Биг босс — полосатый хвост (СИ) - Ригерман Анастасия

— Эй, влюбленные, конечная станция, все на выход! — раздался над нашими головами мужской голос, разом отрезвив.

Мы подняли головы и застыли от удивления, обнаружив, что очутились на знакомом складе с ужасной системой хранения, точнее, с полным ее отсутствием.

— Виктор Николаевич?

— Отец! — завизжала на радостях Сильвия, и с радостью повисла на шее Самарского.

— Халли, любимая, глазам своим не верю…

— Да, пап, у нас вышло! Мама свободна, теперь мы к тебе насовсем.

— А это с вами кто? — кивнул он в сторону притихших эльфиек. — Из модельного агентства сбежали, или сразу со съемочной площадки?

— А что, отличная идея, — захихикала Сильвия, снимая с ушей резиновые накладки. — Такую красоту и в этом мире оценят по достоинству.

Поднявшись на ноги, Валерий протянул мне руку. Под его окровавленной рубахой остался лишь небольшой шрам, напоминающий о недавнем серьезном ранении.

— Но как такое возможно? Проклятье времени вернулось?

— Эх, молодежь! — махнул рукой Самарский, не скрывая своей счастливой улыбки от воссоединения с семьей. — Нет на тебе никакого проклятья, а дома и стены лечат. Мы с Халли это уже проходили.

Все остальные поспешили на выход со склада, но Валерий будто никуда и не торопился. Остановив, он нежно обхватил меня за плечи, и развернул к себе.

— Маш.

— Что?

— Я все еще жду твоего ответа.

— Какого ответа?

Поднявшись на цыпочи, я обвила его крепкую шею руками. Какой же он все-таки у меня мужественный и красивый, никакой эльфийскийй король и рядом не стоял. Карие глаза согревали теплом, и я не сдержала счастливой влюбленной улыбки.

— Савушкина, может, хватит на сегодня твоих ведьмовских штучек? — незаметно вошел он в роль строгого начальника, подхватив меня на руки. — Я вообще-то замуж тебя позвал. Или уже забыла?

— А я на все согласна, Валерий Дмитрич, с вами хоть на край света!

— Значит, да! Твой ответ «да»? — закружил он меня на руках по складу, будто обезумевший от обрушившегося на нас счастья.

— Да, но с одним условием!

— Это еще с каким? — коснулся он моего лба своим, нежно потеревшись носом, и я уже готова была капитулировать.

— Чур, дома ни слова о всех этих твоих воронках и планах продаж! О чем угодно, только не о работе.

— Ну, слава Богу! — засмеялся Валера. — Я то уж думал, запретишь стрекозами и всякой мелкой живностью питаться. А без этого я как-нибудь переживу.

— Нет-нет, стрекозы тоже под запретом! — спохватилась я, понимая, что он всего лишь издевается надо мной за все эти томительные ожидания.

— Поздно, Савушкина, поздно. Хотя, какая ты теперь Савушкина? Скоро будешь Погодина, привыкай.

ЭПИЛОГ

Год спустя

Заглянув за дом, где отец с братьями соорудили летний душ прямо посреди яблоневого сада, я невольно застыла на месте. В сердце что-то взволнованно екнуло.

«Да нет, не может быть, уже столько времени прошло, — гнала я от себя тревожные мысли. — Мы здесь, в нашем мире, и ни в какого енота он больше не превратится».

Но я видела то, что видела. Мой любимый муж и ныне большой строгий начальник, охотно полоскал в тазу с водой детские вещи, явно испытывая от этой процедуры какое-то особое удовлетворение. Его рубашка и пиджак висели рядом на одной из яблоневых веток, сам же Валерий красовался передо мной в джинсах с обнаженным подтянутым торсом.

Тайком заглядевшись на красавца мужа, я невольно сглотнула. С родов прошло всего три месяца, и нашу интимную жизнь вряд ли можно было назвать активной. Пока я была беременной, Валера так меня оберегал, что едва не сдувал пылинки, особенно на поздних сроках. Сейчас же, когда наша капризуля-дочь не слезала с рук, мне и самой от усталости было не до ночных активностей.

Перебравшись на лето в деревню к родителям, стало определенно легче. Мама с отцом с радостью помогали с внучкой, братья тоже не оставались в стороне, любя прозвав нашу капризулю Ведьмочкой. Да и самой Марфе здесь нравилось, ее сон на свежем воздухе стал крепче, а прогулки веселее.

Едва примчавшись из города с работы, Валера сразу брался за дело и старался быть полезным, что было похвально. Смущало меня другое: вчера вечером с тем же энтузиазмом он стирал в тазике свои носки, когда я его и застукала. Да ему определенно нравилось это занятие, прям как еноту-полоскуну, за уши не оттащишь! Иначе откуда на его лице взялась такая мечтательная улыбка?

— Валер, ну ты что? Я ж просила только замочить, чтобы пятна лучше отошли, а ты уже и перестирал все, — с тревогой развела руками.

— Помочь тебе хотел, — улыбался муж, умело отжимая и развешивая на веревке еще такие крохотные разноцветные ползунки нашей Марфы. — Я же вижу, что ты в этой деревне как белка в колесе с утра до ночи крутишься. И удобств никаких.

— Все у нас тут нормально с удобствами, и машинка стиральная тоже есть. Лучше признайся, что где-то в душе тебе нравится это занятие.

— Маш, да что тут стирать-то в машинке, дел на пять минут. Я как-то и сам не заметил, а уже все сделал, просто задумался о работе. Помнишь, я недавно рассказывал тебе о своем новом проекте?

— Помню, Валер, помню. Только там уже гости собрались, твой отец с женой и Самарские приехали, одного тебя ждут.

Закончив с бельем, муж подошел ближе, нежно касаясь костяшками пальцев моего лица, после чего теплые ладони опустились на мою талию.

— Ничего, Машуль, подождут, найдут и без нас о чем поговорить… Я так по тебе соскучился… — взгляд темных глаз замер на моих губах, и я по привычке их закусила, чем вызвала ответную реакцию. Валерий притянул меня к себе, вжал в твердый торс, жадно втягивая ноздрями запах моих волос.

— Ммм… Как же вкусно ты пахнешь, так бы и съел, — горячие губы проложили дорожку из поцелуев по моей шее, намекая на продолжение. — Как там наша маленькая ведьмочка, под присмотром?

— Ты же знаешь Халли, она не спускает ее с рук, — улыбнулась я, вспоминая о привязанности феи крестной к нашей малютке.

Мужские руки потянулись к моему хвосту, стягивая резинку и распуская волосы по плечам.

— А что это у нас за кружевной фартук?

— Да это мамин, — смутилась я, чувствуя себя неловко под его откровенным взглядом. — Снять не успела.

— Тогда позволь, помогу.

Ловко пристроив фартук на ветку рядом со своей рубашкой, Валера подхватил меня на руки и понес в сторону сеновала.

— Валер, ты серьезно? Прямо сейчас? — залилась я краской.

— Маш, ну а что такого? Мы взрослые люди, законные муж и жена. Или ты меня больше не хочешь?

Он даже остановился и поставил меня на ноги, заглядывая в глаза, и я поняла, что в этот раз откровенного разговора не избежать. Вроде, все и без слов понятно, но почему же так сложно сказать это вслух.

— Хочу, Валер, даже не представляешь как сильно. Ты для меня был и остаешься лучшим мужчиной на свете, и это без прикрас. Но материнство и грудное вскармливание абсолютно точно сместили доминанту в моей голове, я с трудом узнаю себя прежнюю.

— Главное, я тебя узнаю. А с этими округлыми формами ты стала только аппетитнее, — признался муж, бросая на мою вздымающуюся грудь жаркие взгляды.

— Прости, если уделяю тебе мало внимания, — подступившее к горлу чувство вины заставило меня опустить голову. Ведь так оно и было, последнее время я действительно разрывалась между дочерью с мужем, а теперь еще и между родственниками. — Просто наша Марфа — она сейчас вся моя вселенная, не знаю, как еще это объяснить.

— Маш, ты чего? — обхватил Валера мое лицо своими заботливыми широкими ладонями, заглядывая в глаза. — Она и моя Вселенная тоже, я все понимаю. Ты делаешь меня таким счастливым, что это я должен извиняться, из-за того, что не ношу тебя каждый день на руках и не осыпаю цветами.

— Не надо мне никаких цветов, здесь их и так целые поля, лишь бы вы с Марфой были рядом, — с облегчением улыбнулась я сквозь подступающие слезы.

— Вот видишь, рождение дочери многому нас научило, — с сексуальной улыбкой подытожил муж между поцелуями. — Ценить каждый момент, который мы можем провести наедине, в том числе.