Вань, я не Яга! История попаданки (СИ) - Ха Елена

Но даже это неприятное открытие не смогло испортить мне настроение. Я соскочила с печки, больную ногу прострелило до макушки, я чертыхнулась и пошла искать, во что здесь можно облачиться.

В домике было два сундука. Сунув свой нос с мухомором в тот, что стоял ближе к печке, я обнаружила целую свалку старых вещей, здесь лежали деревянные плошки, ступки, скалки, мешалки, сломанная шумовка, дырявое сито, ведерко без ручки и еще много всякого хлама. Зато во втором сундуке у окна обнаружились сарафаны, рубашки, скатерки и даже занавесочки. И все это было таким новым, будто ни разу никто всю эту вышитую красоту не доставал отсюда.

Нарядившись в белую рубашку и накинув поверх голубой сарафан, по подолу расшитый причудливым узором, я поискала расческу и нашла маленький ларчик на дне сундука с тканями. В ларчике обнаружился малахитовый перстень. Камень был так красиво огранен, глядя на него не верилось, что это создал человек. Гребень был обыкновенный, деревянный. Я тут же расчесала как могла ту мочалку седых волос, что по нелепой прихоти природы росла у Ягуси на голове. У меня даже получилось заплести маленькую косичку. Хорошо, что ленты в сундуке тоже имелись. Убрав гребень и перстень на место, я расправила плечи и осмотрелась.

— Да, работы непочатый край! — довольно потирая руки, пробормотала я и, решительно взяв ведро у печи, отправилась к озеру за водой. Избушку нужно отмыть, срочно!

Вооружившись милым зеленым передником и повязав платок с изображением цветочной поляны с одуванчиками, я приступила к уборке. Мне всегда это помогало собственные мысли разложить по полочкам. Начала я с того, что сожгла в печи все тряпки столетней давности, сломанные табуретки и хлам из сундука. Вместе с водой я принесла немного песка с берега озера, которое оказалось совсем рядом от избушки. Натерла все котелки, тарелки, ложки и ножи до блеска. Протерла полочки и баночки на них, вымыла окно и повесила на него беленькие занавесочки. Внутри сразу стало уютнее и светлее. Печь я тоже не обошла своим вниманием, выгребла всю сажу, поскребла ее давно не беленые бока. С лежанки стащила стеганое одеяло и долго выбивала его на улице. Пол я перемывала три раза. Зато, когда закончила, удовлетворенно улыбнулась.

Домик стал похож на жилое помещение. У окошка, через которое беспрепятственно лился солнечный свет, стоял стол, наряженный белой скатертью. На столе красовалась банка с букетом одуванчиков, что я собрала на полянке рядом. У стенки расположилась широкая лавка и табурет. На многочисленных полочках, висящих на бревенчатых стенах, разнообразные склянки сверкали чистыми боками. Оттертая от копоти печь тоже смотрелась веселее, но нужно было ее побелить. Причем срочно!

Я решила идти в деревню. Кроме краски, я собиралась купить еще и еды. Потому что руки у меня начали трястись от слабости, когда я еще первый раз пол вымыла. А из съестных запасов я у Ягини Берендеевны нашла только лягушачьи лапки и головы летучих мышей.

Я сняла передник и бросила в корзину за печь, куда я собралась складывать грязное белье для будущих стирок, но тут появился Васька, вернее Ягуся. Она, как всегда, толкнула дверь лбом, протиснулась внутрь и замерла, таращась по сторонам. Я гордо выпятила обвисшую грудь, готовая принимать похвалы, но рыжий кот выгнул спину, вздыбил шерсть и как истошно завизжит:

— Ты что натворила, Леший меня задери! Мою избушку без меня обидела. Да мы тебя на улицу выгоним, хазарская ты морда!

Кот кинулся на меня, в полете выпуская когти и явно собираясь вцепиться ими мне в лицо, но избушка качнулась, а вместе с ней и я, поэтому кот пролетел мимо и впечатался прямо в отскобленный мной бок печи, сполз по нему, будто блин, вниз и растекся на чистейшем полу оранжевой кляксой.

— Ну и чего ты бесишься, Ягиня Берендеевна? «Спасибо» мне сказать не хочешь. Ты же избушку свою запустила, будто это не дом твой, а падчерица нелюбимая. Здесь грязи было столько, что за сто лет не накопить.

— Мне пятидесяти хватило. Уметь надо, — подала голос рыжая морда.

Я не нашлась, что ответить на это сомнительное хвастовство и перешла к главному аргументу:

— Если ты мне лицо расцарапаешь, сама потом со шрамами ходить будешь, это же твое тело.

Кот, пошатываясь, поднялся, тряхнул лохматой башкой и посмотрел на меня с упреком:

— Это мой дом и мои порядки.

— Вернее, беспорядки, — вставила я.

Баба-яга рыкнула на меня и пошла осматривать свои владения.

— А тебя где носило? — поинтересовалась я, внимательно наблюдая за реакцией хозяйки.

— На охоту ходила. Там на крыльце тетерев. Я жрать хочу, приготовь мне его, — скомандовала наглая бабуся и, сев на стол возле импровизированной вазы с цветами, строго добавила, — Веник убери, а так жить можно.

После угроз острыми когтями это прозвучало как комплимент. Я выкинула одуванчики и занялась птичкой.

— Ягуся, а у тебя соль есть?

— Нет.

— А мука?

— Нет.

— А картошка?

— Что это за чертовщина? — начала сердиться бабуся.

Тут я вспомнила, что картошка вовсе не исконно русское блюдо, вздохнула и уточнила:

— А репа там какая или свекла есть?

— Нету. Я мяса хочу. Готовь молча! — фыркнул рыжий кот, спрыгнул на пол и вышел на улицу.

Поставив вариться бульон, я накинула на голову платочек почище, взяла холщовую котомку и вышла на улицу вслед за котом.

— И куда это ты намылилась? — сердито поинтересовалась Ягиня.

— В деревню. Нужно купить краски, муки, соли, репы и крупы какой-нибудь, кашу варить, а то Ваня вчера последние остатки по сусекам твоим соскреб.

— А чем расплачиваться собираешься? — с наглой усмешкой поинтересовалась Ягуся.

— Так зельями твоими, — пожав плечами, легкомысленно ответила я.

У кота смешно вытянулась морда и округлились глаза.

— Так ты же не умеешь их готовить! — возопила бабуся, семеня за мной по тропинке.

— А ты мне на что? Мы с тобой теперь в одной лодке. Будешь мне помогать.

— С чего бы?

— Ты же хочешь себе тело вернуть? — хитро прищурившись, спросила я.

— Хочу, — ничего не понимая, откликнулась Ягиня.

— Я согласна на любые эксперименты. И даже в кота переселиться согласна. Но пока я в этом теле, жить хочу в нормальных условиях. Поняла? — на эмоциях даже больной ногой топнула и сразу сморщилась.

— Да мы ж с тобой уже про тела договорилась. Я не думала, что ты такая коварная! Еще и домик мой на свою сторону переманила, — проворчала бабуся и добавила, — Ладно, пошли в деревню, я хоть повеселюсь…

— Что? — удивилась я.

Но кот уже ускакал вперед по тропинке, пришлось его догонять. В деревню мы вошли, когда солнце клонилось к лесу. Меня это устраивало, значит, трудолюбивые хозяева уже должны быть дома, готовиться к вечерней трапезе в кругу семьи. Я шла по широкой улице и присматривалась через невысокие заборы к домикам. Все они были ладненькие, но маленькие. Мое внимание привлек высокий терем за прочной бревенчатой оградой. Туда я и направилась, верно рассудив, что у богатого крестьянина скорее найдутся излишки продуктов, которыми он согласится поделиться.

— Ты куда это собралась? — зашипел на меня кот-яга.

— Туды, — тыкнула я пальцем в зажиточный дом и постучала в широкие ворота.

Кажется, у Бабы-яги случился сердечный приступ, потому что кот пошатнулся и театрально завалился набок в пыль дороги.

— Ой, чо буит, — простонала она, закатывая глаза.

— Что не так? — сердито спросила я у рыжей актрисульки.

— Здесь Гаврила живет. Его вся деревня боится. Он никогда с соседями дел не имел. А как у него пять лет назад жена умерла, так и вовсе в бирюка превратился. Целый день то в поле, то в огороде возится, ни с кем не общается, на любые вопросы рычит и огрызается.

Только я подумала что, возможно, в доме попроще тоже можно найти припасы, как ворота распахнулись, и на меня уставились злющие карие глаза, на которые нависала кудрявая черная челка.