. Оксана тем временем взяла большие медицинские щипцы и ухватилась за один из сюрикенов.

Второй раз за последний час я испытал адскую боль. Но сюрикен остался на месте. Тогда девушка перешагнула через мои ноги и встала, широко расставив свои. Упёрлась ногой мне в грудь, потянула и вытащила звезду Люй Бу. Брызнула кровь. А боли я особо не почувствовал, потому что моё сознание против воли сосредоточилось на нижнем белье медсестры. Простое, чёрное, элегентаное… Бррр! О чём я только думаю? Из меня тут кровь хлещет!

Оксана, заметив, куда устремлён мой взгляд, хмыкнула и выдернула второй сюрикен.

— Уф! — выдохнул я.

Снова полилась кровь. Я её сегодня, наверно, литра два потерял. Хорошо, что по моим венам не меньше десяти бегает.

Оксана обработала раны пахучим спиртом и села мне на колени.

— Даже не рассчитывай ни на что, — усмехнулась она. — Я здесь, только чтобы твои раны зашить. Так удобнее, а тебе же нужны красивые ровные шрамы?

— Как скажешь, — хохотнул я, видя, как она краснеет, чувствуя кое-что через мои штаны. Ну… его трудно не почувствовать.

Она продела нитку в медицинскую иглу, поёрзала, устраиваясь поудобнее, отчего я закусил губу, и начала зашивать. Я чувствовал тепло её тела через тонкий халатик и ткань штанов. Дышала она часто и сосредоточенно хмурилась. От её волос шёл аромат дыма костра и еловых иголок, а от неё самой… просто вкусно пахло.

— Ты странный барон, Дубов, — произнесла она, опять ёрзая.

Специально дразнит, что ли? Мне сейчас это не нужно. Лучше хороший горячий душ и мягкая постель.

— Почему это?

— Обычно аристократы относятся к природе, как к ресурсу. Или добыче. Ты будто не такой. Этот волчонок… Зачем ты его спас? Он ведь хищник. Вырастет и откусит тебе что-нибудь.

— Пусть попробует, — хмыкнул я. — Сам у него что-нибудь откушу.

— И всё же? Ты пробежал с ним на руках половину долины, затем проскакал половину ночи со мной… И всё ради чего?

— Сам не знаю, — честно ответил я и подумал с минуту. — Веришь в родственные души?

— Ага, — криво ухмыльнулась Оксана, стрельнула в меня зелёными глазами и прошептала: — И в любовь с первого взгляда… Я хоть и простолюдинка, но не дура, в такие вещи давно не верю.

— Может быть, зря. Может быть, я что-то почувствовал, когда он ткнулся в мою ладонь. На последнем издыхании.

— Ну, ты-то весьма здоров, в отличие от…

— Я — последнее дыхание моего рода, Оксана, — посмотрел ей в глаза, затем продолжил: — К тому же не могу устоять, когда женщина смотрит на меня с такой мольбой во взгляде. Прям как ты сейчас…

В глазах медсестры плясали весёлые искорки.

— Дурак! — засмеялась она и стукнула меня по груди. Я ойкнул. Она всполошилась и закусила губу. — Прости, я забылась!

— Ничего, — отмахнулся я, продолжая: — Когда зверь приходит к тебе за помощью, отказывать нельзя. Этому меня мать научила. Огры стараются жить в мире с природой.

Девушка улыбнулась и отрезала нитку у шва. Мою грудь теперь украшали два свеженьких вертикальных шрама. По одному с каждой стороны груди. Медсестра смазала их целебной мазью и наложила повязки.

— Ну вот и всё. Готово. — Оксана спрыгнула с колен, на мгновение дольше положенного задержав руку на Дубове-младшем.

За окном забрезжил рассвет.

— Спасибо, — ответил ей, вставая. — Ну, я пойду.

И упал, отключившись ещё в полёте.

Глава 20

— Я говорю, пустите меня к нему! — кричал кто-то скрипучим голосом. — Имею право!

— Нет, это стационар, — а это уже Оксана, — и права здесь все у меня. Николай спит после операции. Больному нужен покой, а вы тут… со своими дурацкими делами.