— Теперь дошло? — хмыкнула собеседница моя.
— Твою ж… Да ну нафиг!
— И мою тоже, она все еще служит Ягине, срок не вышел, — расхохоталась лебединя в ответ на мой ошарашенный взгляд.
— Понял, принял, пошел собираться. Сколько у меня времени? — уточнил я.
— Немного. Но я справлюсь со своими сестрами, сдержу порыв. А ты поторопись, добрый молодец. Держаться нету больше сил, — хищная улыбка озарила красивое бесстрастное лицо стражницы.
Я кивнул, метнулся обратно в спальню, на ходу затребовав у Иззи листу бумаги и карандаш. Уходить вот так вот, не попрощавшись, мне не хотелось. Все-таки столько всего пережили вместе с Яной.
Быстренько накатал записку, объяснил, откуда, куда, зачем, расписал подробную инструкцию, как управлять аэростатом, и положил послание на тумбочку. Сверху на лист бумаги легло кольцо. Замысловатый серебряный перстень с сапфиром с непростой начинкой и сложным узором. Женский перстень рода Сваровых. Одаривали им самых сильных женщин Рода, женщин-воительниц, тем самым признавая и силу, мудрость и вероятную возможность возглавить Род при необходимости. Каюсь, не сам додумался, матушка с бабушкой посоветовали.
Яга все также безмятежно спала, накрывшись с головой. При этом аппетитная округлая попка и длинные стройные ноги радовали глаз своей красотой, не скрытые одеялом.
Я улыбнулся, заманчиво, конечно, но нет. Слишком много желающих на меня одного. Осторожно стащил покрывало с лица Яны, накинул на все тело, поцеловал девушку в лоб, покачал головой и покинул гостеприимную спальню и избушку.
На поляне никого не осталось. Мелькнуло смутное желание выяснить, куда же спасенная мной лебединя отправила своих сестер. Накатившее любопытство быстро прошло, едва я вспомнил выразительный взгляд стражницы и голодное гоготание ее сестриц.
Не оглядываясь, взошел на борт летучего корабля, обнаружил на дверях записку, приколотую пером, осторожно снял и то и другое, потрогал кончик перышка, обалдел от остроты. Таким пером и убить можно. Спрятал в свое кольцо, пригодится. Развернул записку и прочитал: «Трассу выстроила, легкого пера и безоблачной дороги. Поторопись, опричник! Держатся нету больше сил!»
Ухмыльнулся, сунул записку в карман, отчетливо проговорил:
— Корабль взлетай, — и пошел на капитанский мостик.
