Джо 4 (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Не вижу никаких проблем с тем, чтобы рассказать, — развёл я руками, оставаясь таким же расслабленным, каким и был ранее, — Фиолетовые энергии — это была попытка темного бога Скарнера, повелителя несчастий, вновь воплотиться в этом мире. Вернуться. Я, как отвечающий за территорию, предотвратил это безобразие…

— КАК⁈ — каркнул архимаг, почему-то сразу и безоговорочно мне поверивший.

— Вы, видимо, не читали мой Лист Судьбы, — сочувственно заметил я могучему волшебнику, — Там прямо написано, что я — Святой. У нас с богами свои отношения, они никоим образом не входят в юрисдикцию Гильдии Магов. Так что, уважаемый Страдивариус, если не хотите здесь появления разгневанного божества…

— Поздно, — мрачно пояснил окружающим девичий голос, а затем, под звук упавшей в обморок гоблинши, рядом со мной из воздуха соткалась мрачная, но очень красивая Саломея Дитрих Ассоль ди Кастроидес, бывшая верховная жрица, а ныне действующий апостол богини Лючии, — Разгневанное божество уже здесь!

Архимаг от такого расклада перестал отличаться лицом и поведением от пятерки окончательно опухших волшебников, зато стал рассыпаться в извинениях и уверениях, что они бы никогда, никак и ни за что, потому что так нельзя, да и вообще… Послушав и кивнув, блондинка строго сказала мне, что «зайдет позже, и чтобы я не задерживался», после чего испарилась, как будто бы её не было.

— Так вот! — как будто опомнившись, заговорил я, — Насчет флуктуаций! Видите ли, здесь тоже виновата Гильдия Магов. Вы, точнее мы, совсем недавно не уберегли моего хорошего друга, архимага Вермиллиона, от подлого нападения ряда лиц…

Мой рассказ о том, что отпинать бога мало, а надо еще как-то утилизировать его энергию, а чтобы это сделать, надо бы возвести в божеский сан чудом выжившего Верма, а для этого требуется море волшебной энергии… в общем, мой рассказ окончательно деморализовал присутствующих волшебников, а предложение прийти и посмотреть Страдивариусом было испуганно отвергнуто как совершенно излишнее. Видимо, на человека произвело неизгладимое впечатление моя уверенность о том, что гибель Верма — вина Гильдии Магов.

Волшебники просто ретировались, оставив меня с четким убеждением, что теперь у Гильдии Магов не будет никаких ненужных вопросов к её скромному Мастеру Гремлинов. Сам Сорквурст, выдув со мной в таверне литра два пива, также отошел от предыдущих впечатлений, зато проникся новыми, сообщив, что сам прецендент запротоколирован, так что теперь волшебники от некоторых вещей не отвертятся, всё, что давным-давно должно быть урегулировано — будет урегулировано!

— Только так, чтобы архимаг меня не долбанул чем-нибудь по башне, — предупредил я его, — А то помру и будет печально.

— Безусловно, — решительно кивнул гоблин, а затем спросил, — Еще по одной?

— Нет, — отказался я, — И так меня в Мифкресте не любят, так еще пора и заняться тем, чем грозился. Этому миру нужен новый бог.

— А он… — Сорквурст неожиданно и очень сильно замялся, — Не сможет быть, ну… нашим богом?

— Вашим, в смысле волшебных рас? — получив кивок, я медленно покачал головой, — Увы, мой друг, там всё происходит совсем иначе. Призвание не выбирают. Но вы можете создать его сами. Со временем.

— Эх, если бы! — горько вздохнул старый гоблин, — «Мы». Одно название. Наоборот, я мечтал о том, чтобы он создал нас.

— Только не идите по пути Сопротивления, — хмыкнул я, вставая, — Он тупиковый. Нельзя верить из выгоды.

Настало время возвращаться домой, чтобы сотворить нового бога. Я немного слукавил, рассказав Страдивариусу, что запасенная в хриобальдовых накопителях магия требуется Вермиллиону для расчетов, те были закончены еще позавчера. Она требовалась призрачному архимагу для его отделения от башни, потому что божественная башня — это не тот феномен, который нужен хоть кому-нибудь, учитывая, что пришлось бы в Бруствуд тащить паломников и прочих верующих. Нет, Верму следовало дать пинка под зад так, чтобы он наконец-то стал свободным, так что… мы натащили чертову прорву накопителей!

— А не рванет? — осторожно осведомился Санс, когда его жена уже переместилась в Дестаду.

— Не должно, — я вяло помахал рукой с зажатым в ней Игорем, — Но, если что — запомните меня молодым и красивым!

— Насчет красоты, ты, конечно, завернул, — ухмыльнулся гоблин, — Выживешь. Куда ты денешься. Только сам это… не вознесись. Такого бога как ты нам точно не надо!

— Удивительный вывод для пиратского кока, — ухмыльнулся я, шлёпнув своего зеленого друга по плечу, — Не волнуйся, этого в планах нет. Всё, вали, а я — освобождать кота!

Шайн унылил в той же клетке, что и раньше, только теперь огражденной пачкой заклятий. Лунный кот сам попросился внутрь, когда пришёл в сознание и мы залечили ему все переломы — сказал, что хочет разобраться с пятью постояльцами, которые его так подло обманули. Мы, конечно, не поняли, как он хочет с ними разобраться, но возвращение доброго старого двуглазого кота, пусть пока и почти полностью белого с какой-то стати, приветствовали. С оглядкой, разумеется.

— Ну что, готов к труду и обороне, мелкий волосатый предатель? — ласково спросил я фамильяра, подходя к клетке.

— Готов как никогда, мой капитан! — бодро подскочил на месте Шайн, верноподданно пуча глаза, — Знаешь, как они визжат⁈ Ооо, я бы слушал эти панические крики вечно!

— А ты и будешь их слушать, эти придурки теперь в твоей башке навсегда останутся, — улыбнулся я.

— Но без силы, — справедливо возразил мне потягивающийся кот, — Совершенно без силы! Они больше никогда не станут тем, кем мечтали! Потому и орут! А я с ними потом так развлекусь…

Впервые вижу существо, злорадствующее тому, что с ним навсегда останутся пять дебилов в голове. Ну не дебилов, но что-то около.

— Только одна вещь, друг мой ситный… — вытащив кота за шкирку из клетки, я пристально уставился на него, — Дай мне хоть один повод не возвращать тебя в клетку… или Лючии. Весь этот бордель — твоих лап дело!

— Джо! Джо! — испуганно завращался кот, — Ты же знаешь, что Лючия меня подставила! Я бы не стал её кусать!

— А меня ты за борт вышвырнул сам!

— Хватит!! — грянул голос с потолка, — Потом разберетесь! Время пришло! Звезды встают в нужную позицию! Апостол ждёт вас!!

Кажется, Вермиллион сильно нервничает…

— Ладно, Верм, воплощайся! — хмыкнул я, потрясая Шайном и Игорем, — У меня уже всё с собой. Только облик нормальный себе сочини, ты же не хочешь… ааа… хочешь.

Да, архимаг начал конденсироваться в воздухе в виде синеватой четырехметровой фигуры с восемью руками и четырьмя лицами. Магия застонала, собираясь в образе чистого разума, облекая его прозрачной псевдоплотью. Действо шло быстро, почти буднично, но у меня аж селезёнка ёкала, пока представлял, какое количество притащенной из волшебного мира магии сейчас уходит лишь на то, чтобы сделать этот разум невозмущенный переносной формой, которой, тащем-та, надо только выйти за пределы башни.

Такого количества бы хватило, чтобы вызвать над Дестадой бурю, которая снесет нафиг весь этот город!

— Аккуратнее соси! — жалко вякнул я, когда контролируемая буря магии, уходящая потоками в призрака, стала сносить бумаги, канделябры и мелкие вещи. И мотылять кота в моей длани, — Мне накопители еще в Пазантраз возвращать!

— Спокойствие… — как-то чересчур благодушно прогудел голос архимага, — Только спокойствие…

— Ты смотри, какой он радостный, — желчно вставил ремарку болтающийся у меня в руке кот, — Как будто у мужика рождество.

— Скорее воскрешение, — поправил кота я, закидывая недовольно вякнувшее животное за плечо, — Идём, а то меня тут продует магией.

На улице всё было тихо и спокойно, прямо как будто бы мы в пасторальном краю самого мирного уголка мира на свете. Зеленела травка, гудели шмели, дул ветерок, колыхающий простые белые одежды на ожидающей нас Саломее. Та была такой же хмурой, как и в Мифкресте, да еще и зыркала на меня недовольно, но терпеливо ждала, вертя в воздухе руками. Ну, типа по-божески.