Я все еще царь. Книга XXXI (СИ) - Дрейк Сириус

— Просто ты лучший, вот и все.

— Меня на данный момент больше волнует Нечто, и что он может предпринять. Явно он не оставит просто так, что я уничтожил одну из его баз.

— Конечно, — кивнула Лора. — Но пока он готовится. Может, строит планы.

— А мы — нет.

— Зато у нас есть Валера.

— Это не панацея.

— Верно, поэтому я за то, чтобы ты вернулся к учебе. Без базовых знаний, каким бы ты сильным ни был, ты можешь проиграть, не зная элементарных вещей, — ответила Лора.

— Сперва решим проблемы с новым городом. Найдем смерть Петра и разберемся с хаосом.

— Слушай, а ты не думал, что если на планете не станет метеоритов, то и магии, возможно, не станет? — предположила Лора. — А если магии не станет, то, возможно, и мои функции сильно просядут?

— Думал, но еще мне кажется, что ты решишь проблему того, чтобы остаться со мной такой, какая ты есть? Верно? Ты же самый передовой искусственный интеллект.

— Вот умеешь ты поддержать, — расплылась она в улыбке и чмокнула меня в щеку.

По информации от Первого секретного отдела Александр Пушкин находился сейчас в одной из своих загородных дач. Доехать туда труда не составило. Это был обычный дачный поселок. Даже не огражденный забором. Тут жили простые люди. У большинства домов из труб шел белый дым. Дети катались на санках. Немногочисленные прохожие не спеша прогуливались по узким тропинкам.

Разумеется, на подъезде к этому месту я выпустил Болванчика. Хватит для меня неожиданностей.

И конечно, тут полно тех, кто следил за домом днем и ночью.

Я не горжусь тем, что с помощью Болванчика проникал в чужие дома, но большинство зданий, стоящих рядом с небольшим домом Пушкина, были наблюдательными пунктами. Там буквально сидели люди с прослушивающей аппаратурой, направленной на дом.

— И чего Пушкин выбрал такое место? — фыркнула Лора. — Глушь какая-то…

— Да ладно, что ты, — ухмыльнулся я. — А как же мороз и солнце, день чудесный?

— Н-да…

Но незаметно проникнуть в дом все же было можно. Достаточно сделать короткое замыкание у одного из домов. Потом еще у одного. И пока они будут заняты починкой, некоторое время не смогут наблюдать.

Да и я подготовился. Достал из кольца старую шубу, которая вписывалась в местные красоты. Завязал шарф и достал трость, которую успел прихватить у графа Бердышева.

— Самое время для маскарада, — вздохнул я, наряжаясь. Пришлось хромать, чтобы вообще выглядело убого.

Одну детальку я отправил к Пушкину. Он сидел у окна. На столе горела свеча. Сам он что-то записывал на листок, иногда размахивая руками и что-то приговаривая.

— Ну настоящий поэт, — ухмыльнулась Лора.

— Жаль, придется спугнуть…

Звонить по простому телефону смысла не было. Его могли перехватить, подслушать и много чего еще. Да и в доме мы обнаружили три прослушки. Что уже рекорд. И судя по тому, что Александр Сергеевич так спокойно сидел и писал стихи, он про это ничего не знал. А значит, надо было действовать аккуратно. Хорошо, еще камер в доме не было.

— Александр Сергеевич, это Михаил, — аккуратно начал я через Болванчика. — Не могли бы вы открыть мне двери через пару минут?

Тут он меня удивил. Даже бровью не дернул и продолжал делать вид, что творит.

— Угу… — промычал он и встал.

Я же начал ковылять к его дому.

«Замечен старик», — услышал я сообщение в наблюдательных домах.

«Вижу. Пусть идет.»

«Кто он? Не вижу лица.»

«Скорее всего, сосед. Пропустить.»

Я только ухмыльнулся глупости этих горе-наблюдателей.

— Лора, давай, как всегда, все под ноль, — попросил ее вырубить все прослушки в доме и сделать так, будто у нас была простая соседская беседа.

— Да как угодно, — ответила она и детальки закружились над домом.

Постучавшись в дверь, я натянул шарф на лицо. Уж больно пристально меня разглядывала мимо проходящая соседка.

— А вы к Александру Сергеевичу? — не выдержала она и окликнула меня. — Эй, уважаемый.

— Да, — изменив голос на старческий, кивнул я. — Хочу поболтать…

— Да? — остановилась женщина. — И о чем?

— Вот надоедливая… Давай я ее током? — Лора явно была настроена агрессивно.

— А вы по какому поводу интересуетесь? Вы его супруга?

— Ну… — смутилась она. — Нет… Я соседка…

— Тогда нечего тут уши греть, голубушка, совсем воспитания у молодых нет… — погрозил я палкой.

— Фу ты, старик, ну и ладно, — сплюнула она и ушла.

— Ты еще поплюйся тут! — крикнул ей вслед. — На Сашину-то территорию!

— Мне тебе Оскар когда вручать? Сейчас, или потом? Так отыграть старика, надо еще постараться! — Лора сама себя размножила и наградила множественными аплодисментами.

Но дверь в дом тихонько скрипнула и показался сам Пушкин.

— Проходите, — улыбнулся он. — Давно не виделись.

Когда я зашел в дом, то тут же выпрямился, скинул шарф и шубу.

— Ты чего творишь! — зашипел Александр. — Тут столько глаз…

— Уже нет, — помотал я головой. — Я все временно отключил, так что можем говорить спокойно.

Лора же приставила к каждому микрофону по детальке и включила диалог между стариком и поэтом. Пусть наслаждаются тем, как закручивать соленья.

— Александр Сергеевич, рад вас видеть, — кивнул я, проходя в комнату. — Вижу, вы тут давно…

В углу лежали грязные вещи, а в раковине немытая посуда.

— Я решил, что раз мне не дают свободы, то буду радовать людей стихами. Может, кто в них и поймет, как мне тяжело.

— Арина Родионовна волнуется за вас и говорит, что лучше бы вы переехали на Сахалин.

— Да я бы с удовольствием. Но Романов дал мне четко понять, что как только я дернусь в вашу сторону, он опубликует все материалы о нападении на Кремль. Народ меня возненавидит. Я буду врагом. Да, есть люди, которые до сих пор верят в то, что у трона не тот человек. Но постоянная пропаганда и ежедневные новости о том, как в стране становится лучше, потихоньку меняет сознание народа.

— Понимаю, я как раз и пришел за тем, чтобы вы помогли вернуть на трон лучшего царя.

Мы сели за стол. От чая я тактично отказался, глядя на то, какого цвета были кружки. Я достал бумажку со сказкой об игле и передал ее Александру Сергеевичу.

— Арина Родионовна сказала, что это мог написать ваш отец.

Он взял бумажку и несколько раз прочитал ее от начала до конца.

— Хм… Да, очень похоже на моего отца… И эти обороты… — он долго сидел молча.

— Вы можете дать подсказку? — не выдержал я долгого ожидания.

— Хм… Старый дуб… Узор в виде глаза… — пробормотал он.

Через некоторое время он подскочил и подошел к полке с книгами. Там выудил тоненькую, грязную книжечку, написанную от руки.

— Вот, оригинал… — нежно погладил он ее. — Папа мне ее читал в детстве.

Полистав, он открыл на нужной странице и положил передо мной.

Там была картинка дуба. Его ствол разделялся на пополам и посередине переплетался в виде глаза. А внизу надпись. Деревня «Буянный».

— Отец рассказывал, что рос в этой деревне. Она была где-то в Сибири. Рассказывал, что там в лесах живут лешие и прочие создания. Говорил, что видел кикимору…

— А что про хрустального кролика? — уточнил я.

— Про него… — почесал затылок. — Вроде, ничего не рассказывал. Но это точно то место, куда вам надо.

— Хоть что-то, — улыбнулся я. — Тогда спасибо, на этом все.

— Подожди. И все? — он явно не хотел, чтобы я уходил. — Может, все-таки чаю?

— Простите, Александр Сергеевич, но мне действительно надо идти. У меня новый город строится… Да и Нечто должен напасть…

— Ну хоть стихи послушай. Если честно, то мне и говорить сейчас не с кем. Островский постоянно на работе. Твой Бердышев… Я его не так хорошо знаю, чтобы с ним общаться, как старые друзья…

Да, мужика и впрямь было жалко. И войти в его положение тоже можно. Он служил для многих примером. Вдохновителем и символом. Нельзя было рушить этот образ. Не только народ этого не поймет, но и сам Александр. Ему это было важно.