Джо 3 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Увы нам, презренным рабам плоти. А, точно, гремлинам нужна работа. Нужно их отучать это демонстрировать!

— Уважаемый Исито Ягуёме, — в сообразное время я лихо оседлал кривую козу, — Пришёл я к вам не просто так, а из великой нужды, в которой имею надежду взыскать вашу помощь…

У гремлина аж уши привстали от такого вступления, а когда он прочухал, что именно мне надо, то аж рванул с места. Ненадолго и недалеко, лишь накрякать себе помощников, которые и понесли суету дальше, но, тем не менее. Затем мы пили чай, ели какие-то плоские плюшки, смотрели друг на друга с приязнью, а потом, когда пришло время, вновь отправились в глубины глубин Великой Обсерватории.

Там, во полутьме, при таинственных отблесках в глазах собравшихся в зале гремлинов, Исито Ягуёме сделал широкий жест в сторону стола, заваленного разным-всяким:

— Вот, Мастер Гремлинов. Выбирайте. Нам для вас ничего не жалко!

Сглотнув слюну, ставшую невероятно тягучей, я сделал первый робкий шаг к столу, заполненному материалами, буквально светящимися магией.

Как же я такое люблю!!

///

— Ты хочешь силы?

Вопрос Шайну откровенно не понравился. Во-первых, если ты кот, и ты сидишь в тюрьме, то голоса в голове — это не то, к чему надо прислушиваться. Авторитет Лунного кота в этом вопросе был совершенно абсолютным, так как он был самым профессиональным из голосов в голове, которые только могут быть. Кроме того, в его небольшой, пушистой, а теперь еще и золотистой башке и так круглосуточно звенели хвалебные гимны Лючии, он уже выучил все молитвы наизусть и, при желании и возможности, вполне бы мог претендовать на титул Верховного жреца.

Вкрадчивый вопрос после всех этих гимнов? Извините, дело попахивает говнецом!

Но голоса не утихали. Раз за разом, пятеро разных по тональности и сути голосов повторяли этот простой, но очень тревожный вопрос. Кот даже и не думал реагировать. Он, при всех своих многочисленных недостатках, всё-таки много лет провёл с Джо, а значит понимал, что с большой силой приходит либо большая ответственность, либо какая другая мерзость, от которой не отмоешься. Если ты хочешь жить долго, счастливо и по своим правилам — не вздумай принимать такие предложения!

Видимо, какая-то обратная связь с голосящими была, потому что на третий день этого мозгоклюйства они решили сменить пластинку. Они начали соблазнять кота видениями. Это было…

…так себе.

Шайн с безразличием смотрел на горы золота, трупов своих врагов и горы еды. Подобные мелочи коту казались совершенно несущественными и, мягко говоря, вредными. С легким интересом он обозревал иллюзии, в которых перед ним склонялись толпы людей, эльфов и гномов, но тут, опять же, были свои загогулины — они, эти толпы, превозносили его мощь, силу, ум и другие качества, как будто бы эти мелочи могли по отдельности превзойти то, чем Лунный кот уже обладал, по факту своего существования.

Разумеется, заключенный кот пренебрег подобной ересью.

Следом были обещания свободы. Подобное, признаться, Шайна сильно заинтересовало, но не настолько, чтобы начать отвечать этим таинственным пяти голосам. К тому же, как ему показалось, они сами имели очень относительное представление о свободе, а значит, звучали крайне неуверенно.

Кот даже начал тосковать. Его соблазнители не годились в подметки не то, что Джо, но даже самому Дахириму, который как-то раз, в момент, когда Джо его особенно сильно ненавидел, сумел заставить своего святого сесть за стол переговоров за три фразы. Только три фразы! И, подумайте кому!

Такие вот дела.

Дни шли. Шайн ел, вяло критиковал новые обещания таинственных пяти голосов, учился игнорировать молитвы. Он, конечно, мог бы и дальше искать способы выбраться из комнаты, но увы, все его ранние уловки тут не работали, а большую часть знаний из манадрима волшебника, который как-то раз дал ему Джо, он забыл. Кроме того, он знал, что его денно и нощно караулят бдительные и далеко не рукожопые верующие, которых обмануть в принципе не получится. Он пытался.

Когда Шайн загадил большую часть предметов мебели, то его подвесили в воздух с помощью волшебного предмета, напоминающего ружье, а потом, все вымыв и заменив, отпустили. Уходя же, сказали, что эта штука всегда рядом, так что дару богини стоит расслабиться и получать от жизни удовольствие, но, желательно, не сикая везде подряд. Но это уж как он пожелает.

В целом, кот не расстраивался. Он пусть и не был гением, пока не лакал чей-нибудь «когнитус», но понимал, что его пленила богиня, у которого в заднице шило, а в руках — яйца Джо. В том или ином смысле, понимаете? Ну вот. А Джо без своего Шайна не настолько эффективен, как с ним! Без кота святой недостаточно собран, недостаточно бдителен, недостаточно… Джо.

Так что можно питаться, спать, орать молитвы Лючии (вредным это точно не будет), да игнорировать пять неудачников, которые настолько кривые, что даже не могут кота заинтересова…

— ТЫ ХОЧЕШЬ БЫТЬ ГЛАВНЫМ?

Слова, сказанные хором, ошеломили создание бога совпадений. Сев на свою золотистую задницу, Шайн раззявил пасть — в его голове вопрос стукался об стенки, резонировал, жужжал и… был ответом.

На всё.

На вообще всё.

Всегда.

С самого начала.

— Да!! — чуть ли не против воли мяукнул кот, вскакивая с шерстью, стоящей дыбом, — Хочу!!!

Эпилог

Кто-то считает магию бесконечной дорогой к могуществу, власти и пониманию вселенной, для кого-то (для очень многих) — она лишь инструмент, позволяющий как-то воздействовать на реальность. Иные же видят в ней язык, на котором можно говорить с куда более могучими, вечными, сущностями, бесконечно более развитыми, чем хрупкая форма смертного из плоти, крови и соблазнов…

Для архимага Вермиллиона магия была… ошибкой. Неполным, искаженным, неправильным дополнением Творца в план вселенной. В отличие от точных наук, волшебство соблазняло своей податливостью воле смертного, но при этом отчаянно прятало свои настоящие правила. О последних большинство магов даже не подозревали.

Но он… нет, Вермиллион Прознатец обладал Талантом Концентрации. Он с рождения зрел вглубь вещей на уровне, недоступном обычным творцам чар. Он видел, понимал, ощущал и чувствовал куда глубже, чем любой из тех, кого он встречал в жизни. Включая эльфов.

…но этого было недостаточно. Те же эльфы, вечные и, казалось бы, мудрые, они тоже бросили попытки понять магию, начав просто использовать её. Они слагали из неё произведения искусства, живых существ, свою среду обитания, но понять…? Нет.

Он и сам не смог, несмотря на все свои старания. Жизнь шла, её нить истончалась, а Прознатец тщетно пытался уловить неуловимое. Когда он понял, что может не успеть, то обратился к тому, что так не любил. К поэтике, к рифме, к страсти магии. Позволил ей куда глубже проникнуть в себя, чтобы затем проникнуть в неё. Он перешел на другой уровень существования, стал частью волшебного мира, бессмертным магом, могущим уже не оглядываться на тлетворное течение времени. Он избавился от низменных потребностей, нашел своё место, продолжил изыскания…

Но ничто не бывает просто.

«Там, где смог один, смогут и остальные». На четырехликого призрака обратилось множество алчных взоров. Просьбы, мольбы, требования, посулы…

Они, простоживущие, просто хотели жить.

Омерзительно. Недостойно. Низко.

И пагубно для самого Вермиллиона, прекрасно знавшего, что силы волшебного мира, истинные его повелители, таящиеся в глубоких чащах и пещерах, живущие на вершинах гор и в лавовых озерах, в несметных безднах бурных океанов — все эти сущности не потерпят у себя дома вечных людей. Пока он был исключением — он был.

Маленькая тайна, одна из множества в его кладовых. Но кто раскрыл подобное? Кто узнал? Таких не было. Все эти Исследователи ничем, в сути, не отличались от Мастеров. Они пытались идти по дороге вслепую, они нашаривали новые заклинания, они гордились своими смешными выводами, делая, под час, их с разницей в несколько лет, но… все они топтались на месте. Вермиллион знал почему и знал зачем. Это тоже было его маленькой тайной, договором, который как-то раз был заключен между бессмертным архимагом и одной очень интересной богиней.