Барон Дубов 5 (СИ) - Капелькин Михаил

— А хозяина ты спросить не подумала? — строго посмотрел я на гоблиншу.

— Ой! — Она зажала рот руками, а на щеках появился румянец. Потом мелочь лучезарно улыбнулась. — Прости, Коль, просто здесь так хорошо, что я почувствовала себя как дома.

Я хмыкнул. Дома и правда хорошо.

— Оставайся, Маш, — мягко сказал я дриаде. — Мне нужно будет, чтобы кто-нибудь знающий присмотрел за новой Матерью Леса.

Девушка ахнула, широко распахнув янтарные глаза.

— Хозяйка Дубравы дала тебе Семя?

Я перенёс золотистый жёлудь из кольца в ладонь и показал девушке. Она бережно взяла его в руки и будто даже затаила дыхание.

— Я не думала… Потрясающе! — Она подняла на меня глаза. — Но мне не место среди людей… Я уже замечаю на себе взгляды твоих слуг. Рано или поздно в городе узнают обо мне и захотят в компост превратить…

— Ой, да не искри, — скептично махнула рукой гоблинша. — Всё нормально будет. У Дубова тебя никто не тронет, а если тронет, то он этих бедолаг на запчасти разберёт. Правильно я говорю?

Агнес посмотрела на меня и на других. Похоже, дриада ей нравилась. Может, дело в зелёном цвете кожи? Он их роднил.

— Это должно быть твоё решение, — кивнул я Маше.

На её губах появилась печальная улыбка, она прикрыла глаза и легонько провела пальцем по моей руке.

— Я буду навещать твою дубраву время от времени. — Она вернула мне Семя. — И мы всегда можем увидеться сам знаешь где…

— В Мурманске, — хмыкнул я.

После обеда я направился в архив рода и взял с собой Марину Морозову. Встал у корней дуба и поднял голову, глядя на сухую крону. Над дубом обнаружился световой купол в потолке. Оказалось, его засыпало землёй и листвой, но сейчас всё расчистили, и сверху падал яркий солнечный свет. Даже лампы не пришлось включать.

— Дерево моего рода, — сказал я, протягивая девушке Семя. — Посадите его между корней, а дриада подскажет, как ухаживать.

Марина кивнула и вдруг порывисто бросилась мне на шею, повиснув на ней. Коснулась губами щеки и выдохнула в ухо:

— Спасибо.

Я промолчал.

— Ты не представляешь, как много для меня сделал. Там, в столице, я думала, что моя жизнь кончена, а здесь… будто начала с чистого листа. И всё благодаря тебе, Коль…

Я вздохнул, приобнимая девушку за талию. А она прикусила нижнюю губку, сверкнув зелёными глазами. Нет, я её не за этим сюда привёл. Осторожно присел и поставил её на ноги, шлёпнув по смачной заднице, затянутой в тугие джинсы.

— Пожалуйста, — хмыкнул. — Но спокойно жить я тебе не дам. Ты — управляющая, вот и управляй, пока меня нет. А вот это всё, — я обвёл рукой большое помещение, — ты должна изучить. Мало ли какая информация окажется полезна в будущем.

Девушка засмеялась:

— Как говорил мой отец… Напугал ежа голой жопой! Да я с удовольствием — всегда любила читать.

— Вот и славно, — улыбнулся ей в ответ на преданный взгляд снизу вверх.

— Господин… — кашлянул спустившийся по лестнице слуга, — к вам гость.

— Гость? — повернулся я к нему. — Я никого не жду.

Слуга почтительно склонил голову:

— Он сказал, что его визит связан с пробелами в вашем образовании.

Кажется, знаю, кто ко мне пожаловал.

— Осколок у тебя с собой? — спросил Сергей Михайлович после моего рассказа.

Мы расположились в гостиной на втором этаже и растопили камин. Дело шло к вечеру, и в доме, как и на улице, становилось прохладно.

К тому моменту дриада, поцеловав меня на прощание и оставив Марине инструкции по уходу за Семенем, отправилась обратно. Думаю, мы к ней ещё наведаемся, ведь нужно же, чтобы кто-то обучил девушек правильной медитации и помог им стать сильнее в Духовном пространстве.

Сергей Михайлович в коричневом пальто, полы которого были покрыты дорожной пылью, разместился в одном из кресел возле камина. К его правой ноге прижимались ножны с верным мечом. Я занял другое, самое большое, похожее скорее на диван.

Девушки занимались кто чем: Агнес мастерила какой-то механизм, закусив язык, Лакросса читала (нашла в библиотеке старинную серию книг о каком-то адвокате в два десятка томов), Вероника шила новое платье на маленькой швейной машинке, а Марина ушла следить за ходом реставрационных работ. До этой гостиной у неё ещё не дошли руки, так что на стенах облупилась штукатурка, а на шторах зияли прорехи, сквозь которые проникали красные лучи заката.

Вместо ответа учителю я перенёс из кольца свёрток ткани и положил на столик между нами. Он взял его в руки, аккуратно развернул и всмотрелся. В складках лежал чёрный продолговатый кристалл с обломанными краями. В длину сантиметров десять. Шрам на лице Сергея искривился и побледнел. Учитель вернул кусок чёрного стекла на столик, не притрагиваясь к нему пальцами, и устало потёр пальцами переносицу.

— Значит, этим ранило волка? — спросил он.

Я кивнул, указывая подбородком на осколок.

— Он вцепился в руку нападавшего и отгрыз пальцы из этого…

— Что ж, не зря я не стал дожидаться возвращения… — Сергей Михайлович замолчал, глядя на вошедшего слугу.

Тот принёс поднос со свежезаваренным чаем и миской с домашним печеньем. Ставя его на столик между нами, протянул руку к осколку, который мешал. Учитель по боевой концентрации молниеносно схватил мужчину за запястье и раздельно произнёс:

— Не. Трогай. Это.

Слуга со страхом в глазах взглянул на чёрное стекло, в котором плясали языки оранжевого пламени, переливаясь фиолетовыми и сиреневыми всполохами на острых гранях.

— Прошу прощения, господин! — Он склонил голову и даже зажмурился.

Я завернул осколок в ткань и перенёс обратно в кольцо. От греха подальше. Слуга поставил чай, разлил его по кружкам, стуча носиком по краям, и удалился.

— … нашего общего друга, — продолжил Сергей Михайлович, когда за слугой закрылась дверь. — Я уже видел подобное.

— Когда? Где? — оживился я. Краем глаза заметил, что и девушки поглядывают в нашу сторону.

Альфачик, свернувшийся в гигантский шерстяной клубок сбоку от меня, дёрнул ухом и приоткрыл жёлтый глаз.

— Там, где этого добра навалом, — вздохнул учитель. — Это была одна из моих первых вылазок — я только прибыл на службу в дружину своего князя. Тогда нам казалось, что Саранчи почти не осталось, что окончательная победа близка… Князь приказал произвести разведку, пока затишье, и мы с небольшим отрядом отправились на запад. Не встретили никакого сопротивления, но чем дальше заходили, тем сильнее нам хотелось вернуться назад.

— Почему? — нахмурился я, предчувствуя недоброе.

— Ландшафт менялся всё сильнее, всё больше терял… человечность, — хмыкнул учитель. — Никаких деревьев или кустов, ни одной травинки в земле и ни одной птицы в небе — голая пустошь с выжженной землёй и только… — он кивнул на столик, где до этого лежал осколок, — чёрные кристаллы, торчащие из земли. Чем дальше мы заходили, тем больше их встречали. Дошли почти до Варшавы и увидели натуральные леса этих отвратительных штук. И Саранчу. Целые полчища, которые лишь ждали сигнала к атаке…

— Так значит, рядом с императорским дворцом на нас напала… Саранча? — не поверил я своим ушам. — Час от часу не легче.

Сергей Михайлович покачал головой, взяв кружку с чаем. Подул и аккуратно отпил.

— Не знаю, Дубов. Не уверен. Мы не смогли взять образец чёрного кристалла, первый: кто коснулся его, умер в страшных муках. А затем на нас напали, будто получили сигнал от сломанного камня, и мы едва унесли ноги. Нас преследовали несколько дней до самой границы с крепостями. Полчища тварей атаковали снова и снова, и мы думать забыли об этих кристаллах, хотели лишь выжить. Немногим удалось выбраться. Мой шрам, — он прикоснулся к лицу, — остался как напоминание о той вылазке.

Сергей Михайлович замолчал, и я тоже. Казалось, он не закончил, просто взял передышку. Я отпил чаю и закинул в рот печеньку. Вкусную и мягкую, с начинкой из подтаявшего сахара.