— Я как раз хотела показать вам результат.
Я пораженно выдохнула:
— Уже?
Тори кивнула, убрала руки от пудинга и сняла с себя фартук.
— Да. Я не спала всю ночь! Такого вдохновения у меня никогда не было.
Девушка посмотрела на меня исподлобья и немного настороженно, будто лишь сейчас поняла, что с ведьмой связываться опасно.
«Ну, до меня это тоже только недавно дошло. Странно, что неглупый Розенфельд этого еще не уловил».
Я поморщилась. Старый антикварщик попросту считает себя умнее молоденькой неопытной девчонки, пусть и с магической силой.
— Покажешь? — нетерпеливо спросила я у Тори. — Мне нужно взглянуть на это!
Тори молча поманила меня за собой. Мы быстро миновали коридор, холл и дошли до ее комнаты. По дороге нам попался смурной Шандор. При виде нас он хотел было что-то сказать, даже открыл рот, но почему-то в итоге попросту улыбнулся. Причем как-то неуверенно.
Что это с ним?
«Не догадываешься? Серьезно?»
Я не стала лить бальзам на самолюбие Антика и расспрашивать его. Еж отличался не только наблюдательностью, но и болтливостью. Не пройдет и получаса, как он сам мне все расскажет.
«Ха! Это вызов?»
— Вот, — проговорила Тори и, переступив порог, торопливо направилась к мольберту, укрытому тканью. — Готовы?
— Не томи! — попросила я и плотно прикрыла дверь. — Не терпится взглянуть!
Внутри и правда нарастал зуд болезненного любопытства. Во-первых, мне действительно было интересно взглянуть на работу Тори, а во-вторых… В каком-то смысле, это была и моя работа тоже. Результат моего первого осознанного благословения.
Первая иллюстрация моей созидательной силы ведьмы.
Тори стянула ткань с мольберта, и я ахнула. С холста на меня смотрел невероятно пронзительный пейзаж: море, бьющееся о скалы, и корабль, сражающийся со штормом. Темноту ночи освещал лишь свет корабельного фонаря. Надежда и отчаяние в этой картине так тесно сплелись между собой, что по коже пробежали мурашки. Кажется, на меня впервые произвело настолько сильное впечатление произведение искусства.
— Она как живая, — тихо сказала я и несмело сделала два шага вперед. Прикоснуться к картине я так и не посмела и просто замерла, вытянув руку. — Кажется, я слышу шум моря…
Тори с благоговением перевела взгляд с моего лица на картину. На губах девушки заиграла мечтательная улыбка.
— Не думала, что получится настолько хорошо… Почти не отличить от кисти мастера!
Восхищение уступило место затаенному предвкушению и легкому злорадству. Я была уверена, что вечер сложится удачно для меня и не очень — для господина Розенфельда.
Но что поделать, не стоило выбирать в качестве противника ведьму!
— Значит, так, — заговорщицки проговорила я. — Мы поступим следующим образом…
ГЛАВА 20
Основной проблемой была, собственно, сама подмена картины. Для решения этого вопроса пришлось привлечь близнецов. Им я доверяла как себе.
Правда с нами бы никогда не сняли эпичный фильм в стиле «Одиннадцать друзей Оушена», потому что мы едва не спалились на элементарном: магической сигнализации на самой картине. Ее в последний момент заметил Фандор, но снять не смог.
— Я — боевик, — с извиняющимися нотками проговорил он, изучая шедевр маэстро. — А тут работал хороший артефактор. Не моя специализация, госпожа Офа.
Он развел руками, и я мысленно чертыхнулась. Антик, оставленный за дверью в качестве дозорного, повторил мое ругательство, но сделал это более эмоционально. Я покосилась на Шандора. Тот смутился.
— Я вообще только по бытовой магии. Ну, хотите я сделаю так, чтобы рама картины заблестела от чистоты?
— Нет, спасибо. Но предложение, конечно, интересное.
Не зная, что делать, мы втроем потоптались на месте. Поддельный шедевр, написанный Тори, укоризненно смотрел на нас из угла комнаты, где мы его пока оставили.
— А вы сами, госпожа Офа? Можете нейтрализовать эту магию?
— Да, как насчет благословения или, может, проклятия?
Близнецы взглянули на меня с плохо скрываемым предвкушением. Я вздохнула и постаралась сосредоточиться. Я еще не привыкла к ведьминой силе и иногда и вовсе забывала о ней, поэтому предложение близнецов застало меня врасплох. Потребовалось не меньше десяти минут, чтобы я наконец нащупала нужную эмоцию и от души выдала:
— Да чтоб этой магической сигнализации! Пусть исчезнет!
Стоило этим словам сорваться с губ, как я с надеждой посмотрела на картину. По ней все так же бегали огоньки чужой магии. Лица близнецов разочарованно вытянулись.
— Э-э-э… А вы точно обратились к силе, да?
Ответить я не успела. Зеркало, висевшее на стене, вдруг пошло рябью и, прежде чем мы как-то отреагировали, в зеркальной глади появился Коул.
— Офа? — переспросил он. — Ты здесь?
«Опачки! Это что еще такое? Версия скайпа?»
— Да, — с опаской и недоумением проговорила я и после паузы добавила: — А ты чего… звонишь?
— Не знаю. У меня возникло странное чувство, что я должен это сделать, — Коул помолчал. Выглядел он уставшим и измотанным. Между бровей залегла глубокая складка. — Слушай, насчет вчерашнего…
— Я тут не одна! — торопливо выдала я и, подойдя к зеркалу, сняла его с крючка на стене, чтобы, как камеру, навести на близнецов. — Мы… мы…
Я растерянно взглянула на парней. Те, неловко помахав Коулу, застыли, будто тараканы ночью на кухне, когда неожиданно включили свет. Подсказки не последовало.
— …Воруем картину, — со вздохом закончила я. — Не спрашивай, долгая история.
Если Коул и удивился, то вида он не подал. Вместо этого он прищурился и уточнил:
— Вон ту картину с морским пейзажем известного классика?
Я кивнула, а затем спохватилась (Коул меня не видел) и сказала:
— Да, ее самую.
— На ней охранное заклинание.
Меня поразил его деловой тон. Вот это хладнокровие! А если бы он застал меня на месте убийства?
Если мы были в мультике, над моей головой бы в этот миг вспыхнула лампочка. Чуть севшим от волнения голосом я спросила:
— А можешь его убрать?
Коул поморщился так, будто его оскорбила моя вопросительная интонация и, пожав плечами, щелкнул пальцами.
— Вот это да! — с восхищением выдохнул Фандор и, подбежав к картине, осторожно дотронулся до нее пальцем. Воя сирен не последовало. — Вот это уровень!
— Благодарю, любовник номер один, — холодно проговорил Коул. — Офа, будь осторожна. Воровство не грех для ведьмы, но неумелое воровство — пятно на репутации. А теперь прошу меня простить. Дела.
Зеркало, мигнув, потухло. Я даже не успела попрощаться. Коул так быстро оборвал разговор, что благодарность в моей душе смешалась с растерянностью и легкой обидой. Ему что, совсем неинтересно, чем я занимаюсь?
«Ему, может быть, и нет, но у Розенфельда точно возникнуть вопросы!»
В смысле?
«В смысле, если не хочешь столкнуться с антикварщиком, нужно ускориться!»
Признав правоту Антика, я заторопилась. К счастью, спешка никак не сказалась на нашей удаче. Мы с близнецами водрузили копию на место оригинала, стоявшего на тумбочке, и, подхватив настоящий шедевр, быстро ретировались из комнаты Розенфельда. Нам повезло: ни в коридоре, ни на лестнице мы никого не встретили и, так никем и не замеченные, проскользнули в мою спальню.
Первый (подготовительный) этап прошел успешно, ура!
***
Эш толкнула двери, из-за которых доносился неясный шум голосов. При виде нас Розенфельд, стоявший в центре комнаты на небольшом возвышении, оборвал сам себя на полуслове. В его взгляде, до этого расслабленном, заплясали огоньки тревоги.
«Еще бы! Сразу четыре ведьмы посетили его сомнительное мероприятие».
— И ты предлагаешь провести поэтический вечер в этой зале? — Насупившись, спросила Эш и раздраженно бросила: — Да здесь слишком светло! Эти свечи портят всю атмосферу романтики!
