Спецкурс магической ботаники (СИ) - Елисеева Валентина

Покрытое сеточкой морщин лицо пожилой женщины презрительно искривилось, и Лиера демонстративно отвернулась к стене.

– На ней магия клятвы неразглашения, – рискнул вмешаться один из гвардейцев. – Нэсса слишком слаба, чтобы пытаться снять клятву, – она умрёт до того, как скажет хоть слово.

В спальне повисло молчание, в котором отчётливо витала общая невысказанная мысль, что женщина умрёт в любом случае, так как смертельное проклятье невозможно «излечить» и отменить его исход. Сработавшее древнее заклинание вело прямой дорогой к могиле, без шанса свернуть в сторону, и чем глубже человек погружался в пучину заговора, тем быстрее он шёл к финалу. Особенно человек, не одарённый магией.

– Когда маг берёт клятву молчания с человека, ему глубоко безразличны чувства и мысли этого человека, его судьба и причины рокового выбора, – заговорил Мар. – Маг желает обезопасить исключительно себя, когда берёт клятву, потому накладывает запрет на разглашение его действий, имени, мотивов, сообщников. Я веду к тому, нэсса, что о себе самой вы можете рассказывать сколько угодно.

– Могу поведать только о моей ненависти к магам, – горько ухмыльнулась Лиера.

– Из-за вашего неудачного романа в юности? Чему вы удивляетесь? Знать чужие тайны – моя работа. В студенческие годы вы увлеклись магом с целительского факультета, забеременели, но потеряли ребёнка. Ваш возлюбленный расстался с вами и женился на магине из аристократического рода – обычная история, таких тысячи.

– Плохо роетесь в чужом грязном белье, высокий лорд. Я не потеряла ребёнка, он его убил ! Сделал мне принудительный аборт вопреки этическому кодексу целителей, хоть я ничего от него не требовала! Я намеревалась сама растить своё дитё, родители поддержали меня в этом! После того, что он сотворил со мной, я больше не могла иметь детей.

– Вы за это убили его единственного сына?

Лиера отшатнулась, смотря изумлённо и испуганно. Она отчаянно затрясла головой, отрицая домыслы безопасника, и нервно стянула у шеи ворот тонкого халата.

– Бросьте, кому ещё понадобилось бы доводить до самоубийства парня, никому и никогда не желавшего зла и собиравшегося жениться по взаимной любви. Вы ловко придумали, как подкидывать ему яд мышецвета в укрепляющий взвар, не думал раньше, что такое возможно, оттого ваше первое преступление осталось нераскрытым.

Лиера привстала на постели и в тревоге прижала руки к груди, молча умоляя ничего не говорить о скалолазе. Мар кивнул, подтверждая, что понял её, и нэсса всмотрелась в него со слабой-слабой надеждой: так смотрят, когда заранее предвидят, что любая вера в лучшее в человеке останется поруганной и несбывшейся. На пороге смерти женщина волновалась не о себе, а о своей ученице, тоже способной выдрессировать полуразумный мох и заставить его подбрасывать яды и вытаскивать кошельки. Мар порадовался, что совпадает их стремление уберечь Кэсси: о некоторых талантах лучше не рассказывать. Особенно – службе имперской безопасности.

– Всегда знала, что от вашей конторы нужно держаться как можно дальше, – в унисон его мыслям скорбно произнесла Лиера, – но кто бы слушал разумные советы, да? Вы хитрей пронырливого змееглота, отыскивающего змеиные кладки и поедающего мелких змеёнышей до того, как они вылупились из яйца.

– Узнав, что вы завели дружбу с дворецким своего бывшего возлюбленного и обрели возможность ненавязчиво расспрашивать его о делах хозяев дома, а также прогуливаться вечерами по их саду, я сложил два и два, – невозмутимо продолжил Мар. – Сведения, что после трагической смерти парня у вас вдруг хватило денег на покупку этого домика, окончательно прояснили картину преступления. Его мотивы оказались самыми тривиальными: месть и корысть. Вопрос у меня остался один: кто подсказал вам, что именно в тот вечер на руках у юного дворянина будет приличная сумма денег? Он даже родителей не поставил в известность о намерении взять займ.

Лиера закашлялась, схватилась руками за горло, её тело сотряс сильнейший спазм, и Мар с состраданием окутал хрупкую фигурку целительской магией. Та не могла спасти, но облегчила симптомы.

– Так и думал, что об этом вы рассказать не сможете, но не расстраивайтесь, я сам догадываюсь об источнике данных.

– Я не расстраиваюсь, а ненавижу вас! Я имела право на месть и воспользовалась этим правом. За грехи и слабость отцов часто расплачиваются дети, это норма жизни. Не будь отец Кэсси придавлен пят о й своей молодой супруги, девочке не пришлось бы соглашаться на сотрудничество с вами: ей бы и направление выправили, и деньгами снабдили. Только из-за бесхребетности своего папаши она попала в ловушку вашего контракта! Именно в ловушку, поскольку будущее очевидно: вы используете её и предадите именно в тот момент, когда она будет больше всего нуждаться в вашей помощи! Сдадите её карателям или воровски, подленько придушите в тёмном углу как ошибку природы!

– Не буду спорить. Вы слишком верите в свою правоту, чтобы прислушаться к аргументам «против». Не пойму лишь, почему при всей вашей заботе об ученице вы старательно придавали совершённым убийствам такой вид, словно они – дело рук Кэсси. Не боялись, что её осудят?

– Нет, не боялась, и выводила ваших ищеек на ложных путь, чтобы успеть доиграть свою партию до конца. – Лицо Лиеры исказила жуткая удовлетворённая усмешка, крайне не понравившаяся Мару. – Я отправила в службу имперской безопасности письмо с признаниями в своих деяниях и сообщением о местонахождении своего питомника – его должны доставить завтра в полдень, я специально приплатила за точное соблюдение срока. У меня в столе лежит черновик этого письма, можете проверить написанное. Кэсси ничего не грозило.

Рукописное признание в столе действительно имелось, однако новой информации практически не содержало. То, что убийца проникал в сад Тэккела вместе с сотрудниками королевского питомника, которых никому не приходило в голову пересчитывать, Мар и так сообразил. То, что ползучий душегуб, ставший причиной гибели стихийника, приехал в спальню жертвы не из сада академии, а из незарегистрированного питомника, тоже предполагал, а вот дальнейшая судьба душегуба предсмертной исповедью Лиеры не освещалась.

– Клятва неразглашения не дала вам написать, что вы прикатили дерево на тачке «обратно» в питомник под видом серебристого тополя и заперли его в холодильнике. В указанном вам холодильнике, магический ключ от которого вам передал «верный покровитель». Аналогично вы не пишете, кому передали контейнер с плотоядными водорослями, хоть ваше обтекаемое «иностранному гражданину» ничего не скрывает на самом-то деле, и этот индивид уже скончался при аресте. Про сегодняшнее покушение в Лензе вы ещё не слышали?

– В Лензе? – неподдельно изумившись, с усилием приподнялась на локте Лиера. – Там ничего не планировалось, только...

Болезненная судорога вынудила её вновь упасть на подушки и зайтись кашлем.

– Только у нас во дворце, вы хотели сказать? – любезно подсказал Мар. К нему в руки влетел очередной магический вестник, и он быстро открыл его. Прочитал, потемнел лицом и сурово произнёс, обращаясь к обессиленной женщине: – Связываться с предателями – гиблое дело. Тот, кто предал одного, раз и навсегда перестаёт быть честным и благородным человеком, слово которого твёрже алмаза. Следовательно, он легко предаст второго, третьего, и невозможно предсказать, когда подельник предаст и тебя. Кэсси только что похитили из академии магии, чтобы воздать ей за покушение на убийство: яд для последней жертвы в Лензе якобы передала она, лично.

– Это невозможно! Невозможно!!! – задыхалась Лиера, изо всех сил качая головой. – Почему вы не летите ей на помощь?! Отправьте гвардейцев, проследите её путь! Что вы сидите?! Я сказала всё, что могла!

– Не всё. Какое орудие убийства вы припасли для короля? У вас есть возможность подавать непрямые намёки – давайте, я отличаюсь догадливостью, – склонился над постелью Мар, со смесью негодования и жалости смотря на умирающую.